По его коже тек липкий пот, в висках стучало, будто с похмелья, а перед глазами все плыло.

— Пить, — прошептал он, но лич услышал.

Тотчас же в руках великого мага появилась пузатая фляга без крышки, горлышко которой тот осторожно приложил к губам побелевшего владыки. Шахрион с трудом сделал несколько глотков, и ему стало чуть-чуть легче — зелье подействовало.

— Началось?

— Д-да, — с трудом кивнул император.

— Хорошо. — Сказав это, лич достал сундук. — Открывай.

Шахрион с большим трудом достал карту и разложил ее строго в центре большой магической фигуры, начертанной золотым песком. Сам он рухнул рядом.

С каждой секундой становилось все хуже, голова кружилась, мысли путались, волнами накатывала тошнота. Император как будто бы наблюдал за собой со стороны. Он видел невысокого полного человечка в комичной черной мантии, скорчившегося над листом пергамента, на котором наливались силой и пульсировали красные точки.

Этот человек достал длинный острый нож из обсидиана и поднес его к кисти левой руки. Одно движение, и ритуал — страшное древнее заклинание, применявшееся, насколько знал император, всего один раз в истории, — будет завершен. Сила вырвется на свободу.

Что он испытывает, обрекая целую провинцию на судьбу, что страшнее смерти? Страх? Жалость? Сомнения?

— Быстрее! — ворвался в голову голос лича. — Времени мало!

Перед глазами троилось, удерживать содержимое желудка становилось все труднее, а в голову одна за другой лезли бредовые мысли.

Хватит сомневаться!

Рука с ножом дернулась и замерла на волосок от кожи, под которой пульсировала синяя прожилка вены.

— В чем дело? Император, вот твоя месть, почему ты медлишь? — опять лич.

Не делай этого, в итоге ты пожалеешь.

Перед глазами снова встало лицо Тартионны. Советница и жена просила и умоляла его, заклинала именем неродившегося ребенка. Просила найти выход, не губить тысячи невинных жизней.

Император вспомнил ту боль, что стояла в ее глазах, когда они расставались. Быть может, Тартионна права? Возможно, есть черта, переступать которую никто не имеет права. Быть может, он действительно станет жалеть о содеянном…

Шахрион стисну зубы. Он и так жалеет. С детства жалеет! Хватит!

Черный Властелин резанул руку. Кровь полилась на пергамент, забрызгивая траву и попадая на одежду императора. Обдало жаром, стало чудовищно душно. Спина вспотела моментально, а перед глазами поплыли круги. В голове словно что-то взорвалось и в уши ворвался многоголосый хор.

Золото неожиданно засветилось, и ночная тьма рассеялась в одно мгновение.

С каждой секундой становилось хуже, но прервать ритуал уже не представлялось возможным.

Шахрион подумал, что будет забавно, если он истечет кровью к моменту, когда пробуждение свершится. Эта мысль показалась некроманту настолько смешной, что император расхохотался, затем наклонился над раной и лизнул свою собственную кровь. Она была солоноватой и теплой, с металлическим привкусом.

«И ничего не растворяет железо», — подумал он, согнувшись в новом приступе хохота.

Странно, но с каждой секундой становилось все веселее и веселее, Шахриона захватила эйфория, шум в ушах нарастал, а многочисленные круги перед глазами слились в один большой. И в это время кто-то тихо шепнул ему на ухо: «давай».

Нож, ударил прямо в центр замысловатой фигуры, залитой кровью, и на мгновение Шахриона переполнило ощущение неимоверной силы, а в следующий момент он потерял сознание.

Черный Властелин очнулся в кромешной тьме. Звуки отсутствовали. Воздух — тоже, но дышать и не требовалось — грудь все равно не вздымалась.

Мрак был настолько непроглядным, что когда Шахрион протянул руку вперед, то не увидел даже силуэта.

— Что это такое? — спросил император.

Или не спросил? Непонятно.

Он уловил какое-то движение за спиной и резко обернулся. Ничего не изменилось.

— Кто здесь? — неуверенно спроси Властелин.

Шахриону показалось, что во тьме кто-то иронично хмыкнул, а затем страшный удар обрушился на спину и император повалился на живот.

