С ополчением вышло иначе. Гектор, конечно, понимал, что три тысячи резервистов, из которых две с половиной тысячи бойцов — это молодежь, а оставшиеся полтысячи никакого отношения к армии или полиции не имели — это не самый лучший контингент, но проблем с ними оказалось намного больше ожидаемого. Задача усложнялась еще и тем, что он продолжал оставаться командиром спецназа, у которого теперь появилось множество задач, так как внешние подошли к окраинам Урошеваца. Штурмовать город они не стали, но и полноценной осады пока не началось, так как город блокировали только с запада и севера.

Внешние даже не сумели толком нарушить электроснабжение города, так как все силовые кабели от Станции к Урошевацу давно продублировали под землей, что, конечно, усложняло эксплуатацию и обслуживание, но сейчас оказалось лучшим решением.

Над городом сначала постоянно барражировали дроны, но после того, как по ним достаточно успешно постреляли из ПЗРК и снайперских винтовок, то враг перевел свои беспилотники на большую высоту, что сказалось на эффективности наблюдения.

Ночью Урошевац погружался во тьму, чего Гектор и припомнить не мог: сложнее будет бомбить, но он считал это идиотской мерой. Дрону, оборудованному тепловизором, все равно, когда запускать свой смертоносный груз: днем или ночью. Уже давно не живые пилоты выполняют такие функции, да и люди за штурвалами самолетов или вертолетов пользуются приборами ночного видения и иными детекторами.

Но Совет принял решение, и после двадцати двух часов, уличное освещение выключалось, а жители были обязаны плотно прикрывать окна, чтобы наружу не пролился и лучик света.

Пока же военные действия шли вяло: ежедневные обстрелы домов на окраине, ответный минометный огонь и несколько дерзких вылазок со стороны горожан. Первые потери, первые похороны, несколько сбитых вертолетов и немного уничтоженной бронетехники внешних, которые отошли от окраин подальше, чем изначально планировали, где в буквальном смысле окопались.

У армии Республики оставалось несколько древних дронов, с помощью которых получили фото позиций внешних. Гектор видел эти снимки: ничего впечатляющего, и если бы не полное господство врага в воздухе, то одной настойчивой атаки хватило бы, чтобы уничтожить войска вторжения. Даже силами ополчения и не с колоссальными потерями.

Но любой небольшой успех горожан моментально купировался авиацией врага. Вертолеты, дроны и управляемые истребители быстро заставляли жителей Урошеваца откатываться на исходные позиции.

Гектор думал о том, как долго продлится такое странное положение дел, и пришел к выводу, что внешние пока только изучают возможности обороны города и получают информацию о том, как обстоят дела внутри Урошеваца от своих агентов. В том, что некоторые граждане продались врагу, у него не имелось ни капли сомнения.

Сначала это его просто выводило из себя, но затем он посмотрел на ситуацию немного иначе: шансы на то, что им удастся отстоять свою свободу и свой образ жизни не очень велики, а победа внешних вполне вероятна, поэтому какой смысл продлевать агонию сопротивления и множить жертвы. Даже ему, кто привык смотреть в лицо смерти и самому отправлять на тот свет других людей, становилось не по себе, когда он представлял масштабы грядущих потерь. За неделю уже сто сорок два убитых, почти тысяча раненых.

Задача граждан — заставить внешних посчитать свои потери и отступить — уже не казалась ему такой простой. Войска вторжения потеряли не менее трехсот солдат, скорее всего больше, но что такое для громадной планеты смерть нескольких сотен. Прибудут новые, прибудет новая техника, а, если потери станут совсем ужасающими, то внешние могут пересмотреть джентльменское отношение к жилым кварталам и мирному населению.

Жителей территорий из деревень на пути войск вторжения эвакуировали в Урошевац в том числе и по этой причине: своеобразный живой щит от массированных бомбежек. Внешним будет трудно объяснить убийство мирных жителей без дара своим народам. Сейчас 21 век, и идеи гуманного отношения к человеческой жизни сильны, как никогда прежде в истории человечества. И это пока им на руку.

