Василий Владимирович (по нашему папе отчество записала) Лихновецкий жил в доме ребенка уже пятый месяц. А в нашей с Анькой квартире, доставшейся от родителей, поселился тот самый чертов «прочерк», уверенный в том, что родни у его недавно умершей гражданской жены больше нет.

Сюрпрайз тебе, зараза.

И хотя на первый взгляд закон должен быть на моей стороне… это Россия, детка. Да и я хороша, придумала тоже — заявиться квартиру проверить. Теперь этот мудак вполне может додуматься провести тест на определение отцовства, и ему ничего не стоит забрать ребенка себе. А с ребенком и все немаленькое наследство, включая родительскую квартиру. Точнее, половину наследства.

Да плевать бы на имущество, если честно. Ну, то есть не плевать, конечно, просто в войну я бы точно вступать не стала — себе дороже выйдет. В смысле, если свести к грубым подсчетам, те деньги, которые я не заработаю за время боевых действий, сами по себе потянут примерно на ту же сумму. Но!

Два больших, буквально огромных, «но». Это квартира моих папы и мамы. Там живет их память. И память бабушек-дедушек тоже.

И даже не это главное. Васька. Анюткин сын. Маленький кутенок, никому, кроме меня, по сути не нужный. Папаня его до моего приезда явно не планировал обременять себя уходом за младенцем. За все эти месяцы он даже не заходил посмотреть на него в доме малютки.

Не знаю уж, какую аферу этот поганец задумал, но ему явно нужны только деньги и квартира, а ребенок ни разу ни в одно место не уперся. А еще — сестра моя не зря не вписала его в свидетельство о рождении. Пусть хоть и в последний момент, но мозги у нее очнулись от гормонов и прочего сумасшествия. Конечно, всех подробностей я не знаю — с тех пор, как она связалась с наглым альфонсом, а я по наивности сразу попыталась раскрыть ей на это глаза, сестра оборвала общение. Эх… что б мне, дуре, тогда поделикатнее вкрутить, подловить гада на чем-нибудь горячем… но я все равно не уверена, что помогло бы.

Ладно. Чемодан оставим бабе Кате, на постой тоже здесь приземлимся — мне нужны союзники, а соседка всерьез обидится, если я уйду в забронированный отель. И вперед, в органы опеки и попечительства. Пока этот козел не опомнился, надо успеть оформить все документы и забрать пацана.

Знать бы еще, что я дальше с ним делать буду… Хотя... Найму няню на первое время, а там разберемся.

***

— Какой еще муж? Зачем? — недоуменно переспросила я, осматривая работницу районной опеки.

— Аида Владимировна, я вам как своей, неофициально. — Слегка полноватая дама за стойкой окинула меня оценивающим взглядом. — Лучше бы вам быть замужем к тому моменту, как в суд поступят документы на усыновление. Да, вы родная сестра покойной матери малыша, но у нас есть информация, что ее сожитель буквально на днях зарегистрировал брак с еще одной женщиной, и если он будет биться до конца, то этот конец может быть… разным. Все же полная семья — это приоритет, — тактично закончила женщина. — А вы одинокая, детей нет, опыта нет. Еще и второе гражданство… ну вы понимаете.

— Понимаю, — сквозь сжатые зубы выдавила я. — Большое спасибо за предупреждение. Я решу эту проблему.

— И возьмите хорошего адвоката, мой вам совет.

— Само собой. Спасибо еще раз. До свидания.

Уф-ф-ф… Первый шаг сделан, и наплевать, что мостик через пропасть шаткий, веревочный. Я справлюсь.

Жаль только, что все мои профессиональные адвокаты остались там, в Париже. Да даже если б я потащила их за собой, вряд ли от них была бы какая-то польза в «честном и справедливом» российском суде. Надо искать местного.

А еще надо искать супруга. И если адвоката по знакомым я быстро изыщу, то где в Питере и окрестностях вот так буквально за три дня найти порядочного мужа, я понятия не имею.

Аида:

Неделя уже прошла, неделя! И что я смогла за нее сделать? Ни-че-го! Глухо, как в танке… И дело далеко не в моем неделании или пассивности, наоборот, я собрала чертову тучу справок и прочего бумажного мусора, обегала еще более противную кучу официальных инстанций, и там все получилось. Но! Самого главного — мужей по разнарядке — там не выдавали. Охренеть вообще, вроде молодая красивая женщина — и такие проблемы… Все потому, что мне не нужен был первый попавшийся муж, вот в чем засада.