Снова смешок.

— Скажи, ты зачем это сделал? — Раздался тихий насмешливый голос. Кажется, женский.

— Сделал что? — Шахрион поднялся на ноги. Ему показалось, что стало чуть-чуть светлее.

— Зачем сотворил Безымянное заклинание? Оно же запрещено. Или считаешь себя умнее других?

— Я готов к последствиям, — четко выговаривая слова, произнес Шахрион. Ему показалось, что стало еще светлее.

— Это хорошо, что готов, — голос зазвучал за спиной и Шахрион снова развернулся.

Определенно, мрак понемногу рассеивался — он различил контур человеческого тела.

— Кто ты? — повторно спросил император. — Ответь!

— Слишком много чести для такого неудачника, как ты, — ответило существо голосом Лариэнны. — Труса, обмочившегося при первых признаках опасности.

— Ты не Лариэнна. — Медленно произнес Шахрион. — Не смей подражать ее голосу!

— А иначе что?

Очередной толчок — а может и порыв ветра — сбил его с ног и Шахрион опять оказался на…на чем-то. Он только что осознал, что пола в этой тьме и не было. Разговор проходил посреди пустоты.

Неизвестная собеседница была у него за спиной, это Шахрион определил сразу. И сразу же он отбросил мысли о сопротивлении — чтобы драться, нужно понимать, с кем или чем ты имеешь дело.

— Умный мальчик, — похвалило его существо. — Не лезешь на рожон.

Стало еще светлее и Шахрион, резко обернувшись, смог заметить фигуру, закутанную в плащ с капюшоном.

— Чего тебе от меня надо? — задал он свой вопрос.

— Хочу посмотреть на глупца, осмелившегося воззвать к Силе. Примешь ли ты ее, или будешь убегать, как делал это всю свою жалкую жизнь?

Шахрион не понял сказанного. К чему воззвал, что принять, от чего убегать? Но вслух он произнес иное:

— Чтобы что-нибудь принять, мне нужно сперва увидеть дающего.

Новый смешок.

— Посмотришь, когда придет свой черед.

Тьма рассеивалась все быстрее, и вот уже император четко различал существо, с которым ему пришлось столкнуться. Он видел его целиком, но это ничего не давало. Черный балахон, сотканный из извивающихся языков мрака, непроницаемым пологом окружал неясный силуэт. Не было даже уверенности, что перед ним — женщина.

— Уже светает, тебе пора, император. Но мы еще увидимся и поболтаем, говорить будем долго, очень долго. А пока наслаждайся содеянным.

И существо стремительно приблизилось к императору, обняв его и запечатав губы страстным поцелуем.

Шахрион успел ощутить вкус пепла, прежде чем снова лишился чувств.

А затем…

Темно и сыро. Они положили его сюда, оставили гнить, а сами живут, дышат, жрут и спят друг с другом. А это несправедливо. Нет, совершенно!

Но он ничего не может сделать…Или может?

В кромешной тьме он попытался шевельнуть рукой, и это получилось. А теперь другой!

Да!

Руки вновь подчиняются ему. Копать, быстрее!

Земля летит в стороны, налипая на лицо, но он ничего не чувствует. Вот оно, вот, свобода!

Рука пробивает тонкий слой почвы и оказывается снаружи. За ней следует вторая, он работает ими яростно, выбираясь из тесного плена.

Где он? Деревья вокруг, все такое тусклое. Что это там? Огонь? Да, там огонь. Люди. Надо идти к ним.

Вот она…свобода…месть…еда…

— Проснись!

В тело Шахриона точно вонзились тысячи иголок, и он открыл глаза, оглашая округу диким воплем. Над ним стоял, опираясь на свой посох, Гартиан.

Император покосился на правую руку, она была туго перебинтована. Фигура померкла, золотой песок рассыпался пылью, а старое магическое место выглядело неправильным и грязным.

Он со стоном сел.

— Как все прошло?

— Хорошо, но нам следует уносить ноги — мощь заклинания была столь сильна, что о нем узнали все маги отсюда и до Белого города, а может, и дальше. — Голос некроманта показался императору озабоченным. — Такого я, честно говоря, не ожидал. Что-то пошло не по плану.