Он периодически посматривал на экран планшета, но каждый раз количество целых дронов становилось все меньше и меньше, так как их сбивали, а несколько штук просто покинули зону передачи сигнала. Массивные железобетонные плиты перекрытия также не способствовали хорошей связи.
Кровососы, если судить по камерам дронов, продолжали обстрел некоторое время, но вскоре поняли, что ответный огонь не ведется, поэтому начали медленно подбираться к зданию. Камеры периодически ловили в объективы, как солдаты врага в серо-коричневой форме осторожно приближаются ко входу в высотку.
Сперва он хотел оставить там несколько бойцов с гранатометами и ручным пулеметом, но отказался от такой идеи, так как вестибюль когда-то закрывался стеклом, так что теперь там не имелось никакой защиты. Оставить там бойцов — просто подписать им смертный приговор.
Через двадцать минут ни одного активного дрона наверху не осталось, так что атаку можно было ожидать в любой момент. Он отдал команду приготовиться. Очень вовремя.
Серия коротких взрывов на лестницах, и одна из баррикад перестала быть преградой. Так как освещения в подвале не имелось, то их выручали тепловизоры, но и вампиры не стали лезть напролом. Они подтащили к пролету автоматический гранатомет и вниз посыпались снаряды. Четыре бойца не успели надежно укрыться и их просто размазало по стенам. Бернар выругался. Он надеялся, что противник попытается просто спуститься, но вампиры решили не рисковать.
Шлем значительно смягчал звуки от разрывов гранат в замкнутом помещении, но все же не полностью, поэтому голова у него гудела.
Гранатомет перестал выпускать гранаты, и мимо баррикады пронеслись несколько теней — вражеские солдаты, употребившие кровь. Бернар потянулся к шприцу со стимулятором, надеясь, что успеет его применить. Успел, но многие из его бойцов не успели. Началась беспорядочная стрельба, в наушниках слышались ругательства на нескольких языках, стоны и крики боли.
Стимулятор начал действовать, и он, прижавшись к стене, смог оценить положение. Вниз прорвались семь кровососов в бронежилетах, касках и с приборами ночного видения. На этот раз преимущество было на их стороне. Действовали они слаженно и четко: не палили во все стороны, а били одиночными или короткими очередями, вовремя меняя магазины.
По лестнице к ним спускались еще несколько солдат, но уже без ПНВ и не под воздействием крови, об этом говорили их немного приторможенные движения.
Этот внезапный прорыв после гранатометной атаки полностью деморализовал его бойцов. Только пять или шесть добровольцев заняли относительно безопасные позиции и пытались отвечать прицельным огнем, остальные четыре десятка человек метались по парковке, орали и просто впустую расходовали боеприпасы. С каждым мгновением их становилось все меньше. Бернар попытался по радио — каналу привести их в чувство, но это не помогло. Вампиры не стояли на месте, а медленно продвигались вперед, постоянно находясь в каком-то подобии танца, что мешало ему прицелиться, однако он не оставлял попыток, и через секунд сорок выбрал удачный момент и нажал на спусковой крючок.
Один кровосос, находившийся от него дальше всех — почти у лестницы, а потому решивший, что в безопасности — свалился на бетонный пол подвала.
Выстрелом Бернар раскрыл свою позицию, и тут же получил несколько пуль в нагрудный щиток жилета. Стимулятор не позволил потерять сознание и немного смягчил болевые ощущения, но дышать смог не сразу.
Два кровососа зигзагами приближались к нему, однако были срезаны очередью из ручного пулемета. Бойцы, находившиеся в импровизированном лазарете, успели принять стимуляторы и стали своеобразным резервом. Осознание того, что он сейчас мог попрощаться с жизнью, заставило Бернара совершить почти невозможное — он начал дышать. Каждый вдох давался с болью — если он выберется отсюда, то некоторое время проведет в санитарной части.
Вампиры, потеряв еще двоих, стали отступать к лестнице. Бернар сделал два выстрела, но ни в кого не попал, и тут началось землетрясение. Штаб решил, что раз никто не выходит на связь, то живых на холме не осталось, и отправил новую порцию ракет и бомб на «высотки».
Кровососы хоть и отступали, но продолжали стрелять по его солдатам, так что когда они исчезли на лестнице, то он начал осматривать парковку. Сорок четыре мертвых добровольца, еще два десятка раненых, из которых треть точно не выживет, так как развороченные пулями животы не предполагали долгого оказания помощи.
