Я оценила градус драматизма и с тяжёлым вздохом протянула руку, чтобы помочь Мите подняться. Она не заставила себя ждать, а я открыла дверь — с затаенным ужасом, потому что уже понимала, к чему дело идёт, и мне это совершенно не нравилось.

Мите не требовались инструкции и жизненные советы. Она и без моих вымученных утешений понимала, что устоявшийся уклад в ее родной деревушке ущербен, и перед семьей Мита ни в чем не виновата. А уж Матхаи… нет, его обиду тоже можно было понять: когда девушка, уже сказавшая заветное «да», вдруг начинает юлить и увиливать, любой расстроится! Но едва ли примется накачивать неверную невесту наркотиками, чтобы ее похитили и напомнили, где ее место. Это Мита наверняка тоже прекрасно осознавала.

А сейчас ей просто требовалось выговориться. Но Лусине, всегда готовой выслушать, на станции не было, а я, чертова спасительница, опоздавшая на трое суток…

И не спавшая немногим меньше. Но не признаваться же в этом сейчас?..

— Я расторгла помолвку, — тихо призналась Мита и перебросила мне файл для отдела кадров.

Я кивнула и переслала его по назначению. Мита могла сделать это и сама, но ей нужен был повод заглянуть и сказать об этом лично — и, вероятно, не только об этом.

— Ну, — обречённо вздохнула я и привычно щёлкнула кнопкой чайника, потому что разговор обещал быть долгим и сложным, — жги.

— Я хочу запросить временный перевод, — сходу выпалила Мита и страдальчески поморщилась. — А то дражайшие коллеги… в лицо мне ничего не говорят, но у каждого на лбу написано, что я сама виновата и надо быть разборчивее в связях. В родителях, видимо, тоже… в общем, командируй меня на «Новую Кубань», а? «Королевна» все равно там, я могла бы войти в ремонтную бригаду.

— А Матти? — вырвалось у меня прежде, чем я догадалась прикусить язык.

Мита вздохнула и запрыгнула на подоконник, тут же подтянув колени к груди.

— Матти… — она с какой-то болезненно нежной мечтательностью зажмурилась, и я поняла, что наконец-то нащупала настоящую причину ее визита. — Матти замечательный, да. Только он тоже улетит, когда выяснит, кто пытался отравить того русского капитана.

Я прикусила язык, чтобы не брякнуть, что с подозреваемыми Матти уже определился. Это было определенно не то, что Мита хотела услышать.

— Оно и к лучшему, — объявила она так решительно, что не поверил бы даже начисто лишенный эмпатии человек. — Матти слишком нормальный. Знаешь этот типаж? Ты только намекнула, что не против завтрака в постель, а он, хоть и хорохорится и делает вид, что получает десяток таких предложений каждый вечер, уже спланировал свадьбу, выбрал имена для детей и прикидывает выплаты по ипотеке.

«Поматросишь и бросишь, как пить дать», — печально произнес хрипловатый голос Ростислава у меня в голове.

Да, пожалуй, типаж был мне знаком. И тот, к которому принадлежала сама Мита, — тоже.

— А его мнением на этот счёт ты не интересовалась? — всё-таки уточнила я и полезла за заваркой: чай напрашивался если не с пустырником, то хотя бы с ромашкой.

— Думаешь, стоит? — неуверенно спросила Мита, с испытующим видом повернув голову в мою сторону.

— Мне тут один щегол настоятельно советовал говорить, как взрослый человек, прежде чем куда-то опрометью бросаться, — предельно серьезно сообщила я. — По-моему, прав, соколик.

Юмора Мита предсказуемо не оценила, но суть поняла и нахмурилась. Разговор с Матти она явно представляла с трудом.

…а разговор с Ростиславом вышел на диво коротким, информативным и неприятным. Имела ли я вообще право разбрасываться советами, если от меня мужчины либо уходят с целью найти «настоящую женщину», либо в ядовитую каплю бросаются с двадцатиметровой высоты?!

Почти. С девятнадцати семьсот.