Сначала я была полна оптимизма, даже позвонила своему близкому другу и коллеге Гийому. И сделала ему предложение… деловое.

— Э-э-э… — сказал Ги. — Прости, подруга. Еще полгода назад я бы с удовольствием, но Арно наконец-то… ну ты знаешь. Не поймет. Это во-первых. А во-вторых, я тебе даже порекомендовать никого не могу, потому что все наши общие и мои личные друзья для твоей родины — иностранцы. Ненавижу политику, но не замечать ее не могу. Для тебя сейчас муж иностранец хуже, чем никакого мужа.

— Ты прав, спасибо… — Я откровенно приуныла, осознав этот факт. И правда, я без труда воспользовалась бы помощью еще кого-нибудь из друзей и приятелей, их у меня достаточно. Есть и бывшие любовники, с которыми у меня отличные отношения. Но ни один из них не сможет мне помочь, потому что… потому. Зар-р-раза!

Надо искать местного. А как? Я десять лет в Питере не появлялась и вообще жила между Парижем, Миланом и Нью-Йорком, уехала сразу после школы в Сорбонну. У меня тут никого не осталось по сути, кроме Аньки… и теперь Васьки.

А еще за эту неделю стало даже гораздо хуже, потому что Анькин поганец привел в нашу квартиру свою новую жену. И они там весело отмечали новоселье, видимо решив, что победа уже у них в кармане. Мало того, у этой женщины уже есть один ребенок, что еще больше повышает их шансы на усыновление…

От бабы Кати я съехала, объяснив ей, что мелькать перед врагом и поддерживать его бдительность — плохая идея. Но созванивалась с ней каждый день и слушала сводки с фронта.

Эти с-с-су… сволочи уже начали выбрасывать вещи моих родителей. Хорошо, что комитет старых соседок оперативно организовал дежурство в пользу бедной меня и утаскивал с помойки все, что туда попадало из нашей квартиры. Но все равно это было больно… Чужие люди рылись в бережно хранимых старых письмах, потрошили древний бабушкин комод, лазили по шкафам… От одной мысли мне делалось дурно. Приходилось сжимать зубы и давить в себе желание явиться со скандалом и участковым — все равно как минимум половина этой квартиры моя. Но я держалась, опасаясь, что моя настойчивость заставит гада активизироваться с Васькиной опекой. И тогда я могу не успеть…

Я бродила по историческому центру одного из самых красивых городов мира и почти не смотрела по сторонам. Все знакомо, от трещинки на бронзовом копыте вздыбленного коня Клодта и до зеленой патины на крыльях Исаакиевского ангела. Все родное и все чужое, изменившееся за десять лет, равнодушное. Зато не мешает думать… Так просто я не сдамся. Значит, надо спланировать следующий ход.

— Юная леди, не хотите экскурсию? — внезапно возник передо мной переодетый Петром Первым мужчина, заставив выпасть из мыслей. — Сейчас в соборе акция, для российских туристов скидка двадцать процентов на билеты.

— Нет, спасибо. Я уже ходила.

— И что, не хотите увидеть эту красоту снова? — усмехнулся зазывала. — Я сам каждый раз, когда захожу… ух, мурашки по коже. Может, и вы просветление поймаете.

— За просветление спасибо, — хмыкнула я. — А экскурсию могу для вас сама провести. Спорим, знаю даже больше? — И улыбнулась.

— Понятно, — засмеялся мужчина. — Вы местная. Выглядите просто слегка…

— Да, бывает, — снова улыбнулась я. — Удачного улова. А насчет идеи — правда спасибо. Мне как раз нужна ясность мыслей…

Заходя через главный вход собора, я краем глаза заметила небольшую толпу людей, собравшихся у одной из оград. Они бросали семечки большому белому гусю, зачем-то привязанному к перилам. Это что, какое-то новое развлечение для туристов? Часть декорации? Хм, ладно… Жалко бедную птицу, но каждый зарабатывает как может. Наверное, у владельца гуся тоже свои обстоятельства. С этими мыслями я и вошла в собор.