— А ты? — я решилась и на «ты» и на вопрос.

Он довольно улыбнулся, и ответил.

— Ну, тут сложнее. Алена уверяет, что я амеба. Па называет — сухарь, или сухарик, в зависимости от настроения, ма — говорит, что я лучший, Стива — другом называет, но не смотря на дружбу, не может понять, как мы с Аленой такие разные, полагая, что я отдал все эмоции, чувства и страсть сестрице еще до рождения. Стефа любит меня просто так. Хотя, я подозреваю, что она считает меня красивым.

Хорошая семья, большая и дружная. Потому, что Илья знает, кто и как о нем думает, а этого знать нельзя, если не говорить, не общаться, не слушать и не понимать.

А Илья продолжил.

— Ты вот меня битюгом назвала, — я не называла! — Что? Я сам слышал!

Он снова смеялся, видимо, надо мной!

— Ты возмущена? Я такой…злопамятный, — не думаю, что злопамятный, просто помнишь то, что помнить хочешь, и я рада, что запомнил МОИ слова.

Правда, рада? Странно это…

— Ли, я сейчас познакомлю тебя с начальником нашей охраны, Шоси Боскас. Нам придется сыграть на публику и попытаться изобразить пару, это нужно для фотографии. Она уйдет в СМИ. Фото должно быть естественным и как бы скрытой камерой. Ты готова? Или отложим?

Я задумалась….Значит, все же, придется непотребства и страсть показывать? Немного страшно, но ведь Илья будет рядом, да?

— Я буду рядом, — прочел мои мысли Илья и я кивнула.

Илья достал телефон и набрал что-то в мессенджере.

Через минуты три, пока я готовилась к встрече с Шоси Боскас, на дорожке парка показался высокий, крупный мужчина в теплой куртке и черной вязаной шапочке, плотно натянутой на исключительно круглую голову. Я таких кругляшей никогда не видела и засмотрелась.

— Привет, Шоси. Это Лилит де Монк, моя невеста и ты знаешь, что делать, — но Шоси не слушал Илью, а смотрел на меня.

Знаете, у него не только голова круглая, а еще и глаза круглые. Абсолютно! Черные. Она так уставился на меня, что я взяла Илью за руку и крепко сжала, почувствовав ответное крепкое пожатие.

Потом Шоси Боскас моргнул пару раз, стянул с головы шапочку и как-то поклонился что- ли мне… Наверно, мои глаза стали такими же круглыми, как и у Шоси…

И я вспомнила, как это было со мной раньше…в другой жизни. Я тиби, красивая…. На меня всегда так смотрели, потому и Никита стал ревновать, а я не выдержала и перестала его любить. Наверно, это не любовь была…

— Шоси, ау, — Илья сердился?

Тут выскочил Нати. Кот часто появлялся ниоткуда и исчезал в никуда. И зашипел на Шоси! Так жутко и громко, что Боскас, как бы это сказать…выразился.

— Ах, ты пиз…к мохнатый! Сейчас еб. у тебя к чертям! — Шоси схватился за кобуру (она пряталась у него под курткой), но этим не напугал британца, а даже как-то мотивировал.

Нати издал кошмарный рык и выгнулся невероятной дугой!

Знаете, Илья пытался не смеяться, он очень сильно сдерживался, но я почувствовала сначала рукой, за которую он крепко меня держал, а потом и всем телом, что Илью трясло! Совсем не смешно! Сейчас Шоси убьет кота! И я решилась.

— Аколь бэсэдер, Нати, (Все в порядке, Нати) — я очень испугалась за Нати, да и за Шоси тоже.

Кот мгновенно успокоился и посмотрел на меня с таким выражением ЛИЦА, что поняла, Нати готов был погибнуть за меня. Котик ты мой, славный! И я тебя люблю! И сказала.

— Ани оэвэт отха (Я люблю тебя), — кот улыбнулся мне и радостно ускакал.

Наверно, глаза Шоси навсегда остались бы круглыми, если бы не Илья.

— Шоси, не парься. Стива так же говорит, когда его видит.

Боскас слегка покраснел, припомнив свои слова и глядя на меня. А я спряталась за Илью! Вот, не знаю, почему! Испугалась собственной смелости?

— Ага. Ладно. В общем, так, — Шоси перешел к делу, — Вы гуляйте по аллее, как можно ближе к забору. Там, снаружи фотограф, он сделает пару снимков. Только, это…ну…обнимайтесь, что — ли.

А вот и непотребство и страсть.

