Дирк отрывисто кивнул и аккуратно, по стеночке, выскользнул из кабинета, как-то недобро покосившись на Ростислава снизу вверх. Специалист по связям с общественностью понятливо вжался в спинку моего кресла, но в глазах заместителя директора, кажется, так и не реабилитировался.

А у меня и вовсе волосы на загривке зашевелились от ощущения, что эта живая громадина нависла надо мной. Я постаралась, чтобы это было не слишком заметно.

— Вода будет поставляться чаще, но меньшими объемами, пока «Королевна» не вернется на маршрут, — предупредила я, машинально прикидывая, во что мне все это обойдется: аренда шаттла, расход топлива, оплата услуг пилота и еще тысяча мелочей, которые не замедлят рухнуть поперек дороги в самый неподходящий момент.

Но уж лучше так, чем остаться вовсе без урожая, потому что иначе станция в самом сердце горячей капли себя не прокормит.

— Возвращаемся, — хмуро объявила я и поднялась из кресла, хотя, по-хорошему, у Темера наверняка еще были вопросы.

Но я не была готова их обсуждать, а он не стал настаивать в присутствии посторонних. А то, что я не могла спокойно сидеть, когда надо мной отвесной скалой нависал Ростислав Железнов, к делу отношения не имело.

Разумеется, промышленный опреснитель все ещё стоял в полуразобранном состоянии. Возле развороченного отсека для фильтров маячил Ракеш, выразительно держащийся за голову. Сами фильтры стояли вдоль стены, и из разорванной упаковки выглядывали крепления.

Разумеется, нестандартные.

Вероятно, я выругалась слишком громко, потому что Ракеш расслышал это даже сквозь гомон техперсонала, облепившего кладовку с инструментом, и обернулся с таким горестным видом, что я внезапно осознала: без Лусине будет ещё сложнее, чем можно было предположить.

У некоторых народов общение — неотъемлемая часть культуры. Как правило, чем выше плотность населения, тем больше условностей и традиций нарастает вокруг банального обмена информацией.

Основная проблема заключалась в том, что мои родители почти всю жизнь провели на территории России. А Ракеш родился и вырос в Индии.

По одному его взгляду я поняла, что сейчас мне придется скрести по всем сусекам в поисках коммуникативных навыков, потому что на самом деле Ракешу нужны отнюдь не советы и указания. Что делать с крепежом, техник знал намного лучше меня.

А сейчас ему нужно просто выговориться и лишний раз услышать, что вокруг одни идиоты, а он Д'Артаньян.

В общем-то, я была с ним согласна. Правда, себя я тоже причисляла к идиотам и с трудом представляла, что об этом можно сказать.

Ну что мне стоило проверить коммерческое предложение на поставку фильтров?!

— Мы уже зарядили портативные опреснители работать на бочки запаса, — голосом умирающего лебедя сообщил Ракеш. — Но….

Я сглотнула. Пить хотелось нестерпимо — я была уже почти готова пойти в бар и приобщиться к самогону: это заодно решило бы проблему с нарастающим давлением на виски.

Увы, Ракеш наверняка расценил бы это как отличный повод присоединиться и рассказать об идиотах и Д'Артаньянах еще и из-под хорошего градуса, а рабочий опреснитель был нужен позарез и в кратчайшие сроки.

Я уже собралась с духом и была готова выдать что-нибудь бессмысленное, но подбадривающее, когда вперед шагнул Дирк и хмуро закончил вместо Ракеша:

— …но я занимаюсь ерундой и не знаю, где лежит шуруповёрт? Ты это хотел сказать? — поинтересовался он таким ледяным тоном, что я поежилась.

Ракеш, напротив, немедленно вспыхнул и приготовился подробнейшим образом объяснить, где висят его красные дипломы и благодарности от работодателей, — возможно, даже ногами. К счастью, Ростислава тоже очень волновала судьба опреснителя, и он увязался за нами в технический отсек, не потрудившись даже вылезти из комбинезона под скафандр.

Это был именно тот видок, который немедленно настраивал всех окружающих на исключительно мирный и конструктивный лад, потому как комбинезон места фантазии особо не оставлял. Зато жутковатого вида мускулы, перекатывающиеся под облегающей тканью, фантазии вызывали в изобилии — и довольно неприятного толка.

Когда эта гора начинала дружелюбно улыбаться, все окружающие отвечали тем же. На всякий случай.

