Так они и жили. Вместе, но порознь и длилось это лет шесть. До тех пор, пока не случилось несчастье. Дмитрий Лакри был убит софитом в Шазгене. На конференции. Огарёв, зная, что тантум тиби не живут долго после потери пары, впал в отчаяние. Сумасшедшее и страшное. Лана, сходила с ума! Однажды, в пылу очередного жуткого скандала, прокричала отцу, что это она убила Дмитрия, потому, что не могла больше находиться на одной земле с Микой!

Потом был суд данов. Клан дель Торе-Пачего, отстоял жизнь Ланы, принял ее к себе, заботясь и восхваляя смелость своей гордой дочери. Женщины Пачего не терпели конкуренток и с точки зрения глав клана, Солана совершила подвиг.

Судом данов была предписана ссылка на пятнадцать лет в один из самых дальних уголков владений клана Пачего. Город Мальето. Без права видеть меня, отца и без возможности контакта со всем миром, кроме глав клана. Мать уехала, оставив меня с отцом. Потом до него дошла весть о смерти Мики….Всё.

Отец допил коньяк, не пьянея, и откупорил другую бутылку. Молча. Страшно.

Я понимал все. Кроме одного… При чем тут я и Динь? Как эта страшная история может быть помехой нам? Это ужасно и грустно, но мы тантум тиби…

Отец, ответ на мой немой вопрос, выдал то, что и убило нас с Динь.

— Что ты знаешь о даре тиби, сын?

Я рассказал. Подробно. Все, что знал.

— Немало. Правда, не упомянул ты одного, Марк. Память рода, — я хоть и был расстроен, но мозг включился сразу и снова холодный пот по спине!

— Что это за фигня еще?

— Это, как ты выражаешься «фигня», никогда не даст ей быть с тобой. Сейчас ее дед рассказывает ей о том же самом. С минуты на минуту, она замерцает и все голоса ее живущих ныне и осведомленных об этой истории родных, зазвучат в ее головке! Это будет ненависть, Марк. Чистая и злая. Готовься.

— Это невозможно! Она любит меня. У нее руна! — я уже орал.

— Это и есть самое страшное, сын. Ты будешь ее любить ВСЕГДА. А она никогда не будет твоей. Девочке придется в разы хуже, чем тебе. Любить и ненавидеть — это невероятная пытка, — отец меня убил, вот прямо сейчас, потому, что я поверил каждому его слову, задолго до этого понимая, что быть беде.

В этот момент моя руна обожгла меня. Я бросил бокал на пол, и принялся раздирать рубашку. Руна была на месте, но стала наполовину черной и прожигала меня ненавистью моей любимой девочки.

Я учился жить без Динь. Не выходило. Я думал о ней постоянно. И так было всегда. Всегда!

Конечно, первое время я атаковал ее телефон, ее дом, ее деда, Натали и Ирэн, Ворону, Шуйских и Карамышева. Телефон ее молчал. Дед молчал. Ребята разводили руками, глядя на меня с такой жалостью, что я впадал в бешенство.

Я сутками торчал перед ее домом. Она не выходила. Меня туда не пускали. Я не стану рассказывать о том, что творилось в моей голове и в моей душе. Нет таких слов, чтобы описать все это. Темнота, злость, бессилие. Эти слова не отражали и части моих ощущений. Я потерял все. Динь, ради которой я жил, ненавидела меня, и не была моею больше. Жизнь, которую я четко видел, когда она была со мной, просто исчезла, растворилась в тумане тоски и боли.

Мне удалось однажды, в начале весны, прорваться к ней, раскидав охрану и ее и ту, которую приставил ко мне отец. Я видел ее и мчался по ее саду, как псих. Я и был психом. Но, я не добежал, потому, что увидел, как она на меня смотрела!

— Никогда больше не подходи ко мне, Бес. Нет ничего, кроме ненависти! Уйди и пропади! — голос моей любимой сорвался на крик.

Я остолбенел от горя и обиды, но и ПОЧУВСТВОВАЛ, что она любит меня. Все еще любит, не смотря на эту кошмарную (мать ее!) память рода!

— Динь… я тоже тебя люблю, — только и сказала я, увидев, что ее качнуло и она, в предобморочном состоянии, нашла в себе силы уйти обратно в дом.

Ее дед вышел ко мне и сказал.

