Сайрус с интересом покосился на раскрытый футляр:

— Во времена господина Александра… да и если учесть данные из файла памяти, привнесенного в мой прототип от оригинала, оставшегося на Земле… то механические часы считались предметом роскоши, подтверждающим высокий статус человека. Вы так юны, но уже занимаете значимый пост, господин Зак? Или принадлежите к семье, в которой кто-то служит на руководящей должности?

Ничего не понял из сказанного — вот ничегошечки!

— Нет, это не мои, — начал говорить, цепляясь для опоры за то немногое — понятное, что хоть как-то позволяло выстроить вразумительный ответ, — мне их дал командир, когда оставлял охранять добычу, чтобы я мог отслеживать время. А так-то, такие переносные часы имеются далеко не у всех — очень мало мастеров могут их собирать. А в обычной жизни время мы отслеживаем по настенным — электронным, созданным еще праотцами и имеющимися в каждом общем помещении.

— Вот теперь я, не совсем все понял… — изрек Сайрус и его зрачки опять замельтешили, но он быстро справился с этим: — Сейчас мы с вами сходим на второй этаж и тем самым закончим со всеми формальностями по наследованию, а потом вы ознакомитесь с посланием господина Александра и, возможно, многое само собой встанет на свои места. Ну, а если что-то все-таки останется непонятным, мы поговорим после и разъясним сомнения друг друга. Вы согласны?

— Ну что ж, пойдемте? — поторопил я его.

Меня заинтересовало упомянутое послание от Александра и то, что в нем есть какая-то информация, которая многое «расставит по своим местам». А значит, следовало побыстрей закончить со всеми «формальностями», которые в моем понимание сводились к тому, что мне все же следует обойти весь отсек.

— Лифт или лестница? — спросил он меня, указывая на четвертую дверь.

— На второй этаж?! — уточнил я, а получив утвердительный кивок, махнул рукой: — Лестница подойдет.

Подниматься действительно пришлось не высоко, и мы очень быстро оказались в коридоре, в который с двух сторон выходили двери, которые принялись открываться сами, стоило нам приблизиться к ним:

— Это гостевые, — указал Сайрус на те, что шли в ряд после, так и не открывшейся двери лифта, — а это комнаты семьи, — повел он рукой на расположенные напротив.

Я заглядывал в каждый проем, но не останавливался, следуя за ним, не сбавлявшим шага.

Впрочем, ничего интересного… вернее необычного, в тех каютах не было. Везде стояли кровати, тумбочки при них, в стенах имелись двери, назначение которых мимоходом было обозначено мне Сайрусом, как от шкафов и личных санузлов.

Единственное, что я для себя отметил, так это то, что каюты для гостей были пусты и кроме мебели ничего не имели, а вот комнаты господина Шона и мисс Саманты под завязочку заполнены тем, что я как раз и определил для себя, как «интересное», а Сайрус назвал «личными вещами».

Но мы двигались дальше, миновав практически весь коридор, и только у последней по правую руку двери мой провожатый остановился и велел жестом сделать то же самое и мне.

— Это спальня господина Александра и его супруги. Госпожа Майя умерла задолго до кончины хозяина и была похоронена так, как того требовал устав общины. Но господин закончил свои дни здесь, когда уже жил в полной изоляции. Проходите, — повел он рукой, приглашая меня в каюту после этой, предваряющей явно что-то серьезное, речи.

Я зашел… раз такое дело.

Там, считай в самой середине помещения, стояла кровать, а на ней лежал человек, и сначала я даже не понял, что все это время мы говорили именно о нем — о давно почившем господине Александре.

Если не считать Кука… но там-то тело было в броне, а головы и вовсе отсутствовала… мертвых я пока не видел, так что мое воображение, при мысли о смерти, рисовало все-таки нечто измененное, как-то отличающее от живого человека.

Александр же скорее был похож на спящего. И лишь немного неестественная поза — вытянувшись в полный рост и с руками вдоль тела, да практически прозрачная пленка, укрывающая его с головой, подсказывали, что он все-таки уже неживой.

Стоило мне приблизиться к кровати, как пленка пошла рябью.

