— Ладно, Кот, ты тут, на позициях, пока побудь, а я — проверю, как там установки. Скоро Федун должен приказ на залп дать. Ваших, из второго, всего человек сорок к нам пробилось. Сейчас немного в себя придут, в бункерах, и я их во второй полосе разверну. В усиление. — С этими словами Ганс, по траншее, отправился в глубь позиции.

Некоторое время ничего не происходило. Бойцы неприятеля не высовывались, видимо, зарывались поглубже в землю. Не дураки ведь, понимают, что удар мы нанесем обязательно. Шакал всё так-же висел на месте. Странно. Честно сказать, я бы. на месте “конфеток”, его отозвал в тыл. Не далеко, но отозвал бы. Хотя-бы для того, чтобы пополнить боезапас, провести обслуживание. Он, все таки, штурмовой комплекс, а не передвижной ДОТ. Ну, их дела, их заботы.

“Огонь!” — Полковник, как всегда, бодро орет в микрофон. Спрашивается, зачем? Зачем орать, если тебя и так услышат?..

С трех сторон небо расчертили огненные стрелы ракет. Не завидую я пехоте противника, неприятная это штука, когда тебя накрывает НУРС. Тем более, в таком количестве. Вокруг Шакала вздыбилось море огня, взметнувшаяся к небу земля даже скрыла его очертания на пару секунд. От наших бывших блиндажей в небо потянулись клубы дыма.

“Разведка, оценка! Особенно — по живой силе!” надрывался полковник. Неужто сложно понять, что, скорее всего, процентов до девяноста бойцов неприятеля теперь — минимум частично выведены из строя. Хотя бы по причине контузий. Нет, давайте рисковать разведчиками. Их же у нас — вагон и маленькая тележка, ага?.. Начальству, конечно, виднее, но почему-то я сомневался в компетентности господина полковника. О, да, он получил звание не за красивые глаза, никто не спорит. Система игры просто не знает, что такое протекция, блат, и прочие “радости” реального мира. Будь ты хоть трижды родственник разработчиков, никто тебе не даст за это звание генералиссимуса. Играй, старайся, доказывай, что именно ты — лучший среди равных. А не так, как в реале: боевые офицеры, действительно понюхавшие пороху в разных локальных конфликтах, часто так и уходят на пенсию боевыми капитанами, да майорами. А какая-нибудь наштукатуренная барышня, лет, этак, тридцати, с генеральскими погонами, и иконостасом, не меньше, чем у Брежнева Леонида Ильича, рулит, по крайней мере, на экране телевизора, боевой подготовкой вооруженных сил.

— Ганс, слушай, у нас сегодня еще что намечается? — все таки связь — великая вещь. Не надо бегать, кого то искать, взял, да и спросил.

— Вроде ничего, ВиктОр, а что? В реал собираешься?

— Да. Устал я от голоса отца-командира, скоро уши заложит, думаю, если еще тут часок посижу.

— Да, чего у него не отнять — того не отнять — рассмеялся Железный Ганс. — Только ты это, лучше с передовой ближе к тылам двигайся. Зачем тебе шальная пуля? Там поспокойнее, шансы, что в следующий раз не очнешься в госпитале — выше! Ладно, до встречи.

Молодец Ганс, напомнил, что передавать ИгрИскИну перса прямо тут — не стоит. Нормальный он мужик, хотя и со своими тараканами в голове. А у кого их нет, тараканов-то?.. Потопал к блиндажам, находящимся в глубине обороны.

— Лейтенант, и Вы тут? — Из блиндажа выскочил старшина Край.

— Привет, Край! Рад, что ты в порядке! Что с отделением?

— Четверо нас осталось. — Старшина помолчал, и добавил: — Это зараза, ну, непрошибаемый-то… Покосил почти всех.

Меня как обухом по голове треснули. Я даже не знал, что сказать. Просто стоял, и смотрел на Края. Мы тут играем. Мы — умираем и возрождаемся, звездочки всякие получаем, прокачиваем всякую хрень: “ Смотрите, люди, и завидуйте, какой я крутой стал, плевать, что положил под танки всю роту, зато — целых 2 процента ловкости прибавилось…” А они — просто гибнут. Не важно, что это — программа. Каждый НПС, в принципе, наделен своим, индивидуальным характером, какими-то мыслями. Легендой, пусть и придуманной, но жизни. И их не собирают из кусочков после попадания фугаса. Их не восстанавливают, как нас, по ДНК, после того, как они сгорают в ядерном взрыве. Они просто исчезают. Насовсем. И то, что все они — это лишь один единственный ИгрИскИн, ничего не меняет.

