— Как скажешь, Монк. Идем в «Helado»? — да, конечно, почему нет?

А настроение, приятное и волнительное, испарилось. Вот что это такое?!

Перед входом в модное кафе-мороженое, я замерла! Вывеска крутилась, шарики колыхались! Цвет и карнавал! Ох, а внутри!!!

Громады разноцветного мороженого, орешки, сыпучее драже и карамель. Пестро, ярко и удивительно весело. Столики простые, белые, но это и хорошо. На них разноцветные угощения смотрелись ярче и симпатичнее. Посетителей немного. Пожилая пара и мама с двумя девочками. Мы с Ильей смотрелись диковато в этом сладком царстве, но мне было любопытно, да и мороженого хотелось. Вон того, краснючего. Интересно, с каким оно вкусом? Я встала, как вкопанная, глядя на буйство цвета и вкуса!

— Ли, отомри. Я, конечно, ожидал мощной реакции, но не такой же. Ты сейчас похожа на ленивца. Глаза все больше и больше…и еще больше! — и улыбается!

— А куда нужно привести тебя, чтобы ты стал похож на ленивца?

— На твою выставку картин, Ли. Сестрица моя всегда потешается, когда видит меня, разглядывающего твои холсты, — не продолжай, Илья, иначе снова что-то произойдет!

Что это? Дар мой сработал и я обернулась. В углу, при входе стояла клетка с попугаем. Большой и печальный какаду, сидел нахохлясь, пока не увидел меня!

Он забился в клетке, просунул огромный, горбатый клюв в щель между прутьями и умолял о беседе. Отказать я не смогла и двинулась к птице.

— Здравствуй. Ты что печальный такой? — птица была «из народа», потому я и услышала, простите, мат и вечное страдание мятущейся души.

— Козлы все!(мат) Посадили в клетку, а тут холодно!!! Жрать дают фигню всякую! (мат) Водки не наливают! (мат) Баб нет! Поговорить за жизнь не с кем!(мат) Одни дети нормалды! Хоть поржать!(мат) Поставьте меня к Гене!!!! Там тепло и поболтать есть с кем!(мат)

Гена оказался фикусом, большим и шикарным. Рос он привольно в кадке, возле окна и «ждал» попугая!

— Тебя как зовут?

— Акакий!!!(мат) Лучше, Кашка! И скажи вон той, смуглявенькой, чтобы не говорила мне — Гоша!(мат)

Девушка официант, во все глаза смотрела на меня и на попугая! А Илья вылитый ленивец сейчас. Смешно.

— Доброго дня, — я девушке, — Прошу Вас, не удивляйтесь. Это мой дар. Попугая зовут Кашка, а не Гоша. Он просит называть его именно так и никак иначе. Он хочет, чтобы его клетка стояла рядом с фикусом. И, пожалуйста, дайте ему водки. Если ее нет, то хотя бы ликера.

— Здравствуйте. Хорошо. Я сейчас! — девушка подскочила к клетке, взяла ее и переставила к окну.

А Кашка радостно заулыбался и прокричал мне.

— Орехов и бананов хочу! Пусть корм не дают!(мат)

— Он не любит корм и просит бананов и орехов. Детей любит и рад общению с ними. Просит не увольнять его отсюда.

Ну, что сказать… Кашка получил свои ликер, бананы и орехи. Илья получил сердечный приступ, а я огромную вазу с мороженым. Вот так-то!

Мы уже ехали в Дом, когда Илья принялся смеяться. Долго же он «переваривал».

— Попугай- матершинник и фикус Гена! Ох тыж! Уф… — и такой он сейчас красивый.

Я так основательно залипла на Илье, что не заметила, как улыбнулась его смеху и ему самому.

Резко по тормозам и глаза — ленивцы! Илья, ты чего??!!!

— Ли, давай еще раз, я пропустил! Я видел, ты улыбалась! Что ты сидишь? Улыбайся, кому говорят!! — и ведь требует, нахальный дитари.

Смешно… Я и улыбнулась. А потом и вовсе, засмеялась. Почему? Мы же затормозили и дистэто повыскакивали из машин, окружили наш внедорожник, напряглись и их начальник стал требовать ответа у Ильи о внеплановой остановке.

Дома нас встретил печальный Нати. Он лежал возле пакетов из Фоско. Приятный продавец в «Энди» оформил доставку всех моих покупок, когда вышел из легкого ступора, который случился из-за меня. Тиби сокрушительны.