— Вот, это последнее, что вы должны сделать, как правопреемник, чтобы вступить в полное наследование — распорядиться телом, — сказал Сайрус, указывая рукой на труп.

— В смысле?! — растерялся я.

— Есть три варианта, сгенерированных мной, в соответствии с пожеланием господина Александра и долгим сроком ожидания правопреемника. Первый: сообщить властям и захоронить тело, как того требуют нынешние правила общины.

Сообщить властям?! Да я пока никому рассказать не смогу! Даже команде… которая попросту припрется сюда и вытащит все имеющееся по запчастям.

Да и в дальнейшем… если через пару-тройку лет за право распоряжаться найденным имуществом с парнями я потягаться смогу, то вот с властями вряд ли, в каком бы возрасте не был. Хоть я пока и мал, но что-то все-таки говорило мне, что насколько бы я не повзрослел, но в глазах членов Совета и старших командиров так и останусь никчемной бесправной букашкой.

— Нет, сообщать властям я не хочу, почему, объясню позже, — …когда сам разберусь в своих ощущениях.

— Ничего страшного, вы в своем праве, господин Зак. Тогда второй вариант: вы можете поменять батарейку в аппарате, подающем стазис-поле. Видите, предыдущая уже исчерпала свой ресурс и дает сбои.

— Но сам господин Александр разве не предполагал такого варианта? — поразился я, так как из упоминаний о нем Сайруса, уже создал для себя образ человека мудрого, просчитывавшего каждый свой шаг. Все ж он — праотец!

— Хозяин не мог предположить даже, что сюда никто не придет в течение стольких лет! Он, конечно, в первую очередь надеялся на семью. Но и то, что никто из потомком первопоселенцев вообще не заинтересуется укрытыми до времени территориями, предположить не мог. Он до последнего считал, что жилые благоустроенные кварталы будут однажды расконсервированы, если не для проживания, то хотя бы в познавательных целях, когда община вернется на поверхность планеты. А это, по всем подсчетам, должно было произойти не позднее, чем лет через пятьдесят после его кончины.

Если первую часть фразы я понял хорошо, то вот вторая опять проскочила поверху. Но вопросы задавать было снова не время — следовало закончить то дело, из-за которого мы пришли сюда.

— Так, второй вариант — поменять батарейку. А третий?

— После замены энергоносителя предполагается, что тело останется лежать здесь и дальше. Но если вы, как многие люди, боитесь потустороннего и не сможете обитать в одном помещении с не упокоенным телом, вот тогда подойдет третий сгенерированный мною вариант. Вам в этом случае следует закопать покойного в местном парке, где-нибудь в укромном уголке, где не ходят люди, и обозначить захоронение, как положено. Так, если я не ошибаюсь, делали в старые времена на родине господина Александра.

По мере продвижения Сайруса по фразе я шалел все больше! Пойти в парк… ага, к тем тварям, от которых я с таким трудом сбежал, потом еще найти укромный уголок… хотя, думается, в тех зарослях они сплошняком идут… закопать тело… да там грунта не более, чем на метр — его ж отроют и сожрут!

Меж тем, спросил о другом пока:

— Что значит «потустороннее», и почему его следует бояться?

— Мой рациональный «разум» не приемлет таких понятий, но вот люди верили всегда, что есть этот мир и другой, и сущности, которые застревают между ними и оказываются неприкаянными. Явления полтерсгейта… призраки… привидения? — начал он перечислять нечто совсем мне непонятное. — Что-то неопределенное и бестелесное…

— Как вы?

— Нет, точно ни как я.

— Тогда, такого не знаю… давайте поскорей поменяем батарейку и дело с концом. В парк мы господина Александра не понесем однозначно.

— Я не вполне понимаю, чем вам не понравился вариант с парком. Возможно, он не отвечает традициям, сформировавшимся в общине на сегодняшний день? Но, я вас уверяю, что достаточно изучил традиции захоронений разных народов, и такой способ упокоения имел место на Земле. А мне хотелось предусмотреть все возможные варианты решения проблемы… — впал Сайрус в объяснениях, в которых я опять не понял ни слова.