Это был удар ниже пояса, и после него я все воспринимала в штыки — а на вопрос о поисках жениха для Фаи вовсе не стала отвечать, предпочтя удрать из кафе полуголодной.

Дирк, если задуматься, просто попал под горячую руку. Он-то как раз свои обязанности выполнял так, что придраться не могла ни тетя, ни я. Кандидаты для Фаи были подобраны еще вчера, бочки с водой — уже загружены в «Фалкон-I», ценник на сменный комплект поплавков для «Звездного потока» вызывал молчаливое восхищение его умением торговаться, к Мите вызвали врачей и психолога, а что Матти исхитрился втиснуться в ее расписание перед ними — так это уж точно не вина Дирка. Но я все еще рычала на все, что движется, и немного дышала огнем, а временный помощник отчего-то решил, что коридор, ведущий к докам, — это отличное место, чтобы настигнуть меня с отчетом о проделанной работе.

Хорошо, в общем-то, проделанной. Но это я осознала уже потом, когда на все его старания ответила хладнокровным кивком и не очень любезным вопросом, чего же господину помощнику, в таком случае, требуется.

Дирк в ответ продемонстрировал самоконтроль, достойный лучшего применения, и ровным голосом сообщил:

— Пилоты с «Фалкона» вернулись в строй. Вы можете перепоручить сегодняшний вылет на «Новую Кубань» им и остаться на станции, чтобы поработать со следователями по делу Миты Кумар.

Я вспомнила, что и в самом деле не сообщила Светлане, что ее дело как никогда близко к передаче в архив, и устыдилась.

— Простите, — вздохнула я и отвела взгляд. — Кажется, я перенервничала, а вы попали под раздачу.

Дирк помолчал, бессмысленно провернул на запястье рабочий смартфон — ровно три оборота — и неуверенно спросил:

— Расскажете?

— Боюсь, только рассержусь еще сильнее, — виновато улыбнулась я и, не выдержав, призналась: — Мне до сих пор хочется сжечь к чертям все джунгли, но тогда мы со всеми этими морскими аномалиями вообще без кислорода останемся… — я запнулась, вдруг осознав, что собралась прочитать ни в чем не повинному Дирку лекцию по экологии, словно это он летал на древней ракете и дырявил озоновый слой почем зря.

Пришлось выдохнуть и напомнить себе, что он тут ни при чем.

— Вы не пострадали? — настороженно уточнил Дирк и заранее потянулся к смартфону.

— Я? — перед глазами все еще стояла глумливо веселящаяся толпа на скользком глиняном берегу, и у меня вырвался нервный смешок. — Нет, я в порядке, спасибо за беспокойство. Просто тяжелый день. Свяжитесь с капитаном Соколовым, если вас не затруднит. Если он согласится одолжить нам еще и пилотов для шаттла, это будет очень кстати.

Дирк отрывисто кивнул и, кажется, еще долго смотрел мне вслед, пока я летела по коридору на реактивной струе концентрированного негодования.

Уже у дверей жилого блока я запоздало вспомнила, что лететь теперь, в общем-то, особо никуда и не требовалось. «Фалкон-I» доставит на орбиту и воду, и комиссию без моей помощи. Светлане можно было просто позвонить, да и всех остальных современные технологии позволяли пытать и запугивать дистанционно, и в свою комнату я заходила с твердым намерением именно этим и заняться.

Типовой пищеблок встретил меня пронзительной тишиной. Сквозь жалюзи на окне пробивались лучи солнечного света, и в них легкомысленно танцевали белесые пылинки. Позабытый чайник так и стоял на постформинге, полный давно остывшей воды. Я закрыла за собой дверь, бездумно тронула пальцем проушину щеколды, болтающуюся на одном саморезе, и подумала, что надо бы озадачить Ракеша. Или хотя бы стащить у него шуруповерт.

А потом прижалась спиной к двери, тихо сползла по ней и по-дурацки всхлипнула, уткнувшись лицом в колени.

— Я в порядке, — упрямо сказала я сама себе. — Со мной все в порядке.

