Услышав от замдекана- «максимально отлично», мы написали с Динь прошение о принятии оценок предварительных тестов за выпускные и стали свободны как птицы. Нам нужно было всего лишь прийти в Дискерэ в мае и получить дипломы об окончании школы.
Скоро Новый Год…
Я, отойдя в сторонку, позвонил в бюро ВВ и заказал два билета на Мисаи. Себе и Динь. А что??? У нас будет очень долгий и счастливый медовый месяц…месяца на три. Океан, солнце, пляжи и моя девочка. Мы, конечно, вернемся к апрелю. Мне нужно пройти интервью в Стренд. Динь в Скрибо. Но, до этого еще уйма времени! Ничто не мешает нам изредка, на Мисайских островах, готовиться к универу. Слава Богу, не средневековье. Сеть давала возможность получить любые материалы для обучения. Просто мы будем вместе и вдали от всех.
Мы распрощались с шайкой у ворот школы и забрались в каракатицу. Ехали молча, осмысливая каждый свое, но и общее для нас. Ну, мне так казалось. Потом выяснилось, что на счет Динь я ошибался!
— Марк, я вот думаю… — она слегка покраснела, замялась, но продолжила, — На счет заднего сидения каракатицы…
Господи, еще раз спасибо тебе за эту девочку!
Я без слов бросил каракатицу к ближайшему парку, въехал в какие-то кусты, плюнув на то, что мы могли попросту увязнуть в сугробе и затащил свою козявку на заднее сидение! Хорошо, что больше не нужно ходить в Дискере, потому, что школьную форму Динь я разметал на клочки. Дальше без подробностей…ибо не фиг!
А вечером этого изумительного дня случилось то, что погрузило мою жизнь и жизнь Динь во мрак на годы….
Дед Динь позвонил мне (МНЕ) и пригласил нас на выставку картин Поланто. Редкая возможность увидеть весь бомонд данов и завязать нужные знакомства. Плюс картины… Не часто увидишь подобное, даже в столице. Конечно, я дал свое согласие. Закинул Динь домой и помчался переодеться.
Даже если бы мы и не пошли туда, все равно все случилось бы….только позже.
Я взял отцовский премиум и шофер докатил меня (наряженного, согласно протокола) до дома Динь. Они с дедом сели в авто (одетые тоже comme il faut) и мы чинно поехали на первый наш с Динь официальный прием.
Давки, разумеется, не было. Весь цвет общества собрался здесь. Динь блистала. Я бесился. Дед Лакри потешался. Я прямо как в Дискерэ попал, к Ильичу.
Картины поражали. Динь зависала подолгу у каждой. Я и смотрел и здоровался со знакомыми одновременно. Потом мы, уже на фуршете, общались с избранным кругом и Динь приятно удивила меня, продемонстрировав великолепные манеры, согласно учения Санкутм Эст. Действительно, там воспитывали первых леди. Моя ж ты радость!
А потом я увидел отца… И он увидела меня. Потом он увидел Динь и застыл. Глаза его стали совсем изумленными, когда он понял, что академик Лакри рядом со мной.
Я НИКОГДА не видел отца в таком состоянии! Все еще красивый мужчина, в полном расцвете сил, крупный, русоволосый, сероглазый, коварный и холодный политикан, был напуган и серьезен одновременно! Впервые он подошел ко мне на подобном сборище и, я не понимал, почему он плюнул на вечные свои опасения на счет меня!
— Лакри, — произнес отец, глядя непередаваемым взглядом на деда Динь.
— Огарёв, — дед отозвался таким же взглядом.
— Что происходит? — это уже всем нам от отца.
Ответил дед Динь.
— Это ты мне скажи. С чего вдруг ты решил, что можешь говорить со мной? — вот это поворот, подумал я…
Динь, изумленная до бесконечности, смотрела на них. Я и сам слегка обалдел. Они знакомы???
— Марк мой сын, — и это стало для самого Лакри новостью, которая состарила его моментально лет на десять, прямо у нас с Динь на глазах.
Дед долго молчал, потом произнес голосом, от которого у меня по спине побежали мурашки.
— Они тантум тиби, Андрей. Марк и Лара. Моя внучка. Дочь Мики, — прохрипел он.
Тут я испугался. Нет, просто ввалился в панику, уже понимая, быть чему-то страшному. Нечто ужасное случилось сейчас и обратно уже не вернуть ничего!
