— Привет! — Выжиг приблизился к "объекту". — Кто посмел обидеть такую красавицу?

— Мороженого не дают! — пожаловалась девочка. Нет, пожалуй, все-таки, девушка.

— Почему? — удивился Выжиг.

— Деньги просят, — потупилась девушка. — На обмен не дают.

— А на что меняешь?

— Вот! — девчонка вытащила из кармана горсть желтых шариков и протянула Выжигу. — А говорили, что они здесь ценятся. Врали!

Кидале хватило одного взгляда, но он усилием воли взял себя в руки:

— Да… Ошиблись ваши. За эту дребедень никто гроша ломаного не даст!

Девчонка грустно вздохнула:

— Мороженого хочется…

— Ну и пойдем кушать мороженое! — воскликнул лохотронщик. — Чтобы я такую красавицу без лакомства оставил! Тебе какое?

— Не знаю… Я никакого не пробовала.

— Значит, попробовать всё! — Выжиг поклонился и приглашающим жестом махнул рукой. — Вперед, моя леди, нас ждут великие дела.

Через полчаса пиршество было в самом разгаре. На подоконнике магазина стояла картонная коробка, забитая самым разным мороженым. Рядом — принесенная продавщицей урна для оберток. Девчонка с перемазанным лицом жадно поглощала очередную порцию. Тут же пристроился Геном, готовый в любую секунду сгонять за добавкой. А за дверями магазина вышедший "по надобности" Выжиг шептал в трубку:

— Слышь, Назгул! У них там рыжья хоть завались! Они из него пули делают! И наконечники для копий! Как я тебе его взвешу? Половина сарая — это сколько граммов? Там на центнеры счет идет! Я за базар отвечаю, Назгул! Мужиков всего девять. Еще пара ученых сморчков и журналистов двое! Марух десяток и потроха. Да брось, тигры против стволов не катят! Маслину в лоб, и все дела. Нет у них стволов! Пули для арбалетов! В натуре! Сукой буду, Назгул! Да ничего эта овца не шлифует, она тупая совсем! Ну смотри, моё дело — наколку кинуть! Понял! Да без базара! Пока в магазине мороженое есть, силой не уведешь!

Меньше чем через час у магазина тормознула четверка внедорожников.

— Ну? — тяжелый взгляд Назгула уперся в выскочившего навстречу Выжига.

— Да я ж всю раскладку дал! — затараторил Выжиг. — У них рыжья в самородках полсарая! Они реально из него пули льют! Вот, — он протянул пулю. — Всем хватит!

— Покажь! — перехватил руку жоха Мотыль, самый авторитетный после Назгула блатной в Снежинске. — Хм! Банкуй, Назгул! В натуре рыжьё, без базара.

— Выжиг, слушай сюда, — чуть смягчился Назгул. — Идем шнифить малину. Маруху с собой берем. Кладем всех! Понял? Всех! Хоть детей, хоть зверей! Барабаем только рыжьё и даем туш. Каждому долю на карман. Общаковские я за братву вкину. Рубишь фишку?

— Без базара!

— Тогда грузи лахудру в тачку, и погнали, время жмет! Да, братва, на легавке стволами не машем! Не хрена кипиш поднимать! Сунем ментам пятеру, они нам ещё и снег с колес посметают!

Пост на выезде из поселка прошли неожиданно легко. Народ куда-то рассосался, а менты, похоже, слиняли греться. Незнакомый чалдон из добровольных помощников, услышав, что едет Назгул, только плечами пожал, открывая шлагбаум.

Колонна двинулась вперед.

— Слышь, Чепухла, — негромко сказал Назгул. — Как хач начнется, не кипешись. Пусть Мотыль со своими на размен идет. А кончится заруба — валим всех, берем рыжьё и делаем ноги. Отлежимся маленько, скинем хабар барыге и рвем нитку. Харе уже с ментами в прятки играть.

Старый подельник, единственный, кому Назгул верил настолько, что допускал в свою машину, молча кивнул. Предать шефа он не мог по определению: ни собственных хаз, ни выходов на барыг у Чепухлы не было. А зачистку бригады одобрял. Не кончишь, засыплются сами и их с Назгулом спалят. Шваль людишки, не то что в старые времена…

Через час колонна выехала на довольно большую площадку перед внушительной стеной. Собственно, высотой она была с двухэтажный дом или немного больше, но в темноте посреди леса выглядела внушительно. Братва высыпала из машин.

— И где? — спросил Мотыль.

— Сейчас распикаем, — хмыкнул Назгул. — Выжиг!

