— Аделия, — Брукс окликнул ее, как оказалось, не отставая ни на секунду, — позволь проводить тебя до развилки. Нам все равно по пути!

Наверное, стоило отказаться, запретить ему подходить к себе, но она… не смогла.

Кивнула…

И так было всегда.

С самого первого раза, как она его встретила…

— Не пугайтесь, прошу вас, меня сбросила лошадь.

Она шла по тропе в расстроенных чувствах, погруженная в свои мысли, и этот голос, прозвучавший из кустов дикой лещины, действительно испугал ее.

— Как это случилось? — спросила она, придя в себя и рассмотрев мужчину в богатой одежде.

Он держался за ногу, постанывая от боли, и явно не мог сам подняться.

Ответил, однако, не без улыбки:

— Она испугалась змеи и понесла меня через лес, не разбирая дороги… Где и сбросила в эти кусты.

— Вы сильно ушиблись?

— Должно быть, подвернул ногу. Если бы вы помогли мне отыскать палку покрепче…

И Аделия не раздумывая принялась искать ему палку, а после помогла подняться на ноги, опираясь на ее же плечо. И рука, касавшаяся ее, была сильная и горячая, такая, что ее словно кипятком обдало сквозь материю платья…

И сладко заныло под ложечкой.

— Как зовут тебя, милая девушка? — спросил он уже взобравшись на лошадь. И Аделия назвалась. — Прекрасное имя для прекраснейшей девушки! — одарил он ее комплиментом и спросил: — Могу я снова увидеть тебя?

Аделия, абсолютно пунцовая, с гулко бьющимся сердцем, уклончиво отозвалась, что это возможно

И оба знали, что это «возможно» вполне конкретное «да», и новая встреча случится так скоро, как только возможно.

В этом же месте…

Как по сговоренному.

А пока Аделия брела в сторону дома, и ссора с матерью, приведшая ее на тропу, более не тревожила ее сердце. Родители могут думать все что угодно, диктовать им с братом, как жить, но любить… здесь ее сердце решает самостоятельно.

И решило уже…

С первого взгляда.

— Аделия, у тебя все в порядке? — заботливый голос Брукса был как бальзам для души, и Аделия с благодарностью на него поглядела.

— Все хорошо. Почему вы спросили? — полюбопытствовала она.

Они ехали по дороге от Тальбота, и развилка уже маячила впереди — вскоре дороги их разойдутся.

И уже разошлись…

Но…

— Ты задумчивая и… грустная. Не такая, как прежде…

— Теперь я и в самом деле другая, — согласилась она. — И время другое. Все мы меняемся, разве нет?

Мужчина мотнул головой: соглашаясь иль нет, непонятно.

Сказал:

— Некоторые сильнее других и не всегда в лучшую сторону.

— Хотите сказать, прежняя я нравилась вам много больше? — спросила Аделия не без горечи.

И Брукс придержал лошадь, побуждая и девушку сделать то же. Их животные пританцовывали на месте, круп к крупу, и мужчина протянул руку…

— Аделия… милая, я только хотел сказать, что некоторые мужчины… не умеют сделать супругу счастливой. А я вижу: прежде ты была ярче, горела огнем.

— Возможно, перегорела?

— Не верю.

Он пальцем погладил кожу у нее на запястье, осторожно, как бы ступая в холодную воду.

Не сразу, но девушка отдернула руку…

— Не надо, кто-нибудь может увидеть.

Сказала, пересиливая себя, так как сердцем мечтала продлить эту скоромную ласку, почувствовать нужность кому-то…

Довериться.

— Я…

Что-то дернулось у нее в животе: словно желудок свело или… шевельнулся ребенок. Она прежде не знала этого чувства, и теперь замолчала, прислушиваясь к себе…

Адэр Брукс осведомился:

— Ты в порядке, Аделия?

— Я… — Рука дернулась, желая лечь на живот, но она остановила себя. — Я в порядке. Благодарю! — И перехватила поводья. — Мне пора возвращаться. Была рада увидеться…

— Как и я. — И Адэр, как было когда-то, спросил: — Мы увидимся снова?

Аделия головой покачала:

— Не думаю, что это уместно…

— И все же… я бы хотел снова увидеть тебя. Все это время… ты была в моем сердце… Ты ведь знаешь, насколько дорога мне?