Отец долгим взглядом залип на Динь и забыл как дышать. Но, я понял, что не из- за самой козявки. Было что-то в его глазах, что я расценил по- своему. Он искал в ее лице что-то…или кого-то. Я облился холодным потом и цапнул козявку за руку, подтягивая к себе поближе.
— Оставь ее, Марк, — дед Динь не шутил ни разу, — Оставь ее, я сказал тебе!
Я уперся и тут зазвучал мой отец.
— Марк, оставь ее. И пойдем отсюда. Нам надо поговорить, — тон сомнений не оставлял.
Отец был раздавлен совершенно и готов был на все, чтобы я сию минуту ушел с ним.
Я смотрел на Динь и она, отвечая мне взглядом испуганным и удивленным, потянулась за дедом, который тащил ее от меня в сторону выхода. Я приложил руку к уху, жестом показывая ей, что позвоню и она закивала, поняв меня. Они ушли. Пошли и мы с отцом.
Мы приехали в поместье отца. Вошли в его кабинет и я, повинуясь жесту его, сел в кресло. Отец медленно подошел к бару, достал бутылку коньяка, плеснул мне в бокал, а сам сделал долгий глоток прямо из горлышка. Тут я понял, что конец….Это конец всему, на фиг!
Отец село в кресло, напротив меня и посмотрел таким взглядом, какого я никогда не видел. Горе, боль, жалость и понимание светились на дне его обычно холодных, серых глаз.
— Сын, мне жаль. Мне очень жаль, — он притронулся к моему плечу так, как я всегда ждал этого, как всегда хотел, по-отцовски, поддерживая.
— Пап…что? — голос мой дал сбой.
— Прости, сын…
И он рассказал. Я не ожидал, что отец станет говорить со мной о любви…..
Он встретил Мику (Микаэлу Пирс, маму Динь), когда им обоим было по двадцать два. Влюбился сразу и навсегда. Бродил под ее окнами. Встречал и провожал ее. Любил так сильно, что сама Мика не могла не ответить. Дар ее еще молчал и они, совершенно счастливые, были вместе. Тиби вдохновляла его, обычного человека, хулигана и умницу, и он, Андрей Огарёв, начал делать свои первые шаги к власти. Упрямо и планомерно. Даны, не даны, без разницы! Молодой Огарёв обладал всеми талантами, которые были необходимы парню с его запросами. Он, строил планы, был счастлив и окрылен, до тех пор, пока дар Мики не проснулся. В двадцать три, она вошла в силу как тиби…. и встретила своего тантум. Им оказался успешный, умный и красивый аудитэ Дмитрий Лакри.
Отец долго боролся, всеми возможными способами, пытаясь вернуть свою единственную любовь, но «тантум тиби» не оставлял сомнений. Отец знал, что проиграл. Он проиграл в тот момент, когда Мика пришла к нему и объяснила, что все это значит. Но, он Огарёв… И он не мог не попытаться. Годы шли, отец успокоился, но не переставал любить Мику. И до сих пор любил, хотя сама Мика уже была в ином мире.
Молодой и счастливый Андрей превратился в холодного и коварного политика. Ничего, кроме работы и карьеры его не интересовало. Он, пробиваясь на самые верхи, борясь нещадно, забывал на время о своей тиби…уже чужой тиби. Женился на Солане дель Торе-Пачего. Родовитой и прекрасной. Она была подругой Мики еще с Санктум Эст. Учились вместе.
Солана…Лана, моя мама, всегда любила Огарёва. Она была зациклена на нем. Что ж еще ждать от Пачего? Клан закрытый, со своими традициями. Воинственный и полный тайн. Она прекрасно знала о безнадежной любви отца, но все равно стала его женой. Гордая и влюбленная дель Торо-Пачего ревновала. Ей не удалось сделать отца счастливым. И она сама, спустя время поняла, что ее любовь, нет, не гаснет, убивает ее. По началу Лана пыталась удерживать свой характер, свою ревность и гордость. Со временем все стало хуже.
Потом появился я. Отец был рад сыну (мне), но оставался холодным. С большой, пустой дырой внутри. Лана, любя меня невыносимо, все же ревновала отца и ревность со временем начала переходить все границы. Особенно тогда, когда отец Динь, стал появляться на научных сборах и в высшем обществе, разумеется с Микой. Поневоле им всем четверым приходилось встречаться и отец, даже не смотря на присутствие жены, не мог не смотреть на тиби.
У четы Лакри появилась дочь. Лара. Было очевидно, что они счастливы. Огарёв переживал это с трудом, и Лане было плохо. Хуже некуда.
