— Фи, а ещё король! — произнесла маркиза и брезгливо поджала губы. — Тетушка я. Престарелая. В заботе нуждающаяся.

— Тетушка? Обеим?

— Ну если уж совсем по-честному, то скорее кузина, — призналась маркиза потупив взор.

Король и лорд-наблюдатель шокировано переглянулись.

— Двоюродная бабушка Леолы доводилась троюродной теткой матери моего покойного супруга, — пояснила маркиза. — Ну с леди Корке у нас родство не столь близкое, так, что не буду утруждать ваш слух перечислениями. Но поверьте, это родство есть.

Король обреченно взмахнул рукой и выдохнул:

— Верю. Не утруждай.

— И?

— Ступай, Дороти. К Кристоферу ступай. Пусть указ подготовит, я подпишу. Бери девочек под свою опеку и ответственность. Бери и уезжай в свое поместье! Но охрану я вам выделю.

— А и выделяй! Куда ж мы слабые женщины и без охраны? — буркнула себе под нос маркиза и отступила к двери. Сделала то ли быстрый реверанс, то ли медленный книксен и юркнула из кабинета.

Король пару мгновений изучал захлопнувшиеся створки, шевелил беззвучно тонкими губами, потом вздохнул и, заглянув в глаза лорда-наблюдателя, признался:

— А ведь я в неё даже влюблен был когда-то. Мне едва исполнилось семь, ей было почти шесть… Но потом она выбила мне передний молочный зуб, и любовь прошла. Нда-а-а…

Лорд-наблюдатель молчал, выжидая.

— Ну чего стоишь? Проходи, присаживайся. Разговор, как я понимаю, нас ждет долгий, — пригласил Матиас, обводя кабинет широким жестом радушного хозяина.

Стеллажи с книгами, рабочий стол, размером с небольшую пристань. Кресла у камина. Резной шахматный столик у окна. Оглядев все это, король уточнил приглашение:

— А давай ка, мы с тобой в шахматы сыграем. Невестка моя, говорят, очень эту игру уважает. Стряхнем и мы пыль с разума и мыслей.

Его величество Матиас I умостился на стул возле шахматного стола и с видимым наслаждением откинулся на высокую спинку.

— Присаживайся, присаживайся, — в очередной раз поторопил он лорда-наблюдателя.

Лорд-наблюдатель торопиться и не подумал. Он пристально вглядывался в лицо монарха, отмечая, что за последние недели Матиас чрезвычайно изменился и даже похорошел. Он по-прежнему был удручающе худ, но скелет больше не напоминал. Кожа его была старчески тонкой, но на щеках сиял румянец, особенно яркий после эмоционального разговора с маркизой. Ясный и цепкий взгляд, уверенный и веселый голос однозначно свидетельствовали о том, что свадьба сына пошла королю на пользу.

Граф Черри медленно подошел к предложенному стулу. Весь кабинет был залит солнечным светом. Одно из высоких окон было приоткрыто, и в щель эту врывался теплый шаловливый ветерок, колышущий распахнутые портьеры, играющий, наверняка серьёзными и важными, бумагами на столе и треплющий остатки волос на королевском черепе. Почему-то именно этот покачивающийся пушок казался лорду-наблюдателю наиболее вызывающим, внезапно захотелось собрать его в горсть и трясти его величество, пока не вытрясешь всю правду из этого паука-переростка.

Видно что-то такое промелькнуло во взгляде посетителя, что король, открывший было рот для очередного понукания, молча этот рот захлопнул, подобрался, посерьезнел и терпеливо наблюдал за тем как медленно, с протяжным стоном ножек цепляющихся за паркет, вытягивал лорд-наблюдатель стул. Как плавно и текуче он умащивался на этот стул, долго устраивал стройные ноги, неспешно обвёл кабинет бесконечно усталым взглядом, а затем останавил этот взгляд на лице сюзерена и тяжело и безнадежно уронил вопросы:

— Зачем? Весь фарс этот зачем?

Губы Матиаса сжались в тонкую линию, глаза сощурились.

— Вам этот фарс был зачем, ваше величество? — продолжил вопрошать лорд-наблюдатель.

— Понял-таки? — невесело усмехнулся король, и предупреждающе вскинул руку, останавливая возможный поток уточняющих вопросов и возмущённых восклицаний. — Не спеши, теперь-то уж чего. Узнаешь всё. Давай только с цветом сперва определимся.

Король проворно ухватил две пешки со столика, черную и белую, на мгновение руки его скрылись под столом и вынырнули оттуда уже сжатые в кулаки.

— Выбирай, — велел Матиас.

