— Спасибо, милая, я всем довольна. Как ваш ребеночек? — поинтересовалась сама. — Кажется, будет мальчик.

— Мальчик? — удивилась Аделия. — Почему ты так решила?

И Глэнис ответила первой:

— Так животик у вас остренький, госпожа. По всему видно: у Айфорд-мэнора будет наследник.

— Но прежде Делия станет совсем необъятной, — не удержалась от комментария Маргарет. — Быть беременной… отвратительно. Ни один нормальный мужчина не может в самом деле хотеть женщину в таком положении.

Глэнис и нянюшка Бэт, обе воззрились на нее с одинаковым осуждением на лицах.

— Мисс Маргарет, всякий мужчина должен быть горд, осознавая, что его семя прорастает в лоне жены, — наставительно произнесла ее нянька. — Как можно даже думать обратное?

И девушка дернула головой.

— Я не хотела бы провести целую жизнь в положении свиноматки. Мне хватило примера матери…

Глэнис спросила:

— Чего же тогда вы хотите?

— Хочу быть свободной и решать самой за себя.

И снова три пары глаз посмотрели на нее с осуждением.

— Тебе лучше бы не говорить подобного вслух, — наставительно сказала Аделия. — Твои вольные мысли уже довели до беды.

— Можно подумать, ты — сама святость, — огрызнулась сестра. — Я ведь вижу, как ты смотришь на Шермана… А сама, между прочим, замужняя женщина.

Аделия, кажется, онемела на миг, но Глэнис за нее заступилась:

— Мисс Маргарет, разве можно так говорить? Человек, упомянутый вами… гость этого дома… Он под нашей опекой. Госпожа проявляет гостеприимство…

— Знаю я это гостеприимство, — разрыдалась вдруг Маргарет ни с того, ни с сего. — Знаю, как… это бывает…

Аделия, сбитая с толку поведением девушки, прижала к себе содрогающееся в рыданиях тело. Стоило ожидать, что случившееся не пройдет для нее даром… Оставит рану в душе, которая будет кровоточить.

— Ну-ну, — сказала она, — всё проходит и это пройдет. Ты ведь славная девочка, просто не в меру живая…

— Я не славная, — возразила сестра, разражаясь новым потоком безудержных слез, — вовсе не славная. — И призналась вдруг: — Это из-за меня ты заблудилась в лесу… Из-за меня погибнуть могла. Я бы себе этого никогда не простила! Никогда-никогда.

Аделия искренне удивилась и, чуть отстранив сестру от себя, заглянув ей в глаза.

— О чем ты? — осведомилась она.

— Я подумала тогда на дороге, что в кустах кто-то есть, — всхлипнула Маргарет. — Нет, не оборотень, — поспешила она отсечь вспыхнувшую в глазах сестры мысль, — мой возлюбленный, тот, что… — Она коснулась своего живота в мимолетном жесте. — Я подумала вдруг, он направился следом, чтобы… забрать меня и сбежать… Мне даже по глупости показалось, что я различила блеск его пряжки на сапогах, его фигуру.

— Так вот почему ты побежала в куст… — догадалась Аделия. — Вот почему повела себя столь безумно.

— Прости…

Аделия снова прижала к себе тело сестры и погладила глупую девочку по волосам. Впрочем, подумалось ей, все мы делаемся глупы от любви… Она и сама убеждалась в этом ни раз.

И события вечера лишь подтвердили эту негласную теорему…

Керра как раз только вышла, приготовив хозяйку ко сну, и Аделия, потушив свечу, подошла отдернуть портьеры на окнах (не любила спать в темноте), как вдруг, глянув во двор, различила мужской силуэт, скользнувший к воротам. И сердце ее как будто остановилось…

Это был Коллум, она не смогла бы так ошибиться, это точно был он, и он уходил из поместья не попрощавшись. Сбегал тайком, посреди ночи…

Замершее вдруг сердце зачастило с бешеной скоростью, и Аделия, подхватив пеньюар, выскочила за дверь и пустилась вдогонку за беглецом.