Шоси ушел, побормотав «До свидания», а я посмотрела на Илью, смущаясь и не зная, что делать.

— Пойдем, Ли. Если не хочешь, чтобы я тебя обнимал, обнимай сама. Лично я не против, — и снова взгляд, от которого у меня немного покраснели щеки.

А может, это от мороза?

Мы шли вдоль забора, и я никак не могла начать обнимать его! Ну…просто взять и обнять?

— Ли, фотограф скучает.

Я вздохнула и обняла. Положила голову Илье на грудь и поняла, что вот так могу стоять сколько угодно! И вдыхать жасмин.

Наверно, фотограф успел сделать много снимков, потому, что стояли мы так очень долго. И я точно ЗНАЮ, что Илья был не против.

Потом мы двинулись обратно, к Дому. Илья остановил меня и сам обнял! Потом подхватил и посадил на руку, как маленькую девочку.

— Идем домой, Ли. Там Жу ватрушек напекла, чую. И тебе нужно будет их съесть. Все. Ты очень легкая! — это ты очень сильный, Илья.

В Доме нас встретили Нати и Жу.

— Ой, надо же, она уже катается на тебе. Теперь ты ездовая собачка? А меня слабо так поднять? — и колыхается радостно от смеха.

Илья ссадил меня и подошел к Жу. Она, не веря, отпрянула, но Илья уцепил ее за фартук и тоже поднял!!!

— Жу, в тебе сегодня три батона хлеба и две кастрюли супа, но меня это не остановит, пышка, — Жу так смеялась, что Нати зашипел и сбежал.

Потом был чай и большая ватрушка! А чашку мне дал Илья. Она вся в незабудках, голубеньких и незамысловатых. Наверно, я долго на нее смотрела, потому, что Илья сказал.

— Интересно, если я у себя на лбу цветы нарисую, ты так же будешь меня разглядывать? — я посмотрела на него.

Нет, Илья, тебя я могу разглядывать и без цветочков. Но чашка без глаз и не замечает моего интереса, а ты заметишь, и мне будет неловко.

Впрочем, это не помешало мне смотреть на него дольше, чем надо. Дольше, чем допустимо приличиями. И…вообще…

Он очень красивый, потому и смотрела. Но…кажется, я себе лгала. Что-то происходит? Планида моя безобразничает? Что же это со мной? И опять невесомость от ответного взгляда Ильи и тепло и…

— Ли, фотограф уже ушел. Нужно было раньше так смотреть на меня, невеста, — я застыла, сжалась и покраснела, как помидор, наверно.

А Илья брови сдвинул. Он сердился, когда я пугалась или сжималась. Это я поняла уже. И сжалась еще сильнее. Но, вот что странно, по телу пробежала теплая волна, и я вспомнила, как это бывает, когда кто-то нравится.

Дорогие мои читатели, спасибо, что вы со мной!)) Мне бы очень, очень и очень, хотелось получить комментарии. Всего пару строк. Очень нужна ваша поддержка!) Или критика. Второе- безусловно, поможет сделать роман еще более интересным, поскольку я обязуюсь учесть все пожелания!

Никита… Мы учились вместе в Академии Вольского. Я поступила годом позже, чем он. Никита Рескин, замечательный художник, эксультатэ. Его прозрачные акварели привлекли мое внимание на выставке студентов. Ник подошел ко мне, и мы познакомились. Я, выпускница закрытой женской школы, была слегка неуклюжей, робкой, но Ник сумел пробиться сквозь мою эту вечную скромность и дикость. У меня не было никаких шансов не влюбиться, честное слово.

Встречались мы половину года, прежде чем я оказалась в постели Никиты. В его небольшом деревенском домике. Лето, букет полевых цветов в кувшине на столе и мы с ним. Я никому и никогда не рассказывала, что в постели с Никитой не получала того самого удовольствия, о котором постоянно шушукались мои подруги. Но, он был нежен, целовался как Бог, и я решила, что мне это дороже, чем какие-то там мифические волны экстаза.

Потом была его неприятная, ядовитая ревность и влюбленность моя испарилась, словно и не было вовсе лета, букета, кувшина и его, Никитиных, поцелуев.

Вот и все, что я могу вспомнить о том, как нравилась, была влюблена…. Изоляция отобрала год моей жизни, а еще за год Демидов «выпил» и саму жизнь. Мог отнять, если бы не сероглазый жених мой.

— Илья, — я решилась задать вопрос, который родился во мне еще в начале прогулки, — Зачем мне знакомиться с Шоси?