Проблема была в том, что я прекрасно понимала: будь я действительно в порядке, полетела бы на «Новую Кубань» сама, чтобы проследить за работой комиссии. А потом вернулась сюда и разобралась с Матти и Светланой и отправила бы к Мите Лусине, потому что она была куда лучше меня в вопросах утешения и сочувствия и наверняка подобрала бы нужные слова. Мои способности не простирались дальше поручения отыскать где-нибудь нормального психолога или, в крайнем случае, подставить страждущим свободные уши — но эта опция обычно осложнялась моей манерой комментировать рассказ или, того хуже, лезть решать чужие проблемы и всячески причинять добро.

Это у нас с тетей было общее. Только обычно это не вызывало у меня столь жгучий испанский стыд.

Будь я в какой-нибудь слезливой мелодраме, успела бы прорыдаться, решить, что не могу позволить себе сдаваться, воспрять духом и, наверное, даже драматично позакатывать глаза из-за чьего-нибудь крепкого мужского плеча, пока его владелец маскулинно и неотвратимо разбирается со всеми проблемами скопом.

Но реальность была не так щедра на свободное время и красивые кадры, а потому не прошло и минуты, как мне заехали дверью по спине.

— Стучать не пробовали?! — раздраженно осведомилась я и встала, потирая особо пострадавшую лопатку.

— Нет, — смущенно признался Ростислав из-за двери. — Я вообще что-то не замечал, чтобы здесь кто-нибудь стучался.

Снова распахивать дверь он не рисковал, и я открыла ее сама — и тут же устыдилась снова, неизвестно в который раз за день, потому как первым делом, собственно говоря, следовало не жалеть себя, бедную и несчастную, а предупредить Ростислава, что лететь никуда не придется.

— Прости, я забыла… — начала было я, но Ростислав тут же отмахнулся:

— Я в курсе, Дирк звонил Максу насчёт пилотов.

Я смущённо кивнула и посторонилась, впуская Ростислава в комнату.

— Как чувствует себя капитан Соколов? — поинтересовалась я не без внутреннего напряжения: как скоро я останусь без поддержки Ростислава и возможности гонять на орбиту «Фалкон-I», всецело зависело от самочувствия капитана — или того, насколько быстро удастся найти ему замену.

— Пытается шутить, что как раз собирался сбросить вес, — криво усмехнулся Ростислав и, протиснувшись мимо столика, прислонился бедрами к подоконнику. — Все идёт к тому, что он плюнет на врачебные рекомендации и скомандует вылет, как только сможет питаться самостоятельно. Временного капитана мы так и не нашли, а на Марсе ситуация лучше не становится. Пока финской колонии согласились помочь две соседние, но у них тоже ресурсы не бесконечные.

Я прикинула, сколько времени прошло с момента отравления капитана, и опустила взгляд.

— Значит, вы улетите завтра-послезавтра?

— Скорее послезавтра, — честно ответил Ростислав.

Я заставила себя дышать ровно — и, кажется, даже умудрилась сохранить нормальное выражение лица.

— Хорошо, я попрошу диспетчера организовать для «Фалкона» окно. На борту есть необходимые лекарства?

— У нас ещё и фельдшер свой есть, — похвастался Ростислав, — все как положено при дальних перелётах. Все под контролем, я просто… — он неловко пожал плечами, и я на мгновение застыла, завороженно наблюдая, как бугрятся мышцы под узковатой футболкой. — Я просто так зашёл.

Это заявление заставило-таки отвлечься от очертаний дельтовидных мышц (черт, вот кому следовало бы носить майку с надписью «мои глаза выше!») и посмотреть Ростиславу в лицо.

— Просто так, — ровным голосом повторила я, не отводя испытующего взгляда.

Ростислав хмыкнул и оттолкнулся от подоконника. Трицепсы тоже вздувались очень эффектно.

— У тебя этот режим, с повторением последних слов собеседника, только с грозной интонацией, вообще отключается когда-нибудь? — поинтересовался он, остановившись в полушаге от меня.

Я напомнила себе про майку с принтом и запрокинула голову.

— Нет, — честно ответила я, неимоверным усилием воли подавив сразу два противоречивых, но одинаково неуместных желания: отступить назад и потрогать Ростислава за плечо — или не только за плечо. — Слушай, мне ещё нужно…