Питер Харрел еще днем собрал свои вещи. Тех было немного, и уместились они в простой узелок… То, что хозяйка не отпустила его, не остановило мужчину: лишь подстегнуло решимость оградить любимую от беды, то бишь от себя самого. Он был уверен, что ночами превращается в страшного зверя, творящего нечто ужасное… Вот, например, убивает ни в чем неповинных девиц. И, кажется, все из-за Аделии Айфорд…

Он специально расспросил обо всех жертвах оборотня-убийцы, проявил несвойственное ему любопытство, и выяснил для себя два важных факта: его жертвами были не просто юные девушки, а шатенки с голубыми глазами, отражение его темноволосой хозяйки, пусть и с высветленными сейчас волосами.

Питер решил, что неудовлетворенная страсть побуждает его нападать на девиц и брать то, что востребовать от благородной возлюбленной он был не способен.

О том, как он стал проклятым белым волком, мужчина не смел даже думать… Возможно, однажды память вернется, и он вспомнит все, но пока… Пока он должен уйти как можно скорее и дальше. Туда, где нету людей… И сдерживать обращения.

Знать бы только, как это работает…

Питер дождался наступления ночи и вышел через заднюю дверь. В последний раз поднял взгляд на окно Аделии Айфорд — в нем еще слабо тлел отблеск свечи — и пошел к воротам…

Уходить не хотелось. Ноги, казалось, отяжелели… А сердце так и осталось в комнате с горящей свечой. Она, кстати, вскоре потухла, и дом погрузился во мрак. Такой же непроницаемый, как отчаяние, что толкало его прочь по дороге…

И вдруг голос позвал его:

— Питер, пожалуйста, не уходи! Ты не можешь… ты просто не понимаешь…

Он обернулся и различил очертания тонкой фигурки в белой одежде. Сам стоял в темноте и подумал, что откликаться не будет… Не отступится от принятого решения, чего бы ему это ни стоило.

— Питер, — взывала девушка в белом, — ты не смеешь покидать Айфорд-мэнор. Ты должен остаться… со мной. Здесь, в этих стенах, с тобой ничего не случится…

Он невесело усмехнулся: скорее что-то случится с хозяйкой, стоит ему только остаться. От ее запаха каждый волосок его тела дыбом стоял, а желание застилало глаза… Он ощущал его как острую жажду, как голод, поднимавшийся из глубины… И после вчерашнего поцелуя все стало лишь хуже. Даже сейчас на расстоянии в несколько футов ее запах дурманил…

Надо идти.

Спасаться, спасая собственным бегством эту девочку в белом…

Он сделал шаг.

— Питер, пожалуйста, не бросай меня! — опять взмолилась она. — Я не знаю, что стану делать одна… Все так сложно, самой мне не разобраться. Прошу!..

Ее слова рвали душу. Он вспомнил, как она говорила сегодня: «Тот поцелуй… я хотела бы повторить его…» И сглотнул.

Бежать… только бежать…

— Питер, ответь же, я знаю, ты слышишь меня!

Он сделал шаг, но слишком неосторожно: камни шаркнули под ногами, и Аделия это услышала.

— Питер, — подалась вперед, — это ты?

И он не сдержался:

— Госпожа Айфорд…

— … Аделия, — поправила его девушка.

— Госпожа Айфорд, я должен идти. Возвращайтесь назад, одной на дороге небезопасно!

— Питер. — Аделия подошла совсем близко, окутала его запахом роз. Оглушила рокотом двух сердец: ее и ребенка. Он слышал их оба, и это казалось невероятным… Теперь-то он знал, откуда все это: природа дикого зверя давала знать о себе. — Ты должен остаться.

— Я не могу.

— Ты должен.

— Вы просто не понимаете…

— Так объясни.

Питер подумал, что будет, признайся он только в своих подозрениях: мол, знаете, госпожа, мне кажется, белый волк — это я. Чудовище, порождение ада, убившее девушку в прошлую ночь, стоит сейчас перед вами…

— Я… — начал он, не успев, однако, договорить. Что-то взрезало воздух, пронеслось звенящей пчелой от моста и силой удара отбросило его на дорогу. Боль… острая боль огнем опалила плечо, и Питер, сцепив яростно зубы, ощутил запах крови, разлившийся в воздухе фимиамом. Он застонал, потянулся к плечу…

— Что… что случилось с тобой? — упала перед ним на колени Аделия Айфорд. — Праведный боже, ты весь в крови! Я должна позвать помощь… Я…

Питер нащупал стальной стержень болта, торчащий из раны, и с силой рванул его из себя.

— Вы… должны… уходить… — прошептал, пересиливая туман.