И, как в большинство наших ночей вместе, как только мы пересекали порог его дома, Джулиан начинал готовить для нас роскошную ванну. Прислонившись спиной к его груди, я просто наслаждались нашим коконом. В уютной тишине я наслаждалась этим моментом с ним. Я не думала о прошлом. Я не думала о том, как долго продлится эта интерлюдия.

Я слегка повернулась к нему лицом. Глядя в его глаза, передо мной мелькнуло будущее вместе с ним. Я видела, как он баюкает ребёнка на руках. Нашего ребёнка. Моё сердце сжалось, потому что знала, без сомнения, что я не только влюбилась в него, но и была влюблена в первый раз в своей жизни. Откуда мне было знать? В первый раз мне казалось, что моё сердце вот-вот взорвётся. Каждая минута вдали от него была пыткой. Я никогда раньше не чувствовала потребности быть так близко к кому-то. Нужно было поделиться с ним каждой мыслью. Он продолжал смотреть мне в глаза, а по щеке скатилась слеза.

— Что случилось?

Хотя время, проведённое с ним, было временным, я призналась:

— Джулиан… ты заставляешь меня чувствовать, что это мой первый раз.

Это была моя первая влюблённость.

Медленная улыбка появилась на его губах, прежде чем он завладевает моими.

Я касаюсь губ при воспоминании о том, как мы попали в спальню, прежде чем заняться любовью на протяжении всей ночи.

Музыка оказывает на меня терапевтическое воздействие. После того, как я потеряла отца, это было единственное, что поддерживало меня. Музыка стала отдушиной, когда слова было трудно выразить, и я была слишком застенчива, чтобы поделиться своими мыслями с кем-либо.

Тут же появляются первые ноты моего нового произведения. Мелодия проста, баллада исполнена в темпе, напоминающем Болеро. Ничто не может сдержать творчество, поскольку оно течёт без усилий.

Обычно я сочиняю в одиночестве в своей студии. После многих лет, проведённых с Эндрю, я научилась писать в одиночестве, потому что музыка мешала ему сосредоточиться. Более того, с годами я обнаружила, что мне нравится писать после наступления темноты, не отвлекаясь ни на что. Однако, имея только немного времени для составления партитуры для «Исчезновения», я должна написать как можно больше. И всё же я не думаю о фильме, который должен быть озвучен, а думаю только о Джулиане и о том, что он заставляет меня чувствовать.

Часы пролетают незаметно. Мисс Пендлтон скрылась из виду. Магпи в офисе со своим папочкой. Мой телефон остаётся выключенным весь день.

Мои пальцы продолжают касаться клавиш из слоновой кости, и я чувствую присутствие моего возлюбленного. Я не знаю, потому ли это, что он является тем, кто провоцирует это творчество, или потому, что он действительно находится в комнате. Я останавливаюсь и оборачиваюсь.

На сером U-образном диване сидит человек, вдохновляющий меня. Он выглядит совершенно расслабленным в полосатой светло-серой рубашке на пуговицах и тёмных джинсах. Ноги у него босые. В руках он держит стакан виски.

— Это новая композиция, не так ли?

— Да. Как долго ты здесь подслушиваешь? — спрашиваю я с нервным предчувствием. Хотя я зарабатываю на жизнь сочинительством, музыка, тем не менее, является самой сокровенной частью меня самой.

— Я бы сказал, добрый час. — Он ухмыляется и продолжает потягивать виски из своего стакана.

Когда я закрываю крышку рояля, Джулиан прерывает меня.

— Пожалуйста, не останавливайся.

— Джулиан, оно ещё не доделано. Я закончу в другой раз.

— Детка, пожалуйста, продолжай. — Он слегка наклоняется вперёд. — Одно из моих любимых воспоминаний — как ты часами играешь на пианино. После всего этого времени я всё ещё в восторге от твоей способности создать что-то настолько продуманное…

Яичники, не взрывайтесь.

Я набираюсь храбрости, чтобы продолжить. Положив пальцы на клавиши пианино, я начинаю играть первые такты своего произведения. Оно медленное и чувственное, напоминающее о чувствах, шевелящихся во мне. Музыкальный мотив, который ускользал от меня в течение многих недель, появляется без особых усилий. Звучит последняя нота, и я выдыхаю. Повернувшись к Джулиану спиной, я на секунду закрываю глаза. Это самый интимный музыкальный момент, который у меня когда-либо был.

