На третий день затишья на фронте вдруг поступило сообщение от одной из разведывательных групп. “Наблюдаю выдвижение к позициям из тылов противника двух, повторяю, двух комплексов. Сопровождение — БПТ, не менее десяти”. Наконец-то, началась движуха! Миронов с Самураем развили бурную деятельность. Наметив на карте вероятные направления атаки, начали перегруппировывать расчеты гранатометов, расставляли БПТ на стационарные позиции, просчитывали разные варианты атаки… Минут через пять рация разведчиков снова подала признаки жизни: “ Третья Мамашка. Еще двенадцать БПТ. На пределе видимости, за ними, какая-то хрень, детали не разглядеть, но размером — выше Мамашки. Не могу идентифицировать”. Капитаны слегка подвисли. База подтвердила получение информации, но оттуда никаких приказов не поступает. “Конфетки” готовят прорыв, это и ежу понятно, как этот прорыв парировать, тоже. Ну, не отбить, конечно, а измотать штурмовые комплексы, и заставить их убраться обратно: я прекрасно помнил тактику боя с “Мамашками”, о которой рассказывал Брекман. Напрягает другое — непонятный агрегат на горизонте. И то, что Мамашек — целых три. Обычно, по словам майора, комплексы шли в атаку по одному.

— Самир, может, лучше вообще открыть фронт, и убрать с линии удара неписей? Оставить гранатометчиков, БПТ, накидать мины, ну, может, хоть одна-две сработают…

— Не знаю. — Самурай хмуро смотрел на карту. — Одно дело, когда Мамашка идет в рейд, в гордом одиночестве. А целых три… А если они не пойдут в тыл, а развернутся утюжить позиции вдоль линии обороны?..

Миронов, как главный оптимист, видел всё в более привлекательном свете:

— Да когда такое случалось-то? Никогда. Ну, не одна, а три, ну, залезут на несколько километров, ну, пошумят… Да и уберутся обратно, батарейки заряжать. Один черт, не хватит им аккумуляторов до базы.

— Ага. Это если они пойдут в боевом порядке. А в походном? Еще как хватит.

— Сэм, а боекомплект? — Миронов смотрел с улыбкой. По его мнению, Самурай явно перестраховывался. — Ну, что там у них, минут на тридцать нормального боя! Пустая Мамашка — все равно, что трактор! Толку от нее — ноль без палочки, ты же знаешь!

— Да? А ты берешь в расчет ту хрень, которую разведка не может опознать? Зуб даю, что-то новенькое. Почти наверняка — Шакал выводят на позиции. Что он может тут натворить, может, ты в курсе, Вася?! — Я еще не видел Самира таким. Обычно он, непробиваемо спокойный, как настоящий самурай, взорвался. — Как ребенок, Мирон, как пацан, штаны на лямках! Честное слово, ты неисправим! У нас бойцов — на один зуб трем Мамашкам, одних только их хватит неписей повыбить, а там еще и эта… Вундервафля! Сам Шакала остановишь, парой гранат?!.. Может, лом ему в траки запихаешь, в антигравитационный двигатель, или что там у него?!..

“Неопознанный продвигается. Скорость низкая. Удалось сделать четыре снимка с индивидуального БПЛА, пока не сбили. Высылаю файлы” — Разведка делала свое дело, несмотря на явную опасность.

На тактическом столике заморгала отметка о принятых файлах, и Самурай тут же вывел изображения на экран. Даже капитан Миронов присвистнул. Машина напоминала большое яйцо, усеянное, как бородавками, генераторами защиты.

— ИгрИскИн, смоделируй в объеме. — Самир работал.

Развернулась голограмма, с 3D изображением.

— Дай мне всю информацию, которую можно понять с помощью снимков.

— Предположительно, боевая беспилотная машина. На корпусе имеется пятьдесят два видимых генератора защитных полей, средних, восемь — больших. Для идентификации ходовой части не хватает данных. Для определения количества огневых средств, и их идентификации — данных нет. Размеры по сравнению с Малым Штурмовым Комплексом “МАМАШК”…

— Сравнение размеров — на экран.

Рядом с “яйцом” появилось 3D модель “Мамашки”. Ширина и длина примерно соответствовали. Но “яйцо” было выше, примерно, в половину.

— Переслать все данные на базу. Пусть у Федуна голова тоже болит.

— Сделано.

В бункер вошел майор Брекман.