Лорд-наблюдатель легко, быстро, не задумываясь и не имея не малейшего желания задумываться на эту тему, хлопнул Матиаса по левой руке. Кулак разжался, на ладони, поблескивая глянцевым боком, лежала черная лакированная фигурка. Невероятно изящный человечек, с маленьким очень выразительным личиком.

Король, вручил фигурку сопернику, а сам установил оставшуюся, белую, на доску. Радостно и довольно потер руки и споро стал расставлять остальные фигуры. Лорд-наблюдатель не испытывая ни радости, ни особого огорчения по поводу доставшегося ему цвета, старался не слишком отставать от короля. Наконец, всё было готово, и Матиас передвинул пешку, стоящую перед королем на две клетки вперед.

— Поговаривают, ты в последнее время сказками увлекся? — вскольз спросил он у графа.

В ответ тот отчётливо скрипнул зубами и молча переставил пешку стоящую перед слоном со стороны ферзя на одну клетку.

— Но-но, полно. Не ершись. Сказки дело хорошее. Особенно — правильные сказки, — напевно заговорил Матиас. — Только вот непросто правильную сказку найти. Давай-ка я тебе подсоблю в этом деле. Расскажу одну сказочку для коллекции. Правильная сказочка! Хорошая. Да и не сказочка вовсе, а быль. Не сказать, что вовсе уж давняя, но основательно подзабытая.

Голос Матиаса стал тихим, слова падали размеренно, сам он полуприкрыл глаза и говорил, тихонько покачиваясь из стороны в сторону. Про игру при этом не забывал, и практически не глядя двинул вторую пешку, поместив её аккурат рядом с первой. Теперь в центре доски красовался маленький, готовый к атаке отряд белых.

— Случилось это во времена Великого Исхода. На Континенте дело было. Эльфы всходили на палубы своих кораблей и уплывали в неведомые дали, некоторые правда утверждают, что улетали, но это не так важно. Важно, что дали до сих пор неведомые, а улетали или уплывали не проверишь теперь. Главное, что один из их магов великих, на палубу корабля ступил, но на Континенте у людей оставлял своего праправнука. Любовь у него как-то с обычной человеческой женщиной случилась. Женщина уж давно умерла, и дети их совместные умерли, и внуки. Праправнук вот к тому времени только и остался. Эльф этот за ним приглядывал пока на Континенте жил, а тут уехать задумал. И решил потомка своего на прощание одарить.

Король окончательно прикрыл глаза и замолчал. Лорд-наблюдатель подождал минутку, затем кашлянул. Король приоткрыл один глаз, глянул на него осуждающе и проворчал:

— Ты не кашляй, ты ходи, давай!

Давясь тихим бешенством, лорд-наблюдатель звучно стукнул по доске ещё одной пешкой, отзеркалив последний ход короля. Черная фигурка стояла на пути передового отряда белых, носом уткнувшись в одну и угрожающе поглядывая на вторую вражескую пешку. Выглядела она беззащитно и трогательно, как будто понимала, что ответный ход соперника может стать для неё последним, но отступать не собиралась, смотрела, гордо, обреченно и грозно. Лорд-наблюдатель столь же грозно смотрел на короля. Король ни на кого не смотрел, довольно жмурился на солнышке и чуть ли не урчал, как сытый старый кот.

— О чем это я? — лениво протянул он. — Ах да! О прощальных дарах! Так вот, подарил он потомку своему три колечка. Колечки золотые, с драгоценными каменьями по ободу установленными. В каждом кольце по девять камней. Кольца золотые, да не простые! А вовсе даже волшебные. Кладешь колечко на землю, а затем до него сверху дотрагиваешься, ну или кровушки чуток капаешь. Волос вот прядку тоже уронить можно. Но я опять отвлекся. Так вот если это колечко на землю положить и дотронуться, то камешки светиться начинают. Ежели семь, восемь или и вовсе девять светятся, то подходишь ты этой земле и лучшего правителя для неё не сыскать. Подданные тебя любить и уважать будут, и соседние державы бояться и тоже уважать. В общем, всемирное уважение такому правителю. Ежели меньше семи, но больше трех. То будешь ты правитель-середнячок. Кто-то уважение окажет, кто-то в спину плюнет. Ну побунтует может быть кто-то, но так меленько, не взаправду. Напьются, морды друг другу набьют, да и остынут. Соседи может с войском к границе подойдут. Может войной даже наступят. Победят или нет, тут уж не угадаешь, смотря когда, смотря кто. Обычное дело, в общем. Но уж ежели из камней три и меньше светится, то — беда. Не удержать тебе трона, если достанется, как ни тужься. Не в тебе дело, ты может быть очень даже человек хороший, умнейший, сильнейший и достойнейший, но вот не твое это время, али земля… Не твое и хоть ты тресни!.. Ты на меня глазищами своими не сверкай, ты ходи давай!