А о сохранении национальной культуры и языка при такой тесноте и постоянных миграциях населения речи уже точно не шло. Сейчас все государства больше переживали о том, чем прокормить всю эту ораву и куда девать отходы. И выход видели всего один: снижение численности людей, даже если ради этого придётся наступить на старые грабли*.

Прим. авт.:

Зарина говорит о политике «одна семья — один ребёнок», проводившейся в Китае не так давно — в 1979–2015 гг. Политика сдержала рост населения, но привела к острой нехватке молодых женщин: оказавшись ограниченными в числе детей, люди предпочитали оставлять мальчиков, считая их наследниками и хранителями рода. На данный момент, если верить Википедии, в Китае разрешено иметь двух детей в семье.

— Это же варварство! — возмутилась тетя Алия. — Как ты можешь… — она осеклась и глубоко вздохнула, с заметным усилием успокаиваясь. — Тебе, наверное, сложно понять, но попробуй поставить себя на место Фаи. Этот ребенок — он уже есть. Он заслуживает шанса.

Я отвернулась. Равнодушное море несло свои волны одну за другой, размеренно и неспешно, и его никак не занимали людские дрязги и споры о вопросах, на которые не было правильных ответов.

Фая носила не просто ребенка — моего наследника, потому что своих детей у меня, похоже, никогда не будет. И, откровенно говоря, я тоже хотела увидеть, каким он станет, — черт, наверное, больше всего на свете! — но это не значило, что, если уж очень хочется, то можно лишить права свободного выбора и Назира, и саму Фаю.

— Я хочу его оставить, — твердо сказала кузина и с какой-то бессознательной щемящей нежностью прикрыла ладонью плоский ещё живот. — Но Назир…

Я потерла переносицу.

Назира я, пожалуй, тоже понимала. Ребенок, когда ты сам ещё не так чтобы особенно взрослый, — это тяжело и страшно.

С другой стороны, другого шанса у него могло и не быть. Если уж женщина способна сама забеременеть (да ещё незапланированно!) и выносить ребенка без врачебной помощи в наше-то время, когда под словом «экология» по умолчанию подразумевалась какая-нибудь очередная катастрофа, нужно ловить момент, не раздумывая. А то провозилась одна такая, просомневалась…

А теперь вот какого-то черта опять пытается принимать решения за других людей, у которых и своя голова есть.

— У вас есть время все обдумать и взвесить, — примирительно сказала я. — Это важный шаг для вас обоих. Оставайся и отдыхай. Поговори с Назиром, когда будешь готова.

— В наше время тебя бы уже выпороли, — проворчала тетя Алия, — если не физически, то словесно — точно.

Вероятно. Но времена меняются — и я не могла назвать ни одного случая, когда это было однозначно хорошо или стопроцентно плохо, но спорить с тетей Алией о том, что решать следовало отнюдь не нам с ней, точно не собиралась.

— На «Морской ступени» нет ни одного врача нужной специальности, — напомнила я ей вместо этого. — Это перевалочный пункт с базой отдыха, а не постоянное поселение. Фае так или иначе не удастся пересидеть здесь всю беременность. А уж не считаться с мнением отца было дикостью и до принятия поправок к Семейному кодексу.

Вероятно, у тети нашлось бы, что возразить (как и у всех противников поправок), но назревающих спор прервала звучная вибрация моего смартфона, и я машинально поднесла запястье к лицу.

Экран среагировал на движение и выбросил вверх новое сообщение с экстренной меткой: «На «Новой Кубани» авария. Лус не справилась с управлением. Хирургическая бригада уже здесь, но им не на чем лететь, «Королевна» нуждается в ремонте».

Я похолодела. Чёртовы компенсаторы! Мита их так и не заменила!

— Что там? — насторожилась тетя Алия.

— Вы на гидроплане или планетолете? — спросила я одновременно с ней и тут же мотнула головой, не дождавшись ответа: — А, «Звездный поток», точно… черт! Я потом объясню! — пообещала я и пулей вылетела из номера, на ходу набирая диспетчера.

