Зарычав, она сжала кулак. Ей хотелось, чтобы у нее было что-нибудь, чему можно было бы наподдать.

— И он грубый, извращенный, высокомерный, раздражающий, тираничный мужчина!

Перин моргнул, а затем усмехнулся.

— Я слышал, как его называли и похуже.

— Тогда мне не хватает лексикона.

— Чего ты попросила, Эбигейл?

— Хм? — она мельком взглянула на него, прежде чем отвернуться. — Это не имеет значения.

— Но мне любопытно.

— Я попросила у него дом. Но теперь надежда покинула меня.

— Как так?

— Даже если бы я понимала стоящую перед собой задачу, я ни на секунду не поверю, что у меня хватит сил ее выполнить. Я… С болью осознаю свою собственную хрупкость по сравнению с теми, кто меня окружает, — она снова почувствовала, как камешки впиваются в ее ноги. — Если меня не сожрет какой-нибудь ужасный зверь, вместо этого мной будет лакомиться сам тиран, — она съежилась. Хотя и совершенно иначе. — Но я не сдамся. Я не приму смерть.

— Как бы то ни было, я думаю, что это прекрасное желание.

Перин протянул руку и положил ей на плечо. Селки был нежным созданием. Возможно, дело было в том, что она так отчаянно нуждалась в друге или в каком-то чувстве утешения, но она шагнула к нему и позволила ему обнять ее в коротком объятии, пока они шли.

— Так много людей желают богатства и золота, мести, власти… Ты просто хотела дом.

— Я бы попросила ребенка, если бы мой муж, Маркус, не бросил меня уже из-за этого, — фыркнула она. — Я не такая благородная, Перин.

— Я думаю, что ты именно такая.

Какое-то время они шли молча, его рука отпустила ее. Эбигейл сделала глубокий вдох, задержала дыхание и выдохнула. Было действительно приятно иметь кого-то, с кем можно поговорить, кто не пялился на нее сердито, как Анфар, или не глазел на нее, как принц.

— Кроме того… Какая у меня гарантия, что Валрой не нарушит сделку, если я добьюсь успеха? Откуда мне знать, что вместо этого он не превратил бы меня в цветок, чтобы я могла расти среди своих «коллег» и называть это домом? Я просила что-то, к чему я была бы привязана. Я была идиоткой, что не говорила конкретнее.

— Более вероятно, что он сделал бы что-то ужасное, чем сдержал бы слово. Но он, скорее всего, превратил бы тебя в кошку и держал бы как домашнее животное, или как птицу и отпустил бы тебя к стае, — когда она испуганно взвыла, он хмыкнул. — Что? Я не могу лгать тебе сейчас, — он усмехнулся. — Даже если бы захотел.

— Похоже, это я виновата.

— Абсолютно.

Она слабо улыбнулась, хотя и сдерживала слезы.

— Спасибо, Перин.

— За что?

— За то, что поговорил со мной. За то, что шел рядом со мной. За то, что пытался мне помочь. Это значит для меня больше, чем ты можешь себе представить.

— Я знаю, каково это— быть потерянным и одиноким в этом месте, — его тон помрачнел. Когда она посмотрела на него, то увидела, что на его лице отразилась тень навязчивого воспоминания. — Я сочувствую тебе.

— Тебя тоже забрали сюда?

Он кивнул.

— Когда-то я был моряком. Как в твоей песне. Мой корабль был разорван на части шквалом, и он выбросил нас на скалы. Я был так близко к берегу, что мог его видеть. Но океан берет то, что хочет, и он хотел меня. Тюлень спас мне жизнь — по крайней мере, я так думал. Но когда я ухватился за него, надеясь, что он перенесет меня к суше, которую я мог видеть прямо за пределами моей досягаемости, вместо этого он привел меня сюда.

— Мне так жаль, — протянув руку, она взяла его за руку, сплетая свои пальцы с его.

Он удивленно моргнул, затем улыбнулся ей, прежде чем сжать в ответ.

— Спасибо.

— Что случилось потом?

— Я бродил, напуганный и одинокий. Я ходил кругами, как и ты. Наконец, после двух недель, когда я почти умирал от жажды, без еды, совершенно один, если не считать монстров, которые много раз чуть не убили меня, я снова оказался на берегу, где и выполз до этого из волн, — его голос дрогнул. Она смотрела, как он борется с собственными слезами. — Я… Я сдался. Тогда я знал, что это был мой единственный выбор. Это было неизбежно.

