Лорд Палмсбери наслаждался возвращением к нормальному существованию, отеки, которые так досаждали ему, наконец-то спали, напоминая о себе и о рапсовых полях розовыми пятнами на коже. Доктор Хилер называл эти пятна остаточным явлением, советовал не беспокоиться, набраться терпения и обещал, что через несколько дней исчезнут и они.

Первый вечер на новом месте все провели затворниками в своих покоях. Отсыпались и отдыхали от дороги и друг от друга. А следующий день начали с визитов, совещаний, обсуждения дальнейших планов. В первой половине дня Гердте доставили визитную карточку одного из её многочисленных дальних кузенов, который также остановился в этой гостинице.

Карл Пауль, герцог Вольфенбург-Мекленбюттельский, находился на иерархической лестнице гораздо ближе к трону Вабрии, нежели Гердта Дабршвейгская, которая к тому же после свадьбы и вовсе на тот трон прав лишилась. Однако если вспомнить о троне Ританском, то картина переворачивалась, и с этого ракурса Гердта явно находилась в более выигрышной ситуации, чем её дражайший родственник. Теплая семейная встреча состоялась за обедом в ресторане гостиницы. И все потуги Карла рассудить, кому из них двоих до трона ближе, четко проявлялись крупными буквами на узеньком его лобике.

Единственными чертами внешности Гердты и Карла, по которым можно было заподозрить, что перед вами родственники, были низкий рост и округлые очертания фигур. В остальном они разнились, как день и ночь. Тяжелая черная коса Гердты смотрелась еще внушительнее на фоне белесых прилизанных волосенок Карла. Темные небольшие глаза принцессы светились умом, спокойствием и уверенностью. К тому же густые длинные ресницы визуально эти самые глаза увеличивали. Разглядеть хоть что-нибудь на дне больших водянистых глаз герцога было затруднительно, по причине их мутности. Ресниц у Карла не было вовсе, зато имелась крупная коричневая бородавка на верхнем веке левого глаза. Грудной размеренный голос девушки был гораздо приятнее для слуха, нежели срывающийся фальцет ее кузена.

Наблюдая за встречей, лорд Палмсбери поймал себя на мысли, что он почти надеется на то, что столь удручающее впечатление молодой человек производит благодаря леди Корке и её отворотному зелью. Но, с грустью признавался он себе, вероятность подобного хода событий крайне мала, поскольку бывшую фрейлину даже в город не ввезли и она сейчас находится с большей частью кортежа за стенами Киндена.

Тем не менее обед был вкусный, сытный, местами изысканный. Общение почти венценосных особ протекало не сказать что тепло, но, безусловно, небезынтересно для присутствующих.

После обеда для развлечения высоких гостей хозяин «Гранд Отеля» пригласил менестреля. Самого настоящего! Высокий сухопарый старик, с белыми волосами, перехваченными полоской расшитой бисером кожи, в одежде по моде трехсотлетней давности и с цитрой, с достоинством поклонился зрителям. Устроился на высоком табурете, приготовленном специально для него, тронул струны. Приятный баритон погрузил слушателей в настоящую сказку. Старик где пел, где напевно рассказывал о добре и зле, о вечной любви и ненависти, о счастье — таком желанном, но не всегда достижимом.

Карл оказался единственным, кого не тронуло выступление. Он ерзал, шмыгал, скрипел и кхекал, в конце концов поднялся со своего места и, сославшись на неважное самочувствие, удалился. Лорд Палмсбери отметил краем глаза, как переглянулись секретари. Мистер Старк сделал движение встать, но мистер Хагер остановил его жестом. Легко поднялся сам и выскользнул вслед за герцогом. На уход секретаря мало кто из присутствующих обратил внимание. Все были увлечены историей, которую умело разворачивал менестрель перед их мысленным взором.

Когда выступление закончилось, все очнулись, как ото сна, захлопали осоловелыми глазами, заозирались, будто удивляясь обыденности окружающего мира. Паж, всё выступление простоявший за спиной Гердты, бросился к менестрелю, поднося ему бокал воды.

— Возьмите, — смущаясь произнес он — Вы, верно, устали.