— Что тут у нас? Я ненадолго. В реале запар… — тут он заметил, что именно мы разглядываем, и сделал круглые глаза. — Опаньки… Сам, доложи обстановку.

Самурай выложил всё, что нам было известно на данный момент. Брекман тут же четко скомандовал:

— Разведку, снайперов, отозвать с нейтралки, оставить несколько человек на периферии предполагаемого направления удара. Коридор для противника — очистить от неписи, оставить заслоны. БПТ — тоже расположить на флангах, в засадах. Пусть лезут вперед, фланги держать. Соседи и база?

— Все в курсе. Готовятся.

— Отлично. В ходе боя собирать всю информацию о новой машине противника. Всё, что можно, каждую деталь. Плевать на то, что доползут до базы, она орбитальную бомбардировку ядерными держит. С осадой разберемся позже, если таковая случится.

Ожила рация: “ Залп РСЗО, внимание! Артиллерии не наблюдаю, только массированный обстрел РСЗО…” Голос заглушил вой ракет.

— Всем на пол! — заорал Брекман.

Через пару секунд я оглох от сплошной череды взрывов. Земля ходила ходуном, меня швыряло по полу бункера, как смятый лист бумаги. “Скучно стало, да?” — мелькнула мысль. “Ну, вот, развлекайся!” Нам повезло, прямых попаданий в бункер не было. Все было окутано плотной завесой пыли, пол устилала бетонная крошка. Генераторы поля, которые никто не догадался включить на максимальный режим, не смогли полностью погасить силу обстрела.

— …Твою мать! Быстро на улицу! — майор, отплевываясь, изрыгал из себя причудливые сочетания старого, доброго мата. Капитан Миронов, излучавший непробиваемый оптимизм несколько минут назад, был без сознания: во время обстрела с него слетел шлем, и его серьезно приложило по голове, которую заливало кровью. Мы с Самиром вытащили его наружу, я вколол обезболивающее, но кроме шприцов в аптечке не было ничего, и даже перебинтовать капитана было нечем. Брекман орал кому-то по связи чистую нецензурщину, изредка разбавляя ее не имеющими матерного аналога словами. Миронова закинули в подкативший транспортер, и отправили на базу. Я дернулся было к линии обороны, но Самурай успел схватить меня за руку, и махнул рукой куда-то в сторону. Мы припустили туда. Мельком оглянувшись, я заметил Брекмана, отстающего от нас буквально на пару шагов. А также, почти перед нашими позициями, развернувшиеся в боевой порядок БПТ противника.

Мы скатились в одну из многочисленных воронок. Тактическая ситуация на визире напоминала красно-зеленую кашу, пришлось достать планшет. Противник наступал силами до трех десятков БПТ, вторым эшелоном шли, развернувшись в боевой порядок, модули Мамашек. Пехота, судя по тому, что я видел на планшете, продвигалась в атаку сразу за второй волной бронетехники, по обоим флангам. В центре, между двумя группами пехотинцев, двигался Шакал.

— Ох ты-ж… — Капитан с майором отслеживали бой визуально. Я тоже высунул голову. Шакал действительно был крут. От его защитных полей постоянно отскакивало всё, чем его пытались поразить наши заслоны. Вот он остановился, часть обшивки скользнула в сторону, и выдвинулось три ствола плазменных пушек. Поле на секунду пропало, и строенный, ярко красный пучок света устремился к одной из позиций наших, стоящих в капонирах БПТ. Туда же перенесли огонь беспилотные танки неприятеля. Грохот, серия разрывов. Две из трех, занимавших позицию машин, были выведены из строя. Оставшейся, ответным огнем, удалось выбить один танк противника. Плазеры, плазменные орудия Шакала, успешно выжигали защитные поля. Другое вооружение он даже пока не пускал в ход — хватало того, которое, поддерживая тяжелый штурмовой комплекс, применяли БПТ и модули Мамашек. Брекман заорал по связи:

— Не тратить боезапас на Шакала, выбивайте пехоту и танки! Координируйте огонь по одной цели!

Полковник Федун бросил в бой резервы. Со стороны базы, навстречу наступающим, выдвинулись пять тяжелых беспилотных машин. Каждая из них несла на лобовой броне по три приваренных генератора защиты. Сдвоенные орудия в башне не оставляли никаких сомнений: бронетехника шла для противодействия себе подобным. За ними, второй волной, выстроились девять БПТ общего назначения, с одним орудием и несколькими излучателями.