Остановившись, она повернула Перина к себе. Затем она обняла его по-настоящему, обхватив руками за шею и притянув к себе. Слеза скатилась по ее щеке, но на этот раз она плакала по нему.

— Мне так жаль, Перин. Мне очень, очень жаль.

Он обнял ее в ответ, на мгновение уткнувшись головой в изгиб ее шеи. Отстраняясь, он поцеловал ее в лоб.

— Спасибо, Эбигейл, — он смахнул слезу с ее щеки. — Но все в порядке. Это было очень давно. У меня появились друзья здесь.

— Если бы не Валрой, возможно, я не была бы так напугана.

Она снова зашагала, не зная, что еще делать. Стоять и разговаривать посреди лесной тропинки казалось неправильным.

— О?

Он легко поспевал за ней.

— Ну, не совсем, — она скорчила гримасу. — Я твердо верю, что прагглинги ужасны, независимо от ситуации.

Громко смеясь, он кивнул.

— Так и есть.

Когда он замолчал, она продолжила.

— Я хочу быть привязанной к чему-то. К чему-то, с чем я чувствую связь. Когда я родилась, мои родители не были счастливы тому, что их дочь была ведьмой. Мой отец бил меня по спине каждый раз, когда заставал за тем, что я делаю что-то, по его словам, «против Бога». Моя мать…Я была средним ребенком. От меня не требовалось ничего, кроме помощи по хозяйству. Она была более чем счастлива, отказаться от меня, когда моя тетя Марджери попросила забрать меня к себе.

Схватив свое ожерелье, она играла с деревянным талисманом, продолжая говорить.

— Мне было восемнадцать, когда она умерла. Это произошло тихо ночью — я не знала, слышала только волчий лай снаружи. Я была предоставлена сама себе. Когда я встретила Маркуса в городе, он был единственным, кто мне улыбнулся. Все знали, кем я была. Они не ненавидели меня, просто… Я им тоже не нравилась. Они думали, что моя тетя проклята, и решили, что я такая же, — она усмехнулась. — Думаю, они, наверное, были правы.

— Может быть. Тебе действительно ужасно не везет.

Она нерешительно ухмыльнулась.

— Мы поженились несколько месяцев спустя. Мы переехали в коттедж, который построил его отец, и… Мы хорошо жили. Какое-то время. Пока не выяснилось, что я… — она заколебалась, а затем покачала головой. Какое теперь значение имела ее гордость? Что в ней было хорошего? — Я бесплодна. Я не могу иметь детей. Когда он уехал в Америку и сказал мне, что пошлет за мной, я ему не поверила.

Перин промолчал, но его рука снова нашла ее руку.

— Когда один из моих соседей появился у моей двери с письмом от Маркуса, в котором говорилось о продаже нашего дома и всей нашей земли, без упоминания обо мне… Честно говоря, я не могу сказать, что была шокирована. Валрой появился через неделю после этого.

— О…Ох.

— У меня были ужасные несколько недель.

— Это верно. У тебя и впрямь ужасные выдались недели.

Что-то щелкнуло в ее голове.

— Ты знаешь, что это такое, Перин? Я всегда была только средством для достижения цели. Маркусу я нужна была для продолжения рода. Валрою — для его короны, — она поморщилась. — Если бы я могла найти способ досадить ему — если бы я могла найти способ разрушить все, я бы сделала это в мгновение ока.

Он выдернул свою руку из ее руки.

— Будь осторожна, Эбигейл.

Сбитая с толку, она посмотрела на него, только чтобы увидеть, что выражение его лица стало настороженным.

— Что такое?

— Это место может услышать тебя. Если это действительно то, что ты ищешь, если это то, чего ты хочешь, это может подействовать, — он отошел от нее на шаг, как будто внезапно испугался, что она может взорваться, как бутылка теплого пива. Возможно, она была близка к этому. — Желать подобного принцу — верный способ найти неприятность.

— Я окружена существами, которые хотят убить меня, трахнуть меня, и, если быть честной с собой, в большинстве случаев хотя и то, и другое, — гнев кипел в ней. — Скажи мне, как моя ситуация может стать более опасной?