Старик сделал несколько жадных глотков.

— Благодарствую, — склонил он седую голову.

— Скажите, — Виктор поднял глаза и с надеждой взглянул менестрелю в лицо, — а если бы я жил в те времена, я смог бы стать настоящим рыцарем?

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся старик. Хотел добавить что-то ещё, но встретился взглядом с ребенком. На мгновение замер, резко вдохнул, закашлялся. Дрожащей рукой поднес к губам бокал, допив воду, вернул его, осторожно погладил мальчика по голове, раскланялся со слушателями и покинул зал, сопровождаемый искренними благодарностями.

Мистер Хагер, вернувшийся в зал в момент прощания с артистом, выглядел несколько взъерошенно, щеки его раскраснелись, грудь учащенно вздымалась. Мистер Старк вскинулся ему навстречу, но секретарь лишь успокаивающе покачал головой.

Маркиза Блайнская промокнула навернувшиеся во время выступления слезы, шумно вздохнула и заявила:

— Хорош! Всю душу вывернул! Была бы я лет на двадцать моложе…

Продолжать статс-дама не стала, но взор ее стал мечтательным и задумчивым. Окружающие посчитали за благо столь благодушный ее настрой и постарались вести себя тихо и незаметно, дабы не спугнуть его. Единственный, кто по молодости своей и в связи с отсутствием должного опыта не оценил прелести и хрупкости момента, оказался паж.

— Ваше высочество, а можно вы будете моей Прекрасной Дамой? — раздался его чистый звонкий голос.

Все присутствующие, включая маркизу, загомонили и засмеялись. Гердта кивнула, поддерживая игру, и протянула мальчику руку, тот, подобравшись и посерьезнев, осторожно коснулся губами воздуха возле кончиков её пальцев.

— Веди меня, мой славный рыцарь! — раскатисто произнесла принцесса. — Мне и моим дамам необходим отдых.

Мальчик вприпрыжку побежал перед процессией придворных, следующих в свои покои. Ребенок распахивал двери перед принцессой, опережая лакеев. По лестнице взбежал первый. Достиг дверей в покои принцессы, что-то тихо сказал дежурившим у порога гвардейцам. Дождался, когда принцесса подойдет поближе, и попытался распахнуть перед нею и эти двери, но, видимо, переоценил свои силенки. Дверное полотно было цельным, дубовым и чрезвычайно тяжелым. Виктор тянул за ручку, но дверь не поддавалась. Принцесса приближалась, ей оставалось сделать всего несколько шагов. Один из гвардейцев протянул руку, чтобы помочь парнишке, но тот так взглянул в ответ, что протянутая рука сама опустилась. А мальчик набрал в легкие побольше воздуха, оперся ногой в одну створку и изо всех сил дернул на себя другую.

Раздался грохот.

Паж отлетел к противоположной стене коридора, впечатался в неё спиной. Голова его бессильно мотнулась. Алые брызги разлетелись веером, окрашивая лица и одежду замерших взрослых причудливой россыпью ярких пятен. Хрупкое тельце на мгновение замерло в вертикальном положении, а затем сползло на пол, рисуя кровавую полосу на стенных панелях.

Завершив церемонию приема гостей, супруги Динтон вошли в наполненный светом, блеском и людьми просторный зал, кажущийся еще больше за счет зеркал и распахнутых на террасу дверей. Пространство, отведенное для танцев, с трех сторон ограничивалось колоннами. Оркестр расположился у стены по левую руку от входа, и для того чтобы раздалась музыка, требовался только сигнал, с которым леди Анна не стала затягивать.

Все присутствующие выстроились для полонеза. Граф Динтон вёл герцогиню Нортенгскую, а хозяйка дома составила пару графу Морнингтону. Торжественное шествие длилось больше получаса, за это время леди Анна несколько раз пыталась завести непринужденную беседу с партнером, но тот отвечал односложно, был погружен в себя и явно чем-то озабочен. Единственный раз, когда он несколько оживился и обратил пристальное внимание на партнершу, произошел в тот момент, как она упомянула о его дочери.

— Простите, графиня, я был неподобающе рассеян! Вы, кажется, упомянули Леолу?