— Тантум? Тантум тиби? — изумленная, либо собственным голосом, либо смыслом непонятных слов.

Я с удивлением узнал древний, мертвый язык. «Тантум тиби» в приблизительном переводе — только ты, только так, только для тебя.

— Марк… — тиби повернулась к своему парню и смотрела на него, словно мир обрушился.

Бес не подвел ее! Он бомбанул так, что все вокруг заходило ходуном! Мои ученики бросились ко мне. Я вытащил амулет, в любое время готовый, прервать эту свистопляску маркова дара! Выброс энергии был такой силы, что с парт снесло учебники, тетради, карандаши застучали по полу.

Что удивило меня во время этого конца света, так это то, что к паре «Бес-Динь», бросились Шуйские, Воронцов, Пушкина, Строганова и Карамышев, все еще морщась от боли в груди. Они встали вокруг них, образуя своеобразный круг. Карамышев встал на острие атаки, ближе всего ко мне и моему грозному амулету! Они их защищали!!

Шуйские сияли всполохами радуги, Натали и Ворона мерцали золотом дара дитари, Строганова (что изумило меня) блестела радугой, сквозь которую отчетливо была видна ядовитая зелень! Карамышев, согласно дару аудитэ, мерцал нестерпимым серебром!

В аудиторию ворвались преподаватели даны, видимо почувствовав, выплеск чудовищной силы. Ректор Назаров, Руперт Готлиб (учитель физики), Дера фон Штейн (химия). Все они застыли, пораженные происходящим!

Бес, вцепился в плечи Динь и гипнотизировал взглядом маленькую тиби, полыхая как вулкан, как сама воронка инферно! Лакри, положив ладошки на его грудь, отвечала ему взглядом полным надежды! Потом она замерцала сама. Да еще как!!!!

Аквамарин и огонь! Я никогда раньше не видел ничего подобного! Вокруг нас, находящихся в аудитории, летали листки из тетрадей, порхали клочки чего-то, цветы на подоконниках гнулись, как от урагана. А ведь это и был ураган. Ураган их странной, доходящей до абсурда, любви.

Потом все стихло. Бес, Динь и Карамышев одновременно схватились за левую часть груди. Карамышев уже второй раз за сегодня.

— Ин, тантум тиби! — пролепетала малышка и уткнулась носом в его шею.

— Тантум тиби, Лар! — выдохнул Бес в ее волосы и они оба затихли.

Это был еще не конец!

— Ты выбран был судьбою стать ей тантум. Но, им никогда не будешь более. Любовь иная помехой стала. Ты свободен от клейма и волен жить другою жизнью, избирая путь вдали от тиби. Твоей судьбою станет светловолосая Мирэ, — провещала Строганова для Карамышева, изливая ядовитый зеленый свет из глаз!

Молчание. Тишина такая, что слышно было как падает снег за окном.

Потом тиби замерцала вновь, глядя на Карамышева. Мерцание продлилось не более полуминуты.

— Сережа, ты хотел быть частью «избранных». Тебе нужна была дружба. Это все. Ты — друг, — теперь вещала сама малышка тиби, которую Бес так и не выпустил из крепких, медвежьих объятий.

Снова тишина.

— Это немыслимо! Невероятно! Всего лишь второй случай за всю историю существования тиби! — Руперт Готлиб, нацепив на нос свое изобретение для видения обрывков аур (устрашающие очки), заговорил восторженно, — Тантум-это часть жизни и дара тиби! Ее пара. Единственный! Выбирается судьбой! А тут дар Бессонова повернул выбор судьбы в другую сторону! Немыслимо! И, главное, дар Бессонова был невероятен! И сам он стал еще сильнее!

Готлиб кружил возле сцепившихся Беса и Динь, разглядывая их через свои кошмарные очки! Вдоволь наглядевшись, он снова заговорил.

— Карамышев, у Вас клеймо появилось и пропало? Не так ли? — дождавшись кивка парня, Готлиб обратился к Бесу, — Молодой человек, расстегните рубашку, там должна быть руна аквамаринового цвета! Такая же и у Лакри, но ее, по понятным причинам, я не прошу демонстрировать сие.

Бес, одной рукой (второй он крепко держал Динь) расстегнул рубашку и показал руну на левой части груди, небольшую и, действительно, светящуюся аквамарином.

Потом Готлиб «прилип» взглядом к Строгановой.

— Данни, откуда у Вас дар провидения?! Вы все сегодня решили удивить старика Готлиба??? — ответа он не дождался и я понял, что провидение-это подарок для Ирины от тиби.

