— Ин!!!!! — в ее голосе была паника, настоящая, ужасная, предобморочная.

Надо было видеть лицо парня, когда он, услышав ее крик, взметнулся со стула, в прыжке доставая что-то из кармана. Он, буквально, ломанулся к ней. Перехватил на середине класса, крепко обнял одной рукой, прикрыл ее корпусом и выставил вперед кулак. На пальцах блестел кастет.

Динь прижималась к нему, дрожа. Она вцепилась в лацкан его школьного пиджака так, что костяшки ее изящных пальчиков побелели. Ткнулась носом куда-то в подмышку.

Очешуели все. И я, видавший побольше, чем старшеклассники, тоже впал в ступор.

И вот, среди этой оглушающей тишины, полной любопытства и напряжения, гордо и независимо по полу нашей аудитории полз паук. Простой такой на вид. Обычный. Черненький. Я заметил его только потому, что видел, как Динь смотрела в пол. Мои ученики заозирались, а я указал пальцем на это…э…чудовище. Итак, мы дружной компанией с одной стороны класса смотрим на пол, Бес в обнимку с Динь в полной боевой готовности посередине, паук, медленно, но верно, приближался к своей жертве.

Вроде, можно не продолжать… Полагаю, через минуту мы бы все дружно смеялись, вспомнив об опасной арахнофобии тиби. Но, это был еще не финал!

Бес проследил наши взгляды. Сразу понял, что случилось. Совершенно спокойно, будто не он сейчас готов был убить все и вся, взял Динь за плечи, преодолевая нешуточное сопротивление испуганной барышни, отцепил ее от своего пиджака. Не торопясь снял кастет с руки. Сунул его в карман и пошел на паука. Они встретились, и паук погиб где-то в районе подметки дорогущей марковой кроссовки.

Думаете, занавес? Не-а.

Бес развернулся и направился к Динь. Разведя руки в стороны, тихо так спросил.

— Все?

Представьте, каково было наше удивление, когда Динь шарахнулась от него.

— Что? — Ин не понял и продолжал двигаться к ней.

— Не подходи ко мне! — в ее голосе снова звенела паника.

— Что опять? — парень настороженно приглядывался к малышке.

— Он у тебя на подошве, — испуганно пролепетала она.

Бес удивил всех нас. Он спокойно снял с себя кроссовку, подошел к окну, открыл его и выкинул страшную для Динь обувь на улицу. Потом снова повернулся к ней. Посмотрел. Прикинул что-то. Затем, снял вторую кроссовку, видимо, на всякий случай, и выкинул его туда же.

— Теперь все?

— Да, — она прошептала так тихо, что мы скорее поняли, чем услышали, — Спасибо, Ин.

В голосе горячая благодарность. В глазах звездочки. А по лицу пламя румянца. Я знал, что красота тиби сокрушительна. Но, я и думать не думал, что женщина может быть настолько прекрасной. Такой, какой была сейчас рыжая Динь. Остается только посочувствовать Бесу. Могу лишь догадываться, как тяжело ему на нее смотреть.

Вот теперь финал.

Очнувшись, мы дружно заржали. В голос, громко и надолго. Смеялись до тех пор, пока Динь не покрылась яркой краской стыда, а Бес не наградил всех нас одновременно ужасающим взглядом. Как обычно, когда Бес изволил гневаться, смешки прекратились. И все сразу заторопились по своим делам.

Интересно, все заметили, что она, стоя в компании дюжего Вороны, нехилого Тургенева и собственного классного руководителя, взрослого мужчины, побежала к Ину искать зашиты?

В этот момент прозвенел звонок, все расселись по своим местам, и я приступил к осуществлению своего купидонского плана.

— Ну-с, господа даны, прежде чем начать урок, я должен высказаться, — заявка получилась интригующей, но почти все поняли, что разговор будет о пауке, — Сейчас мы наблюдали проявление арахнофобии, так сказать, в первых рядах. Сеньорита Динь ни капли не солгала, когда говорила о своих страхах перед этими насекомыми. Я, как ответственное за всех вас лицо, не могу допустить, чтобы наша обожаемая тиби подвергалась опасности и нервничала из за предполагаемого, повторяю, предполагаемого повторного появления восьминогого мохнатика.

Я подождал, пока мои ученики отсмеются, и продолжил.

