Стоп. Это не имеет никакого отношения к новости! Но, как мне на все это не смотреть? Более того, как не думать обо всем этом? Окей, Лилит. Мы едем на прием, быть может так я смогу перестать мучиться собственной одержимостью, и не напугаю тебя больше?

Ли изучала мое лицо, от этого мне становилось и хорошо и плохо, одновременно. Почему хорошо, и так понятно. А плохо, тоже понятно. Она смотрела на меня влюбленными глазами, и я не мог позволить себе больше, чем поцелуи и объятия. Пока не мог!

— Ли, это отлично. Поверь. У меня только что появилась надежда получить руну Тантум. От тебя! Тебе просто нужно этого захотеть. Так что, давай, думай обо мне, дыши мне в шею и смотри так, как сейчас. Ты на правильном пути, птичка.

— С руной или без нее, я тебя люблю. Неужели так важна эта вязь на груди? Я нарисую ее тебе, как и обещала, — а вот тут мне пришлось собрать всю свою волю в кулак.

Прямо перед глазами встала картинка- я перед Ли и она пишет на мне кистью. Сидит близко и…. Вот не могу понять, почему я представил, что мы оба обнажены. Ну, со мной ясно все, на мне руну рисуют, а Лилит почему?

Нужно срочно отвлечься и я знаю, как!

— Ли, одевайся, собирайся и едем!

— Куда, Иль? — она заинтересовалась моими словами, а я ее платьем!

Я расстегнул его (пуговицы на нем спереди) и сейчас, в этот самый момент, вместо того, чтобы рассказать ей о своих планах, я уставился на часть ее груди, ту, что была обнажена и, которую всего несколько минут назад я целовал так горячо.

— Для начала посетим одну выставку. Это недалеко и, уверен, тебе будет любопытно. Есть художник один, из молодых, мне интересны его работы. А ты поможешь мне оценить картины. Идет? — я перестал смотреть на платье, но не перестал думать об обнаженной Лилит.

Как долго я смогу это выносить?! Ответ прост- столько, сколько будет нужно.

— Поедем! Давай прямо сейчас и поедем, Иль? — ей понравилась идея, а я стал ругать себя за то, что ей пришлось жить затворницей, пока я воевал с Демидовым.

— А после выставки к моим родителям. Сегодня соберется вся наша семья. Нас ждут, Лилит. Ты не против?

— С тобой, куда угодно, — приятно!

— А я без тебя никуда, — и ей приятно!

Мы зависли оба. И если бы не аккордеон, причина моего позора, полагаю, мы снова принялись бы целоваться. Инструмент, который остался наверху лестницы, каким-то непонятным образом «сполз» на одну ступеньку и снова издал предсмертный «зууууу».

Мы вздрогнули одновременно и засмеялись.

— Ты споешь мне, Иль? — Ли не подкалывай, иначе, правда, спою.

— А ты мне станцуешь?

— Я станцую. Я занималась танцами много лет. И снова начала занятия, пока тебя не было, — она тут танцует с моем доме, а я опять ни сном, ни духом?

Я больше ее не покину. И если уж на то пошло, войны можно вести не выходя из спальни! Двусмысленно, но от того не менее верно!

— Ты уже слишком много всего мне наобещала, Лилит. Танцы, картина, нарисовать руну. Лучше напечатать на моем теле, но об этом позже. Расписка, контракт. Знаешь, ты в долгах, как в шелках! И имей в виду, я не прощу тебе ничего, не стану уменьшать твоего долга.

— Женись на мне, пожалуйста. Тогда мои долги станут нашими общими. Кстати, по контракту, ты обязан любить меня и смотреть восхищенно! Так что, твои долги не меньше моих. Я дочь дитари, Иль. Пусть даже и не родная. Торговаться умею, — она хитро смотрела на меня.

— Женюсь, не сомневайся. Кстати, о свадьбе. Можем пожениться на Корте. Там все танцуют. Тебе понравится.

— Я всегда точно знала, что в свадьбе главное не то, где ее проводить, а то с кем идти под венец. Если тебе нравится Корте, едем на Корте.

— Для меня это тоже не слишком важно. Но, для семьи это имеет значение, Лилит. Они хотят сделать для нас что — то хорошее, приятное. Не стоит разочаровывать близких людей.

— А если я им не понравлюсь? — Ли, серьезно??

— Это невозможно, — я поцеловал ее руку, — Лилит, собирайся. Иначе, мы никогда не уйдем из дома.