Но Гектор не сомневался в том, что как только уровень потерь превысит определенный уровень, то командующие войсками врага мгновенно забудут о любом гуманизме.

Он шел по темной улице в полном одиночестве — ходил проверять выставленный пост на перекрестке. Постовые проверку прошли с большой натяжкой: не спали, но и не сразу среагировали на его появление. Начали спрашивать документы, хотя по инструкции должны интересоваться паролем, а в случае неправильного ответа задержать ночного гостя.

Еще три-четыре таких проверки, и он перестанет ими заниматься, так как почти все ополченцы станут узнавать его в лицо. С другой стороны, постовые, три девушки и два парня — совсем молодые, курсы военной подготовки, которые они прошли не так давно, научили их худо-бедно обращаться с оружием, да немного подтянули в физическом плане. Никаких занятий по несению караульной службы или взаимодействию в группе с ними никто не проводил. Если ты хотел служить в армии Республики, то мог попытаться заключить контракт, но, учитывая огромное количество молодежи, удавалось это далеко не всем.

Гектор направлялся домой, заодно наблюдая за окнами домов и окрестностями: как жители соблюдают комендантский час и предписание о светомаскировке. За эту неделю он ни разу не встретил нарушений, что его немного порадовало: все же горожане серьезно отнеслись к тому, что война пришла на их порог.

Совсем неожиданно завибрировал мобильный телефон, и он достал из кармана трубку, но ответить не успел. В списке пропущенных — штаб. Гектор хотел перезвонить сам, но индикатор уровня сети показал отсутствие сигнала. Он усмехнулся ив этот же момент заработала рация:

— Всем командирам срочно прибыть в расположение штаба с личным оружием. Код ситуации 421.

— Стоун принял, направляюсь.

Код 421 означал, что произошла какая-то серьезная херня: вроде прорыва обороны или смерти командующих. Он развернулся в обратную сторону: быстрым шагом до штаба ему идти минут двадцать, но на перекрестке у постовых стоит служебный «Пежо», так что он воспользуется им.

Он опять посмотрел на мобильный — связь отсутствовала. Из ближайшего дома показался мужчина.

— Гражданин, оставайтесь дома, — крикнул ему Гектор, — вы нарушаете…

— Свет отключился. Я просто хотел узнать…

— Домой, блядь, быстро, — рявкнул он, и мужчина исчез в подъезде. Выключился свет, нет связи — что-то произошло с подачей электроэнергии. Гектор поежился: вряд ли проблемы в городе. Хотелось бы узнать, что вышла из строя подстанция или где-то произошел разрыв, но какое-то внутреннее чувство подсказывало, что проблема связана с Станцией.

Постовые на этот раз отреагировали на его появление лучше и быстрее, но Гектор заявил им, что забирает машину. Он завел двигатель и уже через пять минут был в штабе района.

Для штаба выделили помещение библиотеки, просторный общий зал, несколько телевизионных экранов, проектор и даже работающий компьютер с принтером. Вся эта оргтехника сейчас просто занимала место. Дежурный офицер Ринго не отходил от мощной радиостанции, постоянно получая какие-то сообщения. Использовался шифр, так как внешние спокойно перехватывали их переговоры.

Гектор прибыл одним из первых, а так как именно он являлся командующим обороной района, то Ринго тут же доложил ему:

— Сэр, внешние захватили станцию. Командование приказало сформировать несколько ударных групп.

— Есть подробности захвата?

— В общих чертах: десант с вертолетов. Все в экзоскелетах и под стимуляторами. Очень много дронов. Захвачено управление реакторами и распределительный центр. Там все еще идет бой.

— Кто сейчас из командования занимается ситуацией?

— Генерал Мерк.

— Соедини меня с ним, — личная рация Гектора не обладала нужной мощностью, поэтому ему придется воспользоваться штабной.

— Мерк на связи.