Нати поведал мне, что Жу ушла играть в карты, а он тут один! А я хожу где-то с человеком, который был слишком холодный, а теперь стал слишком горячий.

Это он про Илью? Интересно, почему все называют его холодным? Никогда не видела его таким.

— Илья, у меня подарок есть. Для тебя, — мы пришли в мою комнату.

Нати, Илья с пакетами и я.

— Дай догадаюсь. Ты хочешь изменить мне форму носа? Или мои уши недостаточно хороши для тебя? — всем ты, Илья, хорош.

— Вот, — я достала из пакета и протянула ему носки с битюгами.

— Носки. С лошадями. Что бы это значило? Битюги? Я угадал, Ли? — я улыбнулась, ну просто невозможно смотреть на его удивленное и довольное лицо просто так, — Еще и улыбнулась. Прямо праздник. Хорошо, что я не за рулем.

Я прыснула, припомнив сердитое лицо главного дистэто, допрашивающего Илью на дороге.

— Еще и смеется. Монк, мне только что голову чуть не откусил зверюга- дистэто и все из-за тебя! — не ворчи, ты доволен и я это вижу!

— Илья, если я выйду за тебя замуж, я могу взять твою фамилию? Мне не очень нравится Монк… — я что-то не то сказала?

У Ильи лицо «опрокинулось»!

— Что значит «если», Лилит? Ты передумала?

— Нет. А ты?

— Бессонова, вот что я тебе скажу — ты тихая, молчаливая, замкнутая. На первый взгляд, совершенно безобидная, но умеешь довести меня до сердечного приступа. И картины твои бесовские, и дар твой колдунский и сама ты — вечный сюрприз и загадка, — я опешила от его лекции и от «Бессоновой».

Значит, не передумал? Назвал своей фамилией. Но, заругал, так может…

— Прости. Со мной тяжело, да?

— Еще и извиняется за то, что такая замечательная. Лилит, никаких «если». Я понимаю, жених из меня никудышный, но лично я невестой доволен, — доволен, правда?!

— Ты хороший жених, Илья.

— Потому, что шрама уже нет? Что же будет, если ты мне цветы на макушке высадишь? Ли, послушай, я никогда не думал о тебе, как о проблеме. Да, странно, если учесть всю ситуацию. Мне с тобой не тяжело, скорее наоборот. Я давно искал человека, который сможет спать на полу в коридоре, не будет удивляться моим странностям и его странности придутся мне по душе.

— Тогда я выйду за тебя, — вот сейчас с Ильей точно что-то очень странное произошло!

Он сморгнул, руки повесил и застыл. И смотрит так, будто я его наградила Кубком Столетия! Правда, он быстро пришел в себя.

— Я не знаю в каком виде тебе цветы дарить. Букет тебе не понравится, совершенно точно. В горшке? Ну, предположим. Только нужно еще одну комнату пристроить к твоей, чтобы все горшки уместились. Хотя, подозреваю, что и это тебе не по душе. Так, как быть-то?

— Я не совсем понимаю, зачем цветы. Но, если это обязательно, то лучше орехами. Я орешки люблю. Разные. Кроме грецких.

Илья покачал головой и глаза закатил, мол, ненормальная, точно. Что опять не так?

— Окей, Ли. Пусть будут орехи. Да, все равно уже. Живу в каком-то бреду и сам брежу. Она принимает цветы орехами, где это видано? — он вышел из комнаты, а я еще долго слушала его ворчание по — поводу моей персоны исключительной.

Потом голос его затих где-то в районе кабинета.

Дзинь телефона.

Илья.

«Спасибо за подарок, данни Бессонова»

Я.

«Пожалуйста, данна Бессонов»

Илья.

«Реально, орехи?»

Я.

«Ну, да. А что в этом такого?»

Илья.

«Как бы это сказать на общеимперском…. Не слишком романтично. Представь, меня спрашивают, что я невесте подарил, а я им — орехи! Или, у нас годовщина свадьбы, я должен тебе принести огромный букет, а мне что нести? Мешок с орехами?»

Я.

«смайлики с хохочущей рожицей»

Илья.

«Вот! Тебе самой смешно!»

Я.

«Носочки?»

Илья.

«Мешок с носками???»

Я.

«смайлики с хохочущей рожицей»

И так до полуночи. Он насмешил меня до колик в животе. Мне давно не было настолько хорошо, весело и, пожалуй, трепетно.

А ночью Илья уехал.

Да, у меня болели пальцы и лицо! Пальцы- потому, что я строчил Ли забавные сообщения. А лицо от улыбки.