И Бенсон, нащупав бутылку, приложился прямо к горлу.

— Но мне нужна ваша помощь, — почти прошептала она, с горечью осознав, что уговорить бывшего управляющего вернуться у нее скорее всего не получится.

Ей даже предложить ему нечего…

— Значит, вы не вернетесь? — спросила она.

И мужчина помотал головой.

— Простите меня, госпожа, но Бенсон туда ни ногой.

— Что ж, ваша воля. — Она покрутила на пальце ободок золотого колечка. Подарок отца. А потом стянула его и с решительным видом положила на стол подле Бенсона. — Это в уплату нашего долга за вашу службу, — сказала она. — Надеюсь, вы найдете место по сердцу!

И пошла к выходу.

От разочарования и обиды захотелось заплакать, но она, сцепив зубы, запретила себе эту слабость.

Госпожа Айфорд-мэнор не льет напрасные слезы…

Она берет себя в руки и двигается вперед.

— Папа, а можно мне яблоко в карамели? — спросила девочка, подпрыгивая в седле. — Большое-большое.

— И яблоко в карамели, и все, что ты пожелаешь, маленькая принцесса, — отозвался мужчина с улыбкой.

— Тогда еще пони, как у Маргарет, шетлендского, с пушистой гривой. Я заплету ему много-много косичек и навяжу розовый бантик!

Коллум Шерман изобразил тяжелый наигранный вздох.

— Милая, твой пони ничем не хуже шетлендского, поверь. Просто тот много крупнее… Так и Маргарет, — он прикрыл рот рукою, — несколько больше.

Девочка понимающе улыбнулась.

— Маргарет толстая, — констатировала она и хихикнула.

Отец сделал большие глаза:

— Только самую малость… — И приложил палец к носу, призывая на эту тему не распространяться.

И в этот момент он заметил всадницу на дороге: знакомый наклон головы и плащ голубого оттенка. Он видел его только вчера…

Неужели это Аделия Айфорд?

Они с дочерью направлялись на ярмарку в Тальбот, девочке нравились ее нехитрые развлечения, и Шерман был рад порадовать дочь. Но то, что он встретит здесь госпожу Айфорд стало для него неожиданностью…

— Папа, подожди меня! — окликнула его Лора. — Мой пони не поспевает.

— Извини, милая.

Он придержал жеребца, продолжая следить глазами за всадницей на дороге… Ее плащ маячил далеко впереди, у городских ворот, и Шермана проняло любопытством: что она делает в Тальботе в первый же день по возвращении из столицы?

— Куда ты смотришь? — поинтересовалась у отца Лора. — Я тоже хочу это увидеть.

— Просто показалось, увидел знакомую.

— А какую?

Произносить имя вслух неожиданно не хотелось, хватало того, что мысленно он ни раз вспоминал девочку с перекошенным страхом лицом, которая ждала его в спальне в ту странную ночь, похожую на кошмар. Иногда ему начинало казаться, что те события ему просто приснились: отец, требующий седлать лошадей и отправляться с ним в мэнор, появление на свадебном торжестве и затребованное право первой брачной ночи, воспользоваться которым отец отправил его.

Он знал, что так будет, догадывался с самого начала: отец давно не спал с женщинами, был не способен из-за болезни. Но желание насолить бывшему другу оказалось сильнее собственного бессилия…

— Да так, ты не знаешь ее, — ответил, продолжая глядеть на дорогу.

Дочь с любопытством на него посмотрела… Верн Шерман частенько попрекал сына в «чрезмерной сентиментальности», говорил, что это нелепо, любить давно умершую женщину. Что здоровому телу нужна здоровая плоть…

Лора не понимала, что значит «чрезмерный сентиментализм», а уж про «здоровую плоть» не понимала подавно, но знала одно: отец грустит, когда остается один.

И это ее огорчало…

— Погляди, кукольное представление, — сказал ей отец, когда они проехали через ворота. И указал на детей, толпящихся у тележки кукольника… — Хотела бы посмотреть?

Лора тут же обо всем позабыла и только головой замотала. Отец дал ей монетку…

— Иди посмотри представление, я отойду на минутку. Ты только дождись меня!

— Хорошо.