— Адэр…

Она не знала, что на это ответить, и была рада уйти от ответа, завидев путника на дороге. Дернув поводья сильнее необходимого, Аделия направила лошадь в сторону дома… И знала, что Адэр Брукс смотрит ей вслед не отрываясь.

На ужин Гленис подала похлебку на курином бульоне, сладкий крем из яиц и шафрановое печенье. И даже несмотря на внутреннюю нервозность, стальным кулаком сжимавшую грудь, Аделия ела с большим аппетитом, ничуть не чураясь простоты сервированного стола. Две перемены из двенадцати блюд всегда казались девушке расточительством и чрезмерным…

Должно быть, прижимистость собственного отца отчасти перешла на нее.

И как бы Аделии это не нравилось, с родовыми чертами приходилось мириться…

— Гленис, как много продуктов у нас в кладовой? — поинтересовалась она после ужина. — Как надолго их хватит при самом рачительном потреблении?

Служанка испуганно на нее поглядела.

— Так у вас ребеночек, госпожа, вам питаться надо, как следует, — сказала она, сминая края рабочего фартука. — Но вы не волнуйтесь, Брэди придумает что-то. Зайца в лесу изловит или кабанчика вдруг подстрелит… Зима, слава богу, прошла, теперь легче будет.

— А как же овцы? — теперь девушка обращалась к слуге. — Скоро стрижка, ты говорил, нам нужны стригали.

— Нужны, госпожа, — отозвался тот, мотнув головой, — Двану одному вряд ли справиться. Я же в овцах мало что понимаю…

И Аделия сообщила:

— У моего отца было стадо рогатых норфорлков — я немного знаю об этом и могла бы помочь.

— Помочь с овцами, госпожа?! — воскликнул мужчина с таким неподдельным ужасом, словно заметил у собеседницы пару копыт и длинный хвост, торчащие из-под юбки. — Что вы, как можно, особенно в вашем-то положении…

И Аделия с трудом сдержала всколыхнувшееся раздражение: сколько можно поминать это семя в ее животе, вести себя так, словно оно — самое важное в жизни.

Когда это вовсе не так…

И завтра, избавившись от него, она снова станет свободной!

И вдруг странное чувство в животе повторилось… В этот раз списать его на голодный желудочный спазм было никак невозможно. Она только поела…

Неужели… малыш?

Аделия приложила к животу руку…

— Ребеночек шевелится? — спросила Гленис в радостном оживлении.

— Я не знаю, — призналась она, совсем не желая обсуждать эту тему и дальше.

Но служанку было не удержать:

— И понятно: это ваш первый ребеночек. На втором-то вы будете точно уверены… А оно всегда, знаете как бывает: словно капусты наелся, и живот вспучило. Газы идут, уж простите…

Аделия поднялась из-за стола.

— Не думаю, что это ребенок, — сказала она. — Пожалуй, прилягу сегодня пораньше! Спасибо за ужин. — И поспешила покинуть большой, сумрачный холл, в котором ужинать в одиночестве было совершенно невыносимо.

Словно ее заживо погребли в этом большом, старом доме…

С двумя слугами.

И полным отсутствием минимальных удобств.

— Ничего, я выдержу это, — сказала Аделия стенам, стиснув руки в крепкие кулаки. — Выдержу, чего бы мне это ни стоило. Ни Джону, ни Шерманам не сломить меня…

И девушка, уткнувшись лицом в подушку, позволила пролиться слезам, которые сдерживала целый день кряду. Здесь, в уединении этой комнаты, слабость была дозволена ей как отдушина…

Больше нигде.

И, засыпая, она представляла, как рука Адэра Брукса гладит ее по плечу.

Успокаивает…

Дарит уверенность в новом дне.

Как будто он даже нашептывает на ухо…

… Аделия резко проснулась: почти догоревший камин не разгонял теней по углам. Она озябла, к тому же ей приснился кошмар…

Такой жуткий, что ее до сих пор немного потряхивало.

Что же ей снилось?

Она попыталась припомнить, но выходило не очень… Кажется, там была женщина, возможно, даже она сама, и она куда-то бежала или… бежали за ней… Да, кто-то бежал за ней по лесу. Кто-то желал причинить зло…