А список продуктов. Жратва — понятно. Хотя пропорции странные. Ни хлеба, ни колбасы, зато ящик сгущенки и двадцать брикетов мороженного… Ладно, что-то есть своё, но тогда… Сколько их? Человек сорок? А памперсы?! Зачем туристу памперсы?

Игорь достал телефон:

— Дежурный по МЧС Ковалев, — раздался спокойный, даже ленивый голос.

— Привет, Серега. Это сержант Парамонов из Кельпы. Глянь в книге, у вас туристы на маршрутах числятся?

— Здорово, Игорь. Я тебе и без книги скажу. Одна группа, школьники из Замятина. Какой идиот школьников в Полярную ночь тащит! К вам выйти, в принципе, могут. Планировали через кордон в Медвежьем пройти. Ну, который заброшенный.

Школьники Парамонова не устраивали категорически! Не мог он представить школьницу, несущую шестьдесят килограмм.

— А больше никого?

— Не-а! Если только дикари! Которые у нас на учет не ставятся.

— Спасибо Сереж… — задумчиво протянул Игорь. — Слушай, а зачем туристам могут быть нужны памперсы?

— Памперсы? — в голосе спасателя слышалось удивление. — Понятия не имею. Слышал, некоторые женские прокладки вместо стелек используют. Спички в презервативы упаковывают, хотя это в прошлом. Но памперсы… Впрочем, это такая братия, всё, что хочешь, придумают. Может, и памперсы для чего-то приспособили… У тебя всё, а то тревожную трубку занимаем!

— Пока.

Игорь отключился и набрал Семенова:

— Стас, а бандюки с кордона не проезжали?

— Не проезжали. Заночевали там, наверное.

— Дважды? Кордон под снегом сейчас. Прохладненько в лесу ночевать.

— Да и хрен с ними! — рявкнул лейтенант. — По мне, так пусть хоть все перемерзнут! В области чище станет!

— Это верно, — хохотнул Игорь.

— Если тебе так интересно, сегодня утром туда целый караван усвистел. КАМАЗ и три "буханки", все с челябинскими номерами. А недавно КАМАЗ обратно пропилил. А УАЗов нет.

— Интересно, — задумчиво протянул Игорь. — Очень интересно…

— Ладно, Пинкертон, спокойной ночи, — хмыкнул Стас. — Завтра расскажешь, что нарыл.

Игорь почесал в затылке. В голове складывалась бредовая картинка. С заброшенного кордона в поселок пришли трое. Мужик, настолько страшный, что его приличным людям показать нельзя. Девушка, способная унести шестьдесят килограмм. И кто-то, сразу уехавший в Снежинск. С ними было животное, которое они оставили… где-то оставили. Почему не взяли с собой? Потому что не собачка, а саблезубый тигр. Ага, белого цвета! Девушка заряжала телефоны и покупала продукты. Её спутник сидел в сугробе и никого не трогал, пока до него не докопался Пельмень. Тогда он отобрал у гопников телефон. А саблезубый тигр тем временем нашел потерявшуюся Вареньку и, как и должен поступить порядочный зверь, отвез её в полицию. Потом девушка забрала телефоны, спутников и ушла восвояси. А поехавшие на кордон бандиты попали в лапы этой троице (или сколько их там) и нарвались на неприятности. Например, пошли на корм саблезубым тиграм.

Насчет бандюков Игорь был согласен со Стасом — пусть хоть всех сожрут. А насчет всего остального… А КАМАЗ с "буханками"? КАМАЗ-то вернулся, а УАЗы — нет! Саблезубые тигры съели? А десятитонник не по зубам оказался?

"С ума схожу, наверное, — подумал Игорь. — Пришли дикари-туристы, закупили всякой жратвы. Рюкзак забрал парень. Зашел в магазин и забрал. А Арсен во все глаза смотрел на кралю и ничего вокруг не видел. Телефон Пельмень просто посеял. А Вареньку спасла самая обычная собака. Правда, в поселке больших белых собак нет. Но может, тех самых туристов. Какой-нибудь сенбернар, они же на это обучены. И никакой фантастики".