— Марк, мне жаль. Я понимаю все, что происходит сейчас. Ты ни в чем не виноват. Но и она не виновата, что родилась тиби. Если бы я мог, я бы не задумываясь отдал свою жизнь, лишь бы ей было легче. И тебе тоже. Но, я не могу ничего. Ничего! Только наблюдать, как бесконечная пытка терзает ее! — дед почти плакал.

И я ушел….

Потом я начал свои безумства. Не осталось ни одного кабака в Сордида Локо, где бы я не накосячил. Отец постоянно вытаскивал меня их полицейских участков, где благодаря его влиянию, соглашались не оставлять пометок о моем буйстве в протоколах и других регистрах.

Генри и ВВ, были всегда рядом. Я мало думал о них. Они обо мне много. Их присутствие слегка облегчало мою боль. Но лишь слегка.

Странно, но больше всего мне помогал отец. Он постоянно был со мной, забивая на множество встреч и дел. Просто потому, что понимал меня как никто другой.

Облегчение приносили и беседы с Ирэн, как ни странно.

Друзей мы с Динь поделили…. Они сами поделились.

Рядом со мной были Ирэн, Натали, Карамышев, Ворона.

Натали, Ирэн, Ворона так же были и с Динь. Серёга — никогда.

Возле Динь постоянно был Ворона и Шуйские, Натали и Ирэн. Со мной никогда — Шуйские.

— Бес, я буду рядом с ней столько, сколько нужно. Отлуплю всех. Даже не волнуйся, — прогудел мне как-то Ворона, когда мы сидели в одном из злачных мест Сордида Локо.

Я только кивнул ему, хотя, должен был поблагодарить. Но, Ворона все понял, и больше на эту тему мы не говорили.

Мы все, перемешавшись, не говорили с ней обо мне и со мной о ней.

Я выплеснул свою агрессию и снова стал тем Бесом, которым был до Динь. Сухой, застывший и холодный. Такой же, как и мой отец. Мне потребовалось четыре месяца, чтобы превратится в себя прежнего. Мертвого.

Мы пересеклись с Динь в начале мая, когда цвели сады. В Дискерэ. На вручении дипломов. Я сразу ожил! Она стояла рядом с Вороной. Я в другом конце зала. Я не спускал с нее глаз. Любил ее. Желал ее. Тянулся к ней. Она застывшая, не смотрела на меня, но я понял, она чувствует меня и ей больно. Ей так плохо и так больно, что лучше умереть!!

Девочка моя любимая, ну что мне сделать??? Хочешь, я убьюсь ради тебя? Но, тогда и ты погибнешь. И ты живешь только потому, что боишься за меня. Я это тоже понял!

Узнал от Ирэн, что Динь приняли в Скрибо. Без интервью. Ее эссе, написанные еще до проснувшейся памяти рода, выступили за нее сами.

Я сам поступил в Стренд. Факультет политологии. На собеседовании, я холодный и собранный, впечатлил профессоров. Один из них, хорошо знавший моего отца, сказал.

— Вы, данна, просто копия своего родителя! Полагаю это династия! Вы будете прекрасным продолжением рода! Добро пожаловать в Стрэнд!

Со мной поступил и Генри. На юридический.

ВВ стал абитуриентом академии Волханова. Альма- матер всех дитари. Там же оказались и Натали с Вороной.

Ирэн стала студенткой института культуры Шапошникова на факультете организации досуга. ВВ взял ее на заметку, как предполагаемого партнера. Шикарные вечеринки, теплые встречи и прочие мероприятия, на которые Ирэн была мастерицей, впечатлили его и свой туристический бизнес ВВ планировал вести с ее помощью.

Натали взялась помогать ВВ в его бизнесе и уже добилась успеха. Стажировалась с апреля и ей нравилось. Она, также, предложила вести финансовые дела Динь, после получения диплома менеджера.

Федул и Гошка поступили в университет Ганновера. Странно, но на продюсерский. Ловцы талантов.

Ворона стал крут. Поступив на финансовый, он приобрел высокий статус и уже никто не смеялся над ним. Его интервью для поступления стало феерическим и профессора академии были рады видеть его в заведении.

Серега Карамышев поступил в университет Дашкова. Филология, философия. Я и Генри были рады видеть его в своей команде. Ну, то есть как… Генри был рад, а я просто отметил факт приобретения ценного аудитэ. Серега был близким человеком. Он из «шайки». Просто я не мог радоваться, вообще, никак. Никому и ни чему.