Девочка спрыгнула с пони и побежала, маневрируя между людьми. А Коллум, заметивший, как Аделия Айфорд вышла из дома в боковом переулке, и сам направил к нему жеребца…

— Эй, мастер, — окликнул он сапожника в лавке, — кто живет в этом доме?

Мужчина почтительно поклонился.

— Ральф Бенсон, господин.

Знакомое имя…

Коллум знал Бенсона и хорошо: покупал у него длинношерстных лестеров и серомордых дартмуров, отличных овец, пополнить которыми стадо было всегда с руки. А тот частенько продавал в последнее время… В округе ходил слух, что у Айфордов проблемы с деньгами, что их поместье на грани банкротства.

Но Коллум не спрашивал, просто заключал с Бенсоном сделки.

— Пригляди за животными, — он кинул башмачнику несколько пенсов и вошел в дом, даже и не постучав в дверь.

Он должен был знать, что привело Аделию в это место…

— Что вам здесь надо? Подите прочь из моего дома, — поприветствовал его упившийся Бенсон, с трудом приподняв голову над столешницей. Ополовиненная бутылка дешевого сидра стояла у него под рукой…

Коллум с трудом узнал в жалком пьянице бывшего управляющего поместьем. Он поглядел на него, на бутылку — покачал головой.

— Ты жалок как никогда, — произнес с видимым отвращением. И спросил: — Что делала в этом доме твоя госпожа? Зачем она приходила?

Бенсон издал серию разрозненных звуков и, кажется, совершенно утратив понятие о действительности, рухнул головой на столешницу.

Коллум, недолго думая, подхватил его за воротник и хорошенько встряхнул.

— Зачем приходила твоя госпожа, отвечай, жалкое ты ничтожество?

— Я… э… пфф…

Ничего более внятного выдавить из пьянчуги не удалось, и Коллум, заметив приоткрытую заднюю дверь, поволок его через порог. Осмотревшись в узком пространстве между дровником и мусорной ямой, заметил бочку с дождевой водой… Туда и макнул Бенсона с головой, так что мужчина, разом придя в себя, замолотил руками как мельница.

— А теперь отвечай, что привело госпожу Айфорд в твой дом? — повторил он вопрос, позволяя мужчине вынырнуть из воды.

Тот, отплевываясь и фыркая, глядел на него большими, злыми глазами. Кажется, протрезвел недостаточно для того, чтобы понять, кто перед ним и вспомнить о долженствующей почтительности.

— Святые греховодники, что вы себе п… позволяете?! — выдал Бенсон неожиданно связно. — Я п… пожалуюсь магистрату, я… — Коллум снова макнул его в бочку. — Я… — в этот раз пьяный Бенсон отрезвел еще больше и замолк, готовый сыпать проклятиями, рассмотрев своего неожиданного мучителя. — Г… господин Шерман. — проблеял он, ошалев от увиденного, — я тут… простите покорнейше. — Он поспешно пригладил мокрые волосы. — Чем могу быть полезен?

Коллум усмехнулся, стряхнув с пальцев воду.

— Ты чего пьешь, колоброд несчастный? — осведомился он. — Разве в поместье закончились все дела, что ты позволяешь такое? — Теперь он нахмурился, и несчастный пропойца как будто скукожился, стал меньше в размерах.

— Так я ушел, господин, больше в мэноре не работаю.

— Чего так?

— Устал я за каждый пенс биться, сил нет. А господину Айфорду дела ни до чего нет…

— Хозяйка зачем к тебе приезжала?

Бенсон отжал бороду и замялся, не смея глянуть на собеседника.

— Вернуться просила.

— А ты что?

— Сказал, не могу…

— Прям так не можешь?

— Не могу, — с чуть прикрытой смирением твердостью повторил Бенсон.

И мужчина, молниеносным движение ухватив его за волосы, опять окунул с головой в воду.

Подержал там немного и вытащил.

— И теперь не можешь? — поинтересовался, позволяя ему отдышаться.

— Не могу, госпо…

Коллум снова окунул его в воду.

— Помилуйте, господин! — взмолился Бенсон после третьего раза. — Утопите ведь ни за что, ни про что.

— Утопить тебя было бы легче простого, — ответил мужчина, опять встряхивая рукой. — Но ты, Бенсон, живи, живи и помни, кому жизнью обязан…

— Вам, господин, — смиренно поддакнул абсолютно протрезвевший от водных процедур управляющий.