Но что-то в душе саднило. И, уже засыпая, Игорь понял что. Туристы. Школьники. Должны выйти на этот самый кордон. А там…

Ночью приснился тот самый детский сон. Игорь стоял на разрушенном перроне, а мимо проходил поезд. Никакого блеска и лоска. Никаких украшений и веселья. Трудяга паровоз, с трудом тащащий обшарпанные покосившиеся вагоны. Хмурящиеся лица людей в окнах, среди которых мелькнули светловолосая девушка в красной пуховке, огромный мохнатый йети в кожаной куртке, белоснежный саблезубый тигр… Никто не махал Игорю рукой, на него вообще не обращали внимания. Но это был тот самый поезд, который когда-то видел маленький Игорек, и который шел в сказочную страну. Где не было ни молочных рек с бисквитными берегами, ни пряничных домиков, ни давно умершего деда, а была только тяжелая и напряженная работа. А ещё там была настоящая жизнь, которая давала Игорю последний шанс. Достаточно только решиться и шагнуть на подножку медленно ползущего вагона.

Обычному человеку для жизни хватает одного телефона. Продвинутая молодежь шикует с двумя: один для поговорить, второй — посидеть в соцсетях. Можно, конечно, и одним обойтись, но два разных — это вау! Круто, то есть! Одним или двумя обходятся и бизнесмены. Бывают и в этой среде оригиналы, пользующие что-то допотопное, не то что без выхода в Интернет, но даже не умеющее фотографировать. Или, наоборот, увешанные трубками не хуже, чем новогодняя елка шарами. Работают из них максимум три, но зато понты какие!

Михаил Игнатьевич Томразин таскал с собой четыре аппарата. И не по собственному желанию. Положение обязывало. Один для жены, друзей, обслуживания карточек и всего прочего, в чем в нынешнем постиндустриальном обществе человек нуждается куда больше, чем в руках или голове. Разве что спама на него не приходило. Совсем. От него вполне можно защититься, если очень захотеть. На второй звонили контрагенты, партнеры, сослуживцы и все прочие, с кем связывала Михаила Игнатьевича нелегкая служба. В будние дни этот телефон включался в девять ноль-ноль и безжалостно отрубался ровно в восемнадцать. А в выходные и прочие праздники и вовсе не работал. Ибо не фиг! Два остальных Тормазин тоже с удовольствием бы отключал, но не судьба. Впрочем, использовались они нечасто. В общем-то, они дублировали рабочий телефон, но номер третьего знали лишь люди из "ближнего круга". А четвертый — только непосредственное начальство, от замминистра и выше. А то мало ли, вдруг, пока ты с дочкой треплешься, к тебе Сам пробиться не может… От одной мысли дрожь до копчика пробирает!

Сейчас звонил третий.

— Томразин слушает.

— Привет, Михал Игнатьич! — пророкотал знакомый голос. — Как дела, как жена, как дети, как овцы?

— Спасибо, дорогой, — подхватил привычную игру Михаил, — всё хорошо! Как у тебя, Савва Тимофеевич? Как дела, как жена, как дети, как овцы?

— Вашими молитвами, дорогой! Ты извини, Миш, что в выходной звоню, но и вопрос, можно сказать, не рабочий, — Морозов перешел к делу. — У тебя какие планы на праздники?

— Какие могут быть планы у серой канцелярской крысы, — вздохнул Тормазов. — Дома сижу, траву курю…

— Загнешься ты когда-нибудь в своей Москве, — посочувствовал собеседник и вкрадчиво поинтересовался: — А как же Ницца и прочие Куршавели?

— Да ну их, — отмахнулся Михаил, — обещал дочкам праздники с ними провести.

Отношения с женой у Томразина были не очень. Тамара не разводилась только чтобы не портить мужу анкету, ибо её благосостояние напрямую зависело от карьеры мужа. Но дочки в папе души не чаяли, и при его постоянной занятости каждый проведенный вместе день был на вес золота! В общем, дочки — это святое!

— С ними дома? Или вместе с ними? — голосом змея-искусителя промяукал Савва. — И что тебе мешает вывезти их в Альпы? Они ж у тебя горнолыжницы обе, я ничего не путаю?

— Ну, горнолыжницы — это громко сказано, — хмыкнул Томразин, — но катаются неплохо. Зима в этом году отсутствует, если кто не заметил. Или в Замятине сугробы до третьего этажа?

— В Замятине нет, — вздохнул Савва. — А в Снежинске есть. Берешь девочек и валишь туда деньков на несколько. От слякоти московской отдохнешь, вспомнишь, как настоящая зима выглядит. Забыл, небось, как снег на солнце искрится…