Наши противники сейчас находились в таком же холле, как и мы, но у выхода на поле под противоположной от нас трибуной. И я пытался вспомнить, кого из тех парней следует остерегаться в первую очередь.
В наставниках у них числился тот же ленивый толстяк Том, к которому был приписан наш год. Так что и в той команде опасными оказывались крупняки. Но насколько помнилось, по настоящему владеющих навыками боя пацанов в четвертой каюте не было, и это давало хоть какую-то надежду отбить тех из наших, кто послабей.
Но проблема с четверочниками была в том, что те самые парни, что покрепче, подмяли под себя всех своих уже давно, и постоянно норовили навести такой же порядок и в других каютах отсека нашего года.
Мы-то отбили несколько таких наездов. У нас даже правило имелось давно — поздно вечером и по ночам, когда воспитатели к себе уходят, гальюн по одному не посещать, и чтобы всегда кто-то на стреме стоял обязательно.
А вот первошникам не везет, их все время донимают. Да у них вообще слабаков много и сегодня, наверное, самое большое число тех, кого по завершению экзамена припишут к аграриям, будет из них.
В общем, четверочники эти — мокрицы они вонючие. Но все мое неприятие наших сегодняшних соперников не отменяло понимания, что организованность в их команде повыше нашей будет.
У нас-то все сплачивались только при возникновении общей проблемы. А так-то дружили, разбившись небольшими группками по несколько человек, и эти компании между собой даже не конкурировали, существуя параллельно — своими какими-то интересами.
Мы всегда дружили впятером: я, Крепыш Рон, Сэм Цифрик, Кривой Даг и Белый Ян.
Сэма и Яна сегодня на арене с нами не было. Они ребятки, не предназначенные для драки.
Сэм — великий математик, и это без насмешки и преувеличения. Его уже лет с восьми пасут спецы, как из инженерной службы, так и из административной. Теперь вот ждем, кто из них победит в этом противостоянии, и к какой из команд его припишут.
А Ян — музыкант. Поет хорошо, на гитре играет. Правда мы пока не слышали, потому, что инструмент ему только в классе выдают, но врать-то нам он не станет. Тем более что песнями своими он нас развлекает давно.
Так вот, на арене я мог точно рассчитывать только на поддержку Дага и Рона. Рассчитывать-то мог… но вот и присматривать за ними мне придется вдвойне.
Даг четверочников ненавидит — это их стараниями у него лет пять назад шрам на правой щеке появился, который до сих пор глаз подтягивает так, что кажется, что он у него не на месте стоит. Нет, шрамы мужчину украшают, конечно, и против своего Даг ничего не имеет. А прозвище, которое получил после того случая, так вообще уважает.
Ну, с этим понятно — мы все радуемся, когда нам их дают. Потому как с прозвищем мы становимся кем-то особенным — одним единственным и неповторимым, а не просто очередным Яном, Сэмом или Заком с порядковым номерком в приписке.
Но дело в том, что в тот раз, хоть мы и победили четверочников, но сам Даг, когда глаз кровью залило, выбыл из драки раньше остальных. И этого он нашим сегодняшним противникам простить до сих пор не может. А значит, мне придется следить, чтоб приятель мой голову-то сильно не терял и на рожон не лез.
С Роном наоборот, нужно быть начеку из-за его нелюбви к дракам. Да, самый здоровенный и крепкий в нашей каюте, да и вообще, наверное, во всем отсеке парень — настоящий добряк. А потому мог наш Рон сегодня не раскачаться вовремя, и в начале боя успеть выхватить сам, и позволить отлупить кого-то еще.
Но то, что оба моих приятеля драться умеют, я уверен. Учил их по мере возможности и в силу собственных навыков, преподанных мне отцом. Конечно, в результате наших редких встреч отец смог дать мне не так много, а уж я парням и того меньше… но это было всяко покруче того, чему нас за все годы смог научить наставник Том.
Еще в команде нашей каюты есть Чак Ломоть и Толстый Вук. Но эта парочка сильных ребят тоже скорее под стать моему миролюбивому товарищу, чем тем агрессивным парням из четверочников, что у них всем заправляют. То есть, конфликтов они сами не затевали и первыми в драку никогда не лезли.