— Да ты, лейтенант, не мучайся так сильно — Край, видимо, прекрасно понимал моё состояние. — Судьба такая у бойца. Или ты, или тебя. Там, с той стороны, воюют точно такие же люди. И у них — такая же ставка, жизнь. Сегодня они были сильней, завтра — наступит наш черед. Парней жалко, но мы все знаем, на что идем. Главное, чтобы в конце победа оказалась нашей. Это оправдает всё. И не спорь, — добавил он строго, — нет у нас права по другому рассуждать. Работа у нас такая.

— Ладно. Считай, старшина, что ты меня убедил. — Я не испытывал никакого желания полемизировать с ИгрИскИном о смысле жизни. Все равно, программу не переспоришь. — Что там вообще произошло, что вас так покосили?

— Когда началось, мы были на нейтральной. И как раз — прямо в самой полосе наступления. Задача была скрытно контролировать перемещения противника, и приказа отходить никто не давал.

— Стой, погоди! При мне такой приказ был, разведку — отвести на периферию атаки. И, помнится, его всем передали.

— Лейтенант, во первых, связь работала очень плохо. Постоянные помехи, даже метки “свой” на карте пропали. Мы и между собой-то чаще жестами общались, из-за помех этих. Может, и пропустили, не спорю. Но факт остается фактом — нет приказа отходить, значит, выполняем последний приказ. Так вот. Нам повезло, что у них пехота шла по флангам. БПТ и Мамашки — они слепые, когда ты их не дразнишь, не стреляешь, и не двигаешься. В общем, пропустили мы танки над головой. Ну, понятное дело, кругом стрельба, но мы удачно расположились, и наблюдаем. Вдруг выплывает эта… Махина. Лететь-то она летит, но на днище, и я это в деталях успел разглядеть, спрятаны дополнительные движители… Есть гусеницы, они, как-бы, внутрь убраны, втянуты, почти полностью. Нижнюю часть траков только и видно. А есть… — Край помолчал, видимо, раздумывая, как объяснить поточнее то, что он видел, и продолжил: — Короче, что-то, вроде червячной передачи, от мясорубки. Две штуки, во всю длину днища. Я, сперва, подумал — пехоту давить. Но они не крутились. А ведь дрянь эта бой вела. Стало быть, не оружие. Или оружие, но пока непонятного действия.

— Так. Старшина, это может быть очень важно. Нарисовать сможешь? Хотя нет. Не будем играть в глухие телефончики. Собирайся, и поедем на базу, в штаб. Об этом штурмовом комплексе, Шакале, пока мало что известно, и любая информация — на вес золота. Там всё расскажешь, и нарисуешь. Своих предупреди, и — едем.

Пока Край бегал к бойцам, я связался с Гансом.

— Капитан Железный Ганс, вызывает лейтенант Кот.

— Алё, алё! Железного Ганса нет дома, но Вы можете оставить своё сообщение, и я его запишу, прямо на бумажке!

— Ганс, блин!.. Хорош уже придуриваться! — Не выдержал я. — Срочно нужен транспорт, на базу. Важная информация о Шакале.

— Яволь, герр Лейтенант! Цвай минуттен, герр Лейтенант! — нет, ничем его не прошибешь, воистину — Железный…

Спустя три минуты мы с Краем уже тряслись в транспортере, увозившем нас на базу. При всех своих “дас ист фантастиш”, Ганс четко понимал, где находится грань между делом и шуткой.

К полковнику нас пропустили не сразу. Пришлось подождать, но ни я, ни старшина, не жаловались. Не та ситуация на фронте, чтобы, пусть и из-за Шакала, качать права, и ругать бюрократов. Полковник, в отличие от того, что я слышал по связи в бою, в спокойной обстановке казался спокойным, в некотором смысле даже тихим человеком. Говорил негромко, после обмена воинским приветствием пожал нам со старшиной руки, предложил садиться. Разве что — не попросил адъютантов кофе с печеньками нам принести. Внимательно, не перебивая, выслушал всё, что приметил старшина на днище Шакала. Потом мы склонились над набросанным Краем наскоро рисунком.

— Вот, тут, по всей длине идут гусеничные ленты, практически, по самому днищу — говорил Край. — Широченные. Катков не видно. А вот тут, сразу за ними, ближе к центру эти… Ну, червячная передача, как у мясорубки.