— Я гляну? — спросил Ростислав и так непринужденно протянул ладонь для рукопожатия, словно всю жизнь только и делал, что дружил с Ракешем и лез в мой опреснитель. Просто так, чтобы глянуть.

Ракеш заметно растерялся, но руку пожал и даже машинально посторонился, чтобы Ростиславу было удобнее пробираться к развороченной секции. Я только подивилась такой уступчивости — и тут же остановила «специалиста по связям с общественностью» жестом.

— Благодарю вас, Ростислав, но Ракеш и его ребята достаточно квалифицированы, чтобы справиться с проблемой без посторонней помощи. Вы сможете вмешаться в работу основных механизмов не раньше, чем получите соответствующий допуск.

— Да бросьте, — легкомысленно отмахнулся Ростислав и попытался шагнуть вперед.

Я не убрала руку, которой преграждала ему путь, и он налетел на нее животом — и остановился. Я постаралась отделаться от ощущения, что при желании эта ходячая скала могла пройти прямо по мне и не заметить.

— Будьте добры, передайте капитану, что проблема будет решена в течение… — я запнулась и перевела взгляд на Ракеша.

А тот отчего-то немедленно проникся трудовым энтузиазмом и объявил:

— Полчаса! — и, не прислушиваясь к дальнейшему диалогу, рванул к кладовой с инструментами.

— Получаса, — повторила я ровным голосом и опустила руку.

И Ростислав, и Дирк проводили ее таким взглядом, словно я держала в ней как минимум длинный кожаный кнут.

— Вы уверены? — уточнил Ростислав, как-то странно передернув плечами. — По-моему, вы уже успели оценить, как капитан относится к…

О да. Капитана Соколова я знала меньше суток, но уже имела весьма четкое представление о том, что будет, когда тот узнает об очередной задержке. Но что я могла сделать?

— Я уверена в своем персонале, — сообщила я недрогнувшим голосом и убрала выбившиеся из-под капюшона волосы от лица.

Ростислав с сомнением качнул головой, но больше не спорил — издевательски пожелал мне спокойной ночи и удалился в сторону гостиницы. Дирка, в общем-то, тоже ничего уже не держало, но он остался — тронул меня за локоть и тут же отдернул пальцы, точно обжегшись.

А я вздрогнула от неожиданности.

— Да?

— Я могу взглянуть на накладные? — предложил Дирк и убрал руки за спину, словно хотел что-то спрятать. — Возможно, ошибка была не с нашей стороны. В этом случае можно добиться компенсации от поставщика или, по крайней мере, скидки на следующую поставку.

Я заинтересованно выгнула брови. Чего греха таить, это было бы весьма кстати, но…

— Вы же в отпуске, — напомнила я.

— Мне не трудно, — заверил Дирк и улыбнулся — быстро и нервно.

Я не стала противиться и позвонила в бухгалтерию. Там тоже царил бедлам и переполох, но высылать накладные и отыскивать любые документы бухгалтеры, наученные горьким опытом, были готовы в любое время дня и ночи. Я ещё не ушла из технического отсека, когда смартфон Дирка разразился стандартным уведомлением о новом письме.

— Сообщите о результатах главному бухгалтеру, — попросила я и отправила Дирку контакты. — Спасибо.

— Рад помочь, — с жаром заверил он.

Я ответила неловкой улыбкой и нацепила гарнитуру. По дороге домой ещё нужно было выяснить, у кого можно арендовать чертов шаттл — хотя бы для того, чтобы забрать врача с орбиты.

И, возможно, всё-таки выпить.

Сообщение диспетчера только усилило это желание. Шаттл с грузоподъёмностью, достаточной для доставки воды на орбиту, был только у «Фалкона», а капитан, по всей видимости, имел на меня зуб. Не то чтобы я его не понимала, но…

— Сбрось мне списки кораблей, запланировавших прилет в течение трёх дней, — попросила я больше от отчаяния, потому как список и так примерно помнила: мы работали преимущественно на постоянных клиентов, и расписание полетов через «Морскую ступень» день ото дня менялось незначительно. По всему выходило, что рейсов до «Новой Кубани» понадобится даже больше, чем я рассчитывала изначально: не держать же против воли на орбите врача, которая и так согласилась присмотреть за Лусине исключительно по доброте душевной!