Катала обернулся к девчонке, рядом с которой, как приклеенный, терся Геном:

— А как вы внутрь попадаете?

— Туда, — протянула руку та и двинулась в сторону. — Вот здесь надо шуметь, тогда веревку скинут.

— Ты че, в натуре? — возмутился кто-то из братвы. — Мы те обезьяны, что ли, по лианам лазить?

— Можно через кошачий ход, — пожала плечами девчонка. — Но там ползти надо!

— Ладно, — скривился Назгул. — Перетрем тему. Шаляпин, подай голос!

— Полундра! — заорал Шаляпин. — Рота, подъем! Так вашу маму!..

— Чего надо? — откликнулись со стены. Женским голосом. Сравнительно низким, с хрипотцой, но однозначно женским.

— Слышь, красавица, я — Назгул, — крикнул Назгул.

— Да хоть хрен собачий! — ответила "красавица". — Надо чего?

— Побазарить хочу.

— У тебя шестерок до хрена, с ними и базарь.

— Слышь, краснючка, старших свистни!

Сверху раздался смешок:

— Для тебя я тут старшая. Говори, что хотел, и уматывай.

Положение становилось идиотским. Надо было как-то исправлять ситуацию.

— Лады, — сказал Назгул. Громко сказал, но не крикнул. — У вас два наших пацана парятся. Да ещё и запаршивели от такой жизни! Западло четких пацанов в дерьмо кунать! В общем предъява вам. Вертайте Сиплого с Пеньком и сто штук бакинских, чтобы пацанов отмыть, и мы в расчете.

— Ты страну не спутал, случайно? — весело хмыкнули со стены.

— Что, валюты нет? Так мы не гордые, рыжьем возьмем. Лайбы забьем, и нормалек!

— Рыжьем, говоришь? — голос наверху стал ещё веселее. — Хоть бы бусы на обмен предложил, цивилизатор хренов. Мне тебя послать, или сам пойдешь?

— Слушай сюда, лахудра! — Назгул начал закипать. — Я сейчас грохну эту снежную крепость динамитом и устрою сафари в дикой прерии на двадцать стволов. Я без беспредела ширеньхаю: скидывай рыжьё, один хрен его легавые отметут, и расходимся по понятиям. Вкурила? Или мы кладем всех, включая зоопарк, и один хрен рыжье забираем. Кумекай, пока не поздно! Минуту тебе на подумать.

Стена промолчала.

— Ах да! — добавил Назгул. — У нас тут чмара ваша. Вот с неё и закрутим.

— Да свистишь ты всё! — вновь хмыкнула переговорщица.

— Мотыль, шмальни по стенке!

Тишину ночи разорвала автоматная очередь.

— Смотри-ка, стреляют, — голос оставался всё таким же весёлым. — Оторва, ты там у них, что ли?

— Ага, — весело крикнула девчонка. — Свет, тут хорошие ребята! Они кормят меня вкусным мороженым и обещают чпок-чпок! Но все за одну минуту! Я так быстро не согласная!

— Не балабань, лахудра! — рявкнул Мотыль. — После дела устроим тебе цирк с ромашкой и самолетиком.

— Ой, жду, не дождусь! — заблажила девчонка. — А стрельни ещё из этой своей штучки! Она так прикольно рычит! — и, повернувшись к Геному, негромко спросила: — А где эта хрень, которая взрывается?

— Не знаю, — честно ответил боец и кивнул в сторону невысокого человека в ушанке. — У нас этим Химик ведает.

— Мотыль, поторопи их, — Назгулу надоело ждать.

— Балду гоняем, — скривился Мотыль, но очередь дал.

И в ту же секунду Оторва оглушительно свистнула и выдернула руки из карманов.

Геном умер первым. Еще не долетели до затылка Мотыля и виска Химика боевые кирпичи, ещё не настигли своих жертв первые стрелы, а неудачливый душитель живой природы уже оседал в снег со сломанной шеей.

Оторва спрыгнула со спины падающего бойца, перекатилась влево и исчезла за большой сосной. Впрочем, воевать было уже не с кем. Оставался только Назгул, успевший понять, что блестящий план провалился, повернуться и даже сделать пару шагов в сторону машин. Оторва в два прыжка настигла смотрящего и ударом кулака пробила висок. Огляделась и снова свистнула.

***

— Ты как? — Чума обнял жену.

— Представляешь, — Оторва прислонилась к мужу. — Мне двадцать мужиков предлагали сделать чпок-чпок. За одну минуту! Импотенты!

Заварзин чмокнул девушку в губы: