Граф Черри взглядом указал молодым людям на графин с водой, Чарльз тут же бросился наполнять бокалы для мачехи и сестры. Лорд наблюдатель аккуратно собрал разлетевшиеся рисунки. Когда все они были убраны в папку, а граф снова устроился в отведённом ему кресле, на ковер перед леди Анной скользнула мисс Грин.

Старушка осторожно взяла безвольные ладони графини в свои сухонькие ручки и, подавшись вперед, заглянула в глаза женщины. Спустя несколько долгих мгновений мисс Грин перевела взгляд на Селию.

— Гринни? Ты пугаешь меня, — настороженно призналась девушка.

Мисс Грин освободила руки и успокаивающе похлопала подопечную по колену. Затем последовал занимательный обмен жестами. Граф Черри с удивлением осознал, что девушка и её компаньонка полноценно общаются, используя движения рук и мимику. Было очевидно, что в этом разговоре важно всё, включая положение корпуса тела. Селия при этом проговаривала некоторые фразы, а её собеседница, по вполне понятным причинам, использовала только язык жестов.

— Ты предлагаешь свою помощь? — удивленно вскинула брови Селия.

Все замерли. Лизи перестала хлюпать носом и выглядывала из-за плеча матери. Сама леди Анна с вялым интересом тоже наблюдала за разговором. Но на вопросе Селии о помощи она подобралась, выпрямила расслабленную спину, плотно сжала губы и, казалось, вся превратилась в слух.

Мисс Грин буквально танец изобразила в ответ на вопрос подопечной. Маленькие ручки порхали, ножки переступали и притопывали, выражение лица менялось непрестанно. В процессе этого жестового монолога брови Селии взмывали всё выше, глаза распахивались всё шире и даже рот приоткрылся от удивления. Когда мисс Грин закончила выступление, девушка обвела растерянным взглядом всех присутствующих и, обернувшись к леди Анне, произнесла:

— Мисс Грин утверждает, что может помочь Кити. Она может её разбудить.

Как хорошо было бы, означай прибытие в порт — скорое расставание с покачивающейся палубой корабля. На деле же, пассажиры провели на борту «Великой Ритании» ещё трое суток, прежде, чем им дозволили ступить на землю Королевства Объединенных Земель.

Принцесса и её изрядно усохшая свита терпеливо наблюдали за бесконечной вереницей чиновников, аристократов, ученых и медиков. На паромагоходе всё время что-то осматривали, подписывали, целовали ручки дамам и заливали помещения отчаянно воняющим дезактивирующим составом. Быстрее всего родина приняла арестантов. Почти все они, за исключением леди Корке, под конвоем спустились по трапу на вторые сутки после прибытия судна в порт. Мистера Хагера вынесли на носилках, он так и не пришел в себя. Мистер Старк шагал самостоятельно. Никто даже не пытался возражать или скрыться от конвоиров. Лорд Палмсбери с тоской смотрел им вслед. Ему безумно надоело ощущение зыбкости, хотелось чего-то устойчивого и надежного. Даже если этим надежным окажутся решетка и замок на двери.

Посол тряхнул головой, отгоняя непрошенные мысли. На следующий день и остальным пассажирам предстояло покинуть корабль. По ранним договоренностям и планам, принцесса и её ближнее окружение должны были остановиться в шикарнейшем отеле Уайта. Да и не только Уайта, отель с непритязательным названием «Саквояж», по праву считался самым роскошным на побережье. Его и отелем то можно было назвать лишь с большой натяжкой, скорее небольшой квартал уютных особнячков, соединенных крытой галереей. Стоимость проживания в нем была астрономической, но и уровень предоставляемых услуг соответствовал.

Нежиться в роскоши предстояло недолго. Лорд Палмсбери со вздохом вспомнил какой сегодня день и на какие даты запланированы свадебные мероприятия, подосадовал, что в «Саквояже» они проведут дня два. Гораздо меньше, чем на опостылевшем корабле с его тесными каютками. Затем предстоит короткая поездка до Хентингемского дворца — охотничьей королевской резиденции. Именно там Гердта познакомится с наследником ританской короны, а уже оттуда объединенный кортеж отправится в Лидон, где и проведут очную церемонию венчания. Миссия лорда Палмсбери завершится. Что-то ему подсказывало, что и карьера — тоже. Ну что же, это не худший вариант развития событий. Пора было вернуться в родную усадьбу. Полтора десятка лет, это значительный срок для разлуки с кем и чем бы то ни было. С личными трагедиями в том числе.

Утро когда Гердта Дабршвейгская ступила на ританскую землю выдалось солнечным. Ясное безоблачное небо, свежий, бодрящий ветер и скромная делегация из чиновников и местных аристократов приветствовали путешественницу у трапа. Невеликая численность встречающих компенсировалась их невероятной многословностью.

Юные фрейлины сбились в кучку и демонстрировали окружающим покрасневшие носы и испуганные глаза.

Церемония затянулась едва ли не до полудня. После чего основную часть штаба принцессы отправили напрямую в отель, а принцессу и её свиту рассадили по экипажам и повезли кружным путем, по дороге показывая достопримечательности Уайта.

Принцесса, посол и маркиза расположились в ландо. Компанию им составил герцог Гринхоуп, самый титулованный и самый великовозрастный из всех встречающих. Высокий, тучный он мучился одышкой и изжогой. И мучил окружающих его людей длинными и крайне занудными речами.

Лорд Пасмсбери сидел рядом с герцогом, разглядывал спутниц, расположившихся напротив, и одобрительно думал, что, видимо, леди могут организовать приемлемый быт даже в стесненных условиях корабля. Обе выглядели достойно. Особенную зависть вызывали бледные лица и чистые волосы. Сам посол первые мгновения на пристани чувствовал себя несколько стеснено среди соотечественников, ловя косые, недоумевающие, а иной раз насмешливые взгляды в свой адрес. Не удивительно. По-прежнему слегка пятнистая и неприлично загорелая кожа и волосы почти слипшиеся в сосульки не добавляли ему респектабельности. Попереживав по этому поводу аж пару секунд, посол вздернул брови и подбородок и окатил встречающих таким холодным презрением во взоре, что некоторые поежились, а остальные предпочли переключить свое внимание на иные объекты. Теперь же лорд Палмсбери покачивался в открытом экипаже, наслаждался видами города и видом попутчиц, игнорировал рассказ герцога и перебирал в памяти события последних дней и дня сегодняшнего.

Принцесса одетая в дорожное платье густого винного цвета с достоинством вынесла многочасовые изъявления радости. Ни единым словом, ни единым жестом она не показала, что устала, продрогла или испугана. Отвечала на все речи коротко, вежливо в полном соответствии с протоколом и правилами приличия. Невозмутимость принцессы смотрелась ещё выигрышнее на фоне раздражительности маркизы.

Покрой наряда Гердты был очень прост, но вышивка мелким черным жемчугом по краю манжет, по воротнику и на лифе делала его воистину королевским. Компактный, но видно, что довольно увесистый ридикюль, также густо расшитый камнями, спускался от запястья к земле на длинной цепочке. Маленькая шляпка венчала высокую прическу, в которую были уложены густые блестящие черные волосы.

Разыгравшийся ветер трепал пышное перышко на шляпке её высочества и рюши на парасоле маркизы. Перышко, хоть и выглядело маленьким, пушистым и слабым оказалось стойким и не сдавалось, по-прежнему украшая доверенный ему предмет гардероба. Рюши же проявляли большее своенравие, они шли волнами, вставали дыбом, цеплялись за спицы и потрескивали. В конце концов маркиза пресекла это безобразие, резко сложив парасоль и, буквально, вонзив его острие в пол экипажа в опасной близости от ноги герцога. Наряд в желто-зеленую полоску делал пожилую леди удивительно похожей на змею. И она с остервенением демонстрировала соответствие внешнего образа внутреннему содержанию. Шипела, кусалась и прицельно плевалась ядом. Что, в общем-то, принесло свои плоды.

— Ваше высочество, обратите внимание на глыбу по правую руку от вас, — гундосил герцог. — Несколько лет назад на этом месте планировалось воздвигнуть памятник, прославляющий нашу великую родину. Был приглашен знаменитейший скульптор своего времени, утверждены эскизы и модель, мрамор доставлен, вокруг него сооружен временный павильон. Работы должны были вестись прямо на месте установки. Но!