Она выскользнула из под моей руки и побежала в комнату. А я подобрал аккордеон и спрятал его на чердаке, до лучших времен.

— Ли! Честное слово, ты и так красивая. Выходи скорее. Жду тебя в холле, — Илья уже минут пятнадцать выманивал меня из комнаты.

Не могла я быстрее! Выставка, это первый наш выход с Ильей. Как же тут не растеряться, не раскидать вещи по гардеробной и не застыть в ра

здумьях перед сложным выбором?

Белое или красное? Два платья, два потрясающих творения мастеров моды. Что выбрать? У кого спросить?

Так, спокойно, Лилит, ты раньше справлялась как-то, так почему сейчас это проблема? Все потому, что после выставки Илья представит меня семье. Официально! Я не могу его подвести!

— Планида моя, не шути и дай подсказку! — и ведь дала, услышала мольбу глупую мою.

В панорамное окно, открытое настежь, ворвался теплый весенний ветерок и кинул мне под ноги горсть лепестков черемухи. Цвела она пышно этой весною, делясь своим запахом, щедрым и изысканным.

— Белое? Ну, так тому и быть.

Стоя у зеркала, снова говорила сама с собою.

— Не такое уж ты и белое, платье. Скорее, сливочное.

Волосы я расчесала и уложила красивым узлом на затылке. Светлые туфли на невысоком каблуке, но изящные, нарядные. И пройтись и потанцевать.

Крупные серьги с изумрудами в комплект к обручальному кольцу — подарок Алены.

Шаль. Мне Илья подарил. Его подарку я обрадовалась. Что тут скажешь, он умел дарить то, что нравилось мне. Шаль без пошлой бахромы, шелковая легкая, под цвет моих глаз, легла на руку. Я прихватила ее на всякий случай, ведь весенние вечера могли быть и прохладными.

Сумочку брать не стала. Не люблю я сумок. Странно для девушки, но так уж вышло.

— Я иду, Иль, — крикнула я.

В последний раз глянула в зеркало, удивляясь тому, как прекрасно село на меня платье с аккуратно открытой спинкой. Фигуру облегало очень плотно, но вульгарным вовсе не смотрелось. Если бы не довольно глубокий вырез на юбке справа, я бы с трудом могла в нем идти. Узкое. И все же — баланс и гармония. И я увидела ее, когда покупала это платье от Сафи вместе с Аленой.

Илья стоял у выхода в сад, прислонившись спиной к дверному косяку. Белоснежная сорочка и серый, дорогой костюм, часы и отсутствие галстука. Пиджак он держал в руке, а сам смотрел в небо.

И ворохнулось во мне давно забытое чувство, залило теплой волной, колыхнуло сердце и руки. Да, руки. Я именно сейчас, в этот момент, захотела рисовать. Снова.

И на холст «просился» ОН. Цветок моей Жизни.

— Ли… — по лицу его, изумленному, поняла, что копалась не зря! — Это… это же… Я даже говорить ничего не стану. Просто постараюсь не сильно полыхать от ревности. Пойдем.

Он двинулся первым, ворча и слегка полыхая (слово держит!), а я довольная и счастливая, топала за ним к воротам.

По дороге Илья развлекал меня рассказами о предстоящей выставке, а я слушала, поражаясь его точным описаниям. Будто он уже знал и видел то, на что мы только еще ехали смотреть!

— Ли, я назначил встречу художнику, о котором говорил тебе. Мы поговорим недолго, и я хочу, чтобы при разговоре ты присутствовала. Мне важно твое мнение. Я должен знать, стоит ли мне браться за его творчество? Нужен ли он моему Центру?

— Конечно. Все, что захочешь. Иль, мы можем ехать быстрее? — мне уже не терпелось увидеть, оценить, влиться опять в свой красочный Мир.

На входе толпа! С нашим появлением стало шумно. Вспышки фотоаппаратов, гул голосов. Вопросы, выкрики. Нас еще не забыли? Ведь прошло так много времени.

Толпу мы миновали скоро и оказались в Галерее Замковского. Выставка была пестрой. Разнообразной. Но, мне мало что нравилось. Было несколько работ, которые пришлись мне по вкусу.

Что это?!!! Я подошла к картинам, в одном из последних залов экспозиции. Никита? Никита Рескин! Его работы я узнаю и через тысячу лет. Акварели — прозрачные, воздушные, романтичные и мастерски исполненные.