Справедливости ради, Ростислав ни на чём не настаивал и ничего не требовал, да и ночь мы провели вполне невинно: он спал, неловко отставив руку с катетером, а я валялась на койке капитана Соколова и сосредоточенно рылась в поисковике, чтобы прочесть хотя бы пару-тройку адекватных статей про социопатию. Как назло, попадалось только что-то в стиле «10 признаков того, что вы живёте с абьюзером», и после третьего повторения примерно одной и той же информации без указания источников и ссылок на сопутствующие исследования я была склонна сама поугнетать пару-тройку авторов.

Но потом наступило утро, я вызвонила Матти, и угнетённым в итоге оказался Ростислав, которому совершенно не нравилось, что ко мне, возможно, проявляет повышенное внимание потенциальный убийца, а я преспокойно соглашаюсь и дальше терпеть его под боком, поскольку старший следователь категорически не одобрил ловлю на живца. И вообще требовал от меня только одно — потянуть пару дней с ответом на предложение руки и согласия на усыновление детей Фаи. Что бы я там ни собиралась ответить.

Я честно пообещала быть паинькой, и именно это, кажется, Ростислава и не устроило больше всего. То ли не верил в мои силы, то ли предпочел бы услышать клятвенные заверения, что замуж за Дирка я бы не вышла ни при каких обстоятельствах. Но как раз этого я обещать не могла, а потому предпочла откланяться, перебросив обязанности сиделки на безропотного Матти.

— Не знаю, — беспомощно пожала плечами Мита. — С чем я к нему приду? «Знаешь, у меня не сложились отношения уже с тремя парнями, которые делали мне предложение, но ты мне нравишься, и я хочу попробовать снова?» Так вслух он мне ещё ничего не предлагал.

Это звучало до болезненного знакомо. Я улыбнулась одними губами и заметила:

— По-моему, «знаешь, ты мне нравишься» для начала вполне достаточно. Не пытайся думать за двоих.

Просветления я не добилась, но разговор пришлось свернуть: на смартфоне сработало напоминание, что нужно подобрать шаттл для транспортировки медицинской бригады на «Новую Кубань». А стоило мне экспрессивно высказаться по этому поводу, как пришло сообщение от начальницы юридического отдела: ее по-прежнему интересовал договор аренды «Фалкона-I», про который я, разумеется, начисто забыла.

Мита посидела молча, слушая краем уха, как я вытрясаю из бухгалтерии результаты инвентаризации, налила себе чаю и так и ушла с моей чашкой. Я дернулась было восстановить историческую справедливость, но быстро села обратно: одного ящика груш почему-то не хватало.

А ещё к договору аренды шаттла следовало присовокупить документы на поставку цистерны с пресной водой на «Новую Кубань», причем до вылета «Фалкона» оставались считанные часы.

Капитан Соколов на вызов ответил только со второго раза, с непроницаемой физиономией выслушал мои предложения и невежливо посоветовал не страдать фигнёй. И вообще, почему это я не в гостинице?!

Я невежливо огрызнулась в том духе, что обещала обеспечить медицинскую помощь пострадавшему, а вовсе не оказать ее лично.

— То есть вы ни до чего не договорились, — констатировал капитан и вздохнул, как убеленный сединами старец, возле которого затеяли безобразную драку два мелких сорванца. — Я вообще могу надеяться, что по возвращению застану Ростислава живым и не утопившимся на пробежке?

— Надежда умирает последней, — проворчала я и почему-то отвела взгляд.

— Знаете, — задумчиво произнес капитан, — сейчас я ему позвоню, вставлю мотивацию с неправильного конца и заставлю-таки эту трепетную лань поговорить с вами откровенно. Но вы пообещаете, что выслушаете его и не помчитесь спасать мир на середине фразы.

Смартфон, как по заказу, мигнул параллельным вызовом. Звонил Дирк.

— Ящик груш — и мы меняем тему? — предложила я.

— Я ничего с вас не возьму, — покачал головой капитан и криво усмехнулся: писк перегруженной линии было слышно и у него. — Используйте запись этого разговора для юридического отдела, если вам так будет спокойнее. — Он даже дисциплинированно дождался, когда я эту самую запись запущу. — Я сказал, что вы можете гонять шаттл «Фалкона» бесплатно, а в обмен на доставку воды на «Новую Кубань» мне нужно, чтобы моему специалисту по связям с общественностью оказали необходимую медицинскую помощь. По возможности, не доводя его до нужды в помощи психологической.