— Это всего лишь интерлюдия. — Мой взгляд по-прежнему прикован к клавишам.

— Интерлюдия для «Исчезновения»? — спрашивает он с любопытством.

— Нет, — неуверенно отвечаю я. — Моей жизни.

— Я ничего не понимаю.

— Я просто выражаюсь поэтично. — Могу ли я быть честной в том, что название моей композиции совпадает с моим временем с ним? Короткое и недолгое, но самое страстное время в моей жизни, которое в конечном итоге приведёт к разбитому сердцу.

— Это было прекрасно. Как и всё, что касается тебя. — Я иду к нему, сокращая расстояние между нами. Вместо того чтобы сесть рядом с ним, Джулиан жестом приглашает меня сесть к нему на колени. Поставив пустой стакан из-под виски на столик, он обнимает меня. Тепло разливается по всему телу, когда я чувствую его щетину на своей шее. — Спасибо, что поделилась этим со мной. — Он приближает свои губы к моему уху. — Знаешь, сколько раз мне снилось, что ты играешь здесь на пианино? Точно так же, как ты играла для меня, когда мы были детьми. Я купил тебе «Steinway». Я представлял себе, что нахожусь здесь, в этой комнате, с тобой, пока ты музицируешь. — Его мягкие губы оставляют лёгкие поцелуи вдоль моей шеи, прежде чем он шепчет: — И как далеко завело меня моё воображение. Я никогда ещё не был так счастлив.

Застигнутая врасплох, я поворачиваю голову и прикусываю его нижнюю губу.

— Ты счастлив из-за меня или из-за моей музыки? — спрашиваю я, поддразнивая его.

— Из-за тебя. Из-за твоей музыки. Из-за твоей улыбки, — отвечает Джулиан с нежностью.

— Ты тоже делаешь меня счастливой. — Я поворачиваюсь всем телом и сажусь на него верхом. Глядя прямо в его серо-голубые глаза, сводящие меня с ума, я слегка наклоняюсь вперёд. Моя ладонь мгновенно останавливается на его груди, чувствуя, как она поднимается и опускается. Учащённое биение -сердца Джулиана пугает меня.

Он так же взволнован, как и я.

— Лина, ты меня уничтожаешь. 

Я живу двумя разными жизнями. В отличие от моей жизни в Лос-Анджелесе, здесь она безостановочна. Несколько недель назад, я вела праздную жизнь, время двигалось медленно и бесцельно. Было трудно встать с постели. Теперь, когда я вернулась в город, в котором выросла, время, кажется, движется слишком быстро, не хватает часов в сутках. Я по-прежнему работаю над партитурой для «Darling Films», навещаю Марселя несколько раз в неделю без присутствия Астрид и каждую ночь занимаюсь любовью с его сыном.

Жизнь восхитительна.

Джулиан уехал на встречу в Сан-Франциско рано утром, и сегодня наша первая ночь врозь за несколько недель. Странно, что любовь делает со мной. Тоска становится невыносимой. Я ворочаюсь с боку на бок, не в силах уснуть без любимого.

Моя кровать, вернее, кровать Джулиана, кажется пустой без него. Я обдумываю идею взять такси до моего лофта, даже несмотря на то, что сейчас середина ночи. Может быть, лёжа в своей постели, я смогу уснуть. Но необходимость иметь рядом Джулиана узурпирует эту идею. Наволочки всё ещё хранят его запах, и это успокаивает. Кроме того, я не могу разбудить Магпи. Свидание с Самсоном утомило его. Сейчас час ночи, и Джулиан звонит мне.

— Привет.

— И тебе привет, — зеваю я.

— Ты спала?

— Нет. Сегодня я получила неожиданную посылку, — говорю я, обнимаясь в постели с храпящим бульдогом. — Я никогда не думала о покупке энциклопедии кино-композиторов. Так что спасибо.

— Я не видел у тебя в лофте ни одной копии. И ты включена в самое последнее издание.

— Я? — недоверчиво интересуюсь.