Тиби могла и давала людям их мечты! Не всем, а только тем, кто стоял не так давно в защитном кольце, охраняя их с Бесом счастье. Я только теперь понял!

В аудитории гвалт, шум. Однако, хаос был радостным, и я сам стал счастливее, наблюдая за парой ангел-демон. Ну, все, теперь точно, дети будут. Бес ее никогда не отпустит! Она сама не уйдет, крепко привязанная к нему руной «Тантум тиби».

Как же я ошибался…..

Я слышала, как бьется его сердце. Под моей ладонью. Быстро, сильно, горячо. Нет! Я не могу, не хочу быть тантум тиби Карамышева! Я люблю Ина… Только его.

Вокруг летало что-то… Илья Ильич выставил перед собой и толпой одноклассников поглотитель. Страшная вещь для любого дана. Но мои, нет, наши друзья, вся шайка, встали вокруг нас, защищая. Принимая на себя возможный удар жуткого артефакта. Все это я видела как во сне, слушая, как бьется ЕГО сердце. Оно стучало мне о ЕГО любви. И моей любви к НЕМУ. Я, кем бы я не была, могла стать только ЕГО и ничьей больше. А это уже пробило, простучало мне мое сердце. Я потянулась к Ину, который отдавал сейчас все свои силы, борясь за меня! И я подержала его. Мой дар потек в него сначала маленьким, слабым ручейком, потом превратился в бушующий поток.

Я почувствовала печать клейма под левой грудью, поняла, что Марк тоже принял на себя руну. Все стихло. И я назвала его своим тантум.

Нам даже говорить ничего не нужно было друг другу. Просто все, о чем мы мечтали, только что стало возможным.

— Я люблю тебя, — Ин прошептал мне в волосы то, что я давно знала.

Я подумала, подумала…и лупанула.

— Ну, надо же, какая новость. Ты еще в прошлом месяце мне это сказал. Вот у меня новость, так новость! Тебе по эссе поставили «отлично». Рад? — и я улыбнулась своему тантум.

Ну, надо было видеть его лицо. Он, похоже, хотел меня придушить, но передумал, вздохнул и засмеялся.

— Динь, теперь, я так понимаю, мы вместе до самой смерти? В связи с этим, прошу тебя умереть позже меня минут на пять. Очень хочется отбыть в мир иной со смехом и в прекрасном настроении! — он даже выпустил меня из объятий и развел руками, мол, я бессилен что-либо сделать с твоим жизнелюбием.

— Без проблем! Провожу тебя в мир иной и займусь приятными вещами, — я хихикала.

— Ну, ну. Какими такими вещами? — он провоцировал меня сказать глупость.

— Отменю заказ на гроб для моего воздыхателя. Ты, вроде как, хотел его прикопать? — я знала, что за этим последует и сама провоцировала его.

— Не, Динь. Уже не прокатит. У тебя теперь клеймо. Ты можешь делать, все, что хочешь, но я буду знать, что ты моя. И еще, если умру я, ты тоже умрешь. И наоборот. Поэтому, давай я буду тебя беречь. И себя тоже, ради тебя, — мне после этих слов вспомнилась мама и ее угасание после потери ее тантум, моего папы.

— Инь, как я с тобой жить-то буду? — я вздохнула, а он напрягся и ощутимо.

— Козявка, это еще что за заявление? — парень реально пуганулся.

— Умру ведь, — я старалась печалиться.

— Чего?! — и снова его ошеломительные брови уехали под кромку волос, — Ты…ты… Динь, если твой адский дар еще что-то замутил, просто скажи! Чего еще ждать? Войны? Ледникового периода? Нашествия розовых ослов? Почему умрешь, козявка ты рыжая?!

— Ой, балбес. Буду жить с тобой, умру от счастья, — и я его поцеловала и было совсем не больно там, под грудью, а было настолько здорово, что я впала в романтические мечты.

Уверяю, если бы вокруг нас не было бы толпы одноклассников и учителей, Ин и мою школьную форму порвал бы.

Потом мы остались в аудитории всей своей шайкой. Я хотела быть с Ином, но наши друзья, так отчаянно нас защищавшие, смотрели на нас такими глазами, что мы с тантум не сговариваясь, пригласили всех на обед. Все дружно согласились и мы (разумеется, в обнимку с Ином) пошли в пельменную. Полагаю, теперь там было наше «лежбище». Не слишком модное, шикарное, зато уютное и родное. И, конечно же, там было что «пожрать». А это, я вам скажу, очень вдохновляло всю мужскую часть нашего чудного собрания.