— Так вот, в связи с вышеперечисленным, я прошу данни Лакри пересесть к Бессонову. Это решение окончательное и обжалованию не подлежит! Повторяю, я отвечаю за всех вас и не могу допустить комы, в которую может впасть моя ученица. А, поскольку, как мы все уже видели, господин Бессонов наглядно продемонстрировал блестящие навыки рукопашного боя с пауками, то пусть он и будет тем самым человеком, в подмышку которого, станет утыкаться своим обворожительным носиком наша с вами единственная тиби.

Теперь никто не смеялся, и все ребята одновременно повернулись в сторону Беса, ожидая его согласия. Все прекрасно знали, как ревностно Марк охранял свое личное пространство.

Мне как-то даже завидно стало! Надо же, насколько они ему доверяют. Насколько прислушиваются, что даже после заявления преподавателя, ждут подтверждения решения. Однако, я немного оттаял, когда увидел глаза Марка.

Он смотрел на меня как на Бога! Благодарный черный взгляд был настолько горячим, что я чуть не прослезился. Однако, паршивец быстро взял себя в руки, состроил надменное лицо и милостиво кивнул.

И тут вступила в «бой» маленькая Лакри. Она вскочила со своего места, уставилась на меня своими аквамариновыми глазищами и прокричала.

— Не отдавайте меня ему!

Класс угорал. Ржачь стоял такой, что я просто махнул рукой и засмеялся вместе с ними. Не смеялись только Динь и Бес, которого от слов тиби передернуло.

— Лакри, душечка, просто соберите свои вещи и идите к Бесу. В конце концов, он пожертвовал своими шикарными кроссовками ради Вас.

Бедняжке нечем было крыть и она, собрав ручки-тетрадки, трогательно прижала к груди свой рюкзак и поплелась к Ину. Тот призывно загрохотал соседним стулом, состроив безразличное лицо.

Я осторожно присела рядом с Ином. Он игнорировал меня, непринужденно сидя на своем стуле и своей огромной рукой занимая большую часть парты, рассчитанной на двоих.

Достав из рюкзака тетрадь, учебник, по давней привычке, аккуратно разложила все это на своей четвертинке парты, стараясь не касаться Марка. Когда я достала свою любимую ручку с розовой пуховой кисточкой на конце, Ин соизволил покоситься на нее. Ну, да! Мне нравятся необычные ручки. Я девочка, в конце концов и люблю милые вещи. А если ему не нравится, то я не виновата!

Ин не сдвинулся с места. Мне пришлось ютиться на краешке парты. Я даже попыталась отползти, как можно дальше от него. Сидела тихонько, почти не дыша, очень нервничала. Ин заговорил внезапно.

— Если ты и дальше будешь отодвигаться, то упадешь, — от этих его тихих, но неожиданных слов я вскрикнула и подпрыгнула на стуле.

Все обернулись на нас. Илья Ильич, сдвинув очки на кончик носа, прервал лекцию и вопросительно уставился на меня. Я запаниковала, не зная, что говорить.

— Илья Ильич, продолжайте, пожалуйста. У Лакри временное затмение рассудка. Все в порядке, — голос Ина был неподражаемо ядовит.

Этого я стерпеть не могла, вспыхивая как сухая солома.

— Илья Ильич, Бессонов напугал меня. У него не голос, а ржавая фанфара! — получи фашист гранату.

— У тебя слуховые галлюцинации, Лакри, — Ин почернел глазами.

— А у тебя отёк горла, — я не собиралась ему уступать.

— У тебя в роду камикадзе?

— А у тебя орки?

Мы в пылу перепалки не заметили, что класс снова хихикал. Илья Ильич старался не смеяться, но выходило плохо.

— Стоп! — наконец произнес наш неподражаемый преподаватель, — Все успокоились!

Он обратился к притихшему, было, классу.

— На последней парте все в порядке, все по плану. Просто идет война между ангелом и демоном. Процесс, судя по всему, будет долгим и интересным. Просто не обращайте на них внимания. Кто победит узнаем позже. Тут либо Динь начнет пускать кровь невинным людям, либо Ин запоет псалмы, — после этих слов гогот возобновился.

Мы с Марком переглянулись и недобро уставились на Илью Ильича. Тот ответил выжидающим взглядом, видимо решив, что если урок все равно сорван, так хоть посмеяться.