Здание продолжало трясти, и Бернар сделал еще одну попытку связаться с штабом. На этот раз удачную.
— Командир, оставайтесь на месте. За вами отправлено подкрепление. Тяжелые пехотинцы. Два взвода.
— Это хорошая новость, офицер, — ответил Бернар и отключился. Двадцать солдат в экзоскелетах при поддержке дронов точно обеспечат им отход. Он еще раз с сожалением подумал о том, что командованию следовало сначала с помощью тяжелой пехоты проломить оборону кровососов, а только затем отправлять добровольцев для окончательной зачистки. Но Штаб предпочитал использовать добровольцев, а не тяжелую пехоту.
Экзоскелеты имели броню, множество серво-приводов, встроенное вооружение и множество приборов для контроля за окружающей обстановкой. Чтобы управлять экзоскелетом требовалась отменная реакция и недюжинная физическая сила. Пехотинцы в экзоскелетах пользовались вживленным нейроинтерфейсом, который позволял достигать идеального слияния с костюмом. Человек без такого интерфейса экзоскелетом пользоваться мог просто как аналогом погрузчика. Тяжелые пехотинцы по сути являлись киборгами, так что подготовка одного такого солдата обходилась в приличную сумму. И имелось еще одно обстоятельство: без костюма эти парни ничем не отличались от обычных людей, а в ряде случаев были даже более уязвимы, так как физические разъемы интерфейса увеличивали критичные зоны на теле пехотинцев.
Здание перестало вздрагивать, а от одной из стен отвалился приличных размеров кусок бетона, который свалился на пол с глухим стуком. К счастью, никого не задело. Бернар, преодолевая боль в груди, доковылял до лестницы и осторожно посмотрел наверх. Не самый умный поступок, но вампиры ретировались полностью, поэтому в лицо ему стрелять никто не стал.
Сержант Абдул, находившийся рядом с ранеными, обратился к нему по рации:
— Командир, что дальше?
— Ждем «тяжелых», они нас вытащат. Начинайте готовить раненых к транспортировке.
— Командир, — в голосе сержанта прозвучало удивление, — посмотрите на это.
Он показал на убитого кровососа, Бернар включил наплечный фонарь и только пожал плечами:
— И что тут странного? Или у тебя на родине женщины не служат в армии? — один из мертвых вампиров оказался девушкой лет двадцати, довольно миловидной.
— Служат, но в тыловых подразделениях. Не в боевых.
— Ничего особенного не вижу. Или у тебя какие-то сомнения по поводу того, можно ли убивать женщин-солдат?
— Нет, командир. Враг есть враг, но я думаю, что дела у кровососов не очень хороши, раз они задействовали женщин.
Бернар не стал начинать спор, так как этот факт ничего не говорил о том, как обстоят дела у вампиров. Эта девка обладала способностью, так как двигалась очень быстро, стреляла прицельно, что говорило о достаточной подготовке. Ничего удивительного он не видел.
Запищал планшет, и он с радостью увидел на экране картинку с дрона-наблюдателя, который оказался в зоне действия связи. Это означало, что помощь скоро будет на месте.
Бернар выставил напротив лестницы бойцов с пулеметом, но так, чтобы они были вне зоны поражения, если вампиры опять решат использовать гранатомет.
Пришло время подсчитать итоги штурма. Бернару стало не по себе: относительно целыми осталось всего двадцать четыре человека, у десяти из которых переломы и контузии, убитыми сорок три человека, у остальных серьезные ранения, половина раненых рискует не дожить до того момента, когда попадет в руки медиков. Его отряд, как боевая структура, прекратил существование за несколько часов. Однако Бернар не чувствовал особого сожаления по этому поводу. Скорее всего, сказалось то, что он заранее знал о подобном исходе и уже попрощался со своими людьми. Заранее, мысленно, осознанно. А еще он сам чуть не погиб. И чувство радости от того, что бронежилет спас его жизнь, преобладало. Ну, и самое главное — с добровольцами он не испытывал той привычной ему по службе в армии Франции общности. Они оставались для него всего лишь материалом, из которого ему с грехом пополам удалось сделать подобие солдат, не очень, кстати, удачно, учитывая то, как прошел бой в подвале.