И мы, конечно, перетирали еще вчера тему помощи слабакам, но так конкретного ответа от них, станут ли они прикрывать собой наших мягкотелых или все же будут биться только за себя, я не получил. Надо прояснить ситуацию, больше времени на это не будет.
— Значит так, парни, — проговорил я, заслышав, как на арене зашумели сильнее, а значит, бой уже в самом разгаре и проявились победители и побежденные, — Чара Соплю и этих троих, — кивнул на ребят, которые прозвищ так до сих пор и не получили, — ставим за спины и принимаем первый удар компании Гвоздя на себя.
— Согласен, — кивнул Рон.
Ну, в его поддержке я и не сомневался.
— Нужно разбить их группу и как-то постараться организовать бой один на один с каждым из нас, — не стал спорить и Даг.
— Да-а, эти сами не отобьются, — меж тем вынужден был признать Ломоть, скептически глядя поверх голов парней на слабеньких, — но пусть за ними хоть Червяк присмотрит и толпой их подгоняет в помощь к нам.
«Согласен со мной и это хорошо»
— Червяк, слышишь нас? — Толстяк Вук отыскал глазами среди ребят, окруживших нашу «сильную пятерку», того, о ком говорили.
«И этот не отказывается от работы в команде. Отлично!»
— Слышу, — отозвался тот.
Червяк был парень хоть и невысокий, но жилистый и юркий, и в самых слабаках никогда не ходил. Да и соображал всегда быстро, как собственно, и сейчас, когда с ходу понял наш план.
— Вы им только скажите, чтоб они меня слушались. А то обосрутся сразу и соображать перестанут.
— Парни, идите сюда, — позвал я четверку пацанов, которые и сейчас жались к стенам, а уж тряслись так, что было видно издалека.
Мальчишки подошли.
— Хвост, — начал Сопля, тяжело вздыхая, — я понимаю, что вы хотите нас защитить, но вдруг я испугаюсь так, что правда думать ни о чем не смогу? Я как вспомню Гвоздя и Крыса, когда они меня тогда в гальюне заловили, так ноги дрожат.
— Да не ссы, — хлопнул того по плечу Ломоть, — прорвемся! Ты главное, Пита слушай. И вы все, — грозно посмотрел он на слабаков, — не вздумайте на пол лечь! А то тогда я сам вас отметелю!
Да, на пол ложиться нельзя. Лежачих не бьют, конечно, но это автоматически переводит такого бойца в проигравшие.
— Я добавлю, — пришлось поддержать Чака и мне.
— И я! И я! — закивали Толстяк, Кривой и Крепыш.
Не дело запугивать своих. Но бой этот важен — он итоговая веха в жизни каждого из нас. Пусть дальше мы пойдет своим путем, но позволить кому-то из тех, с кем провел десять лет в одной каюте, по собственной слабости испортить себе жизнь, мы не могли. Так что, Ломоть был прав — сейчас к месту и крайние меры.
— Так парни, слушаемся на арене Червяка, — еще раз повторил прижухшим мальчишкам Чак, — и делаем все, что он скажет. И только лягте мне! — продемонстрировал он им увесистый кулак.
— Сэл, иди с ними, — сказал я еще одному из ребят, который по стенам не жался, но все же, как знал про него каждый, был достаточно физически слаб.
— Хорошо, Хвост, — покладисто ответил тот, и ступил к группе пацанов, что была определена под начало Пита Червяка.
Вот, всегда он так. Его проблема, как подозревал я, и была в основном в том, что он ничего не делал без указки старшего… ну, или более сильного и уверенного в себе.
— А вы, — обратился я уже к остальным ребятам, — тоже держитесь по двое, чтоб если что, прикрывать друг другу спину.
— Да! Хорошо! Мы знаем! — полетело нестройное от тех пацанов, что окружали нас.
На этом наше время вышло — с арены донесся звук горна, дающего отбой. Значит десять минут, отведенных на бой первым двум командам, закончились.
Шум в зале стал каким-то общим и неразборчивым, лишь равномерный бой барабанов было слышно определенно. Мимо нас пробежали санитары с носилками и уборщики со швабрами, а с арены потянулись помятые первочники.