В коридоре, как назло, было ещё больше народу, чем днём. Я воткнула гарнитуру в ухо и прижалась к стене, пробираясь в сторону доков.

— Срочно нужен список кораблей на стоянке! — выпалила я, едва диспетчер принял вызов, и тут же зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. — Нет, не так… нам нужен корабль для хирургической бригады. У каких грузовиков в доках есть шаттлы на семь-восемь человек для самостоятельного старта в космос на малые расстояния?

Диспетчер, похоже, тоже успел прийти к мысли, что шаттл придется арендовать, а потому ответил почти сразу:

— На восемь человек — только у «Фалкона», у остальных стандартные шаттлы на три и на пять человек. Разыскать капитана Соколова?

Я обречённо провела ладонью по лицу. Сегодня определённо не мой день…

— Вызови сразу в доки. Я буду ждать у администраторской стойки.

К чести капитана Соколова, в доки он прибыл без промедления. А что в мокрых плавках и с полотенцем на шее — так личный пример этим чреват.

Правда, я все равно успела известись и по самые гланды озадачить администратора, которому предлагалось сдирижировать срочный вылет в течение четверти часа. Капитан не избавил администратора от дикой задачки, но, по крайней мере, отвлёк меня — терпеливо выслушал, не меняя выражения лица, покивал — и тут же заработал себе сотню очков.

— Шаттл в вашем распоряжении, — сразу четко сообщил он и перекинул на мой смартфон коды доступа, не тратя время на торги и расспросы. — Но вам придется найти на него пилота.

— А… — я несколько растерялась: самой мне пассажирские шаттлы пилотировать не доводилось, и отличия в управлении я банально не представляла — а они наверняка были: шаттлы обычно дорабатывались под конкретный корабль и чаще всего представляли собой тех ещё монстров Франкенштейна. Разобраться с ними сходу было весьма нетривиальной задачей. — А ваши пилоты?

— Оба в стельку, — таким ледяным тоном сообщил капитан Соколов, словно я лично спаивала его экипаж или, по крайней мере, была обязана найти на него управу.

— Черт, — беспомощно выдохнула я и махнула рукой. — Ладно, попробую сама. Спасибо.

Я уже подорвалась было к «Фалкону», чтобы сразу отстыковать шаттл от корабля — заодно бы хоть немного рассмотрела управление, пока для меня ищут «окошко» для вылета, — но тут капитан всё-таки снизошёл и велел со вздохом:

— Возьмите с собой Ростислава. У него нет лицензии пилота, но на этом шаттле он уже летал.

Я оставила при себе все комментарии касательно нелицензированных полетов и деловито кивнула:

— Спасибо, — и помчалась к кладовой со скафандрами, на ходу требуя у смартфона отправить хирургическую бригаду в доки и захватить с собой медикаменты: на орбите едва ли есть стабильно снабжаемые аптеки. Там и госпиталя-то как такового нет!

И думать об этом, наверное, пока не стоило. Сделать я что-либо не могла, а беспомощность только усиливала тихую истерику, в которую я скатывалась все глубже и глубже. Мне казалось, что с каждой минутой шансы спасти Лусине становятся ниже.

Хотя я, растяпа этакая, даже не спросила, насколько все плохо!

Ростислав перехватил меня возле гидроплана скорой помощи, к которому я завернула больше для очистки совести: хирургическая бригада уже грузила оборудование и медикаменты в шаттл «Фалкона» и в моем содействии не нуждалась. Я показала большой палец техникам, облепившим гидроплан с большим красным крестом: формально от нас ничего не требовалось, но обслуживать транспорт скорой помощи, примчавшейся с материка в рекордные сроки, давно стало чем-то вроде хорошего тона, и я заглянула-то, по большей части, чтобы убедиться, что все идёт как надо…

Ну, и ещё немного — для того, чтобы хоть чем-то себя занять до старта, потому что бездействие выбивало из колеи. Но не признаваться же в этом!

— А у вас мания контроля, — одобрительно заметил Ростислав и приставил ладонь ко лбу козырьком, щурясь на покачивающийся на волнах гидроплан. — Недаром вы с кэпом так легко нашли общий язык!