— Это Винсент, — наконец сказала Морин.

— Отец Кейдена. И что с ним?

Морин покачала головой, уставившись на ковер. Она больше не была той могущественной женщиной, которая могла одним взглядом разрушить комнату. Для Ланы она выглядела окаменевшей оболочкой своего прежнего «я».

— Ким была со мной, когда Винс умер, — наконец, сказала Морин.

Все это Лана уже знала. Ким была там и помогла Морин пережить ее горе, и именно так они сблизились.

— В то утро, когда я проснулась и обнаружила Винсента рядом со мной в постели, там были улики и записка, — продолжала Морин.

— Что вы имеете в виду, Морин, какую записку?

— Винс покончил с собой. Ким услышала крики, доносящиеся из спальни, и бросилась туда! Тогда-то я и попросила ее помочь мне.

— Помочь с чем? — Лана была в замешательстве, и вся история звучала как минимум запутанно.

— Скрыть самоубийство. Компания начала терять акции, наша недвижимость не продавалась, все разрушалось, но я знала, что мы пройдем через это.

— Как вы могли скрыть самоубийство? — спросила Лана, сверля глазами лицо Морин.

— Хлористый калий, — начала Морин, — я не знаю, где он его взял, но шприц и флакон были на полу у кровати, когда я его нашла.

Лана откинулась на спинку стула и провела рукой по волосам. Это имело смысл. Как медсестра, она знала, что передозировка хлорида калия приводит к сердечному приступу, и поскольку сердечные приступы все равно высвобождают большое количество хлорида калия в крови, не было никакого реального способа доказать нечестную игру без доказательств, от которых Ким помогла ей избавиться.

— У нее есть доказательства этого?

— Вероятно, есть.

Морин снова села на край кровати, пригладила волосы и вытерла лицо.

— Если бы правление знало, почему Винс покончил с собой, они бы никогда не позволили мне управлять компанией. Они бы проголосовали за меня как за генерального директора или ликвидировали свои акции, и с Capshaw Realty было бы покончено. Я не могла потерять все, что мы построили.

Она снова встала и прикрыла рот рукой, потому что слезы снова потекли по ее лицу. Лана сидела в изумлении, слушая подробности того, что произошло, и молилась, чтобы ни одна из этих черт не дремала в Кейдене.

— Единственное, что дало бы нам необходимый толчок, — это страховка. В конце концов, я смогла вытащить нас из этой ямы, инвестируя в новые сделки по развитию.

Лана встала со стула и посмотрела на раскрасневшуюся Морин, которая сейчас была в замешательстве, она была совсем другой женщиной, чем та, которая так стратегически пыталась погубить Лану не так давно.

— И страховка не будет выплачиваться в случае самоубийства, я права?

Морин покачала головой и опустилась на пол.

— Это была новая страховка, у нас она действовала меньше двух лет, так что нет, они не заплатили бы. Наши финансы были связаны с таким количеством проектов в разных штатах. Я не могла позволить всему, ради чего мы работали, пойти прахом, Лана.

Стыд за тайну явно сказался на ней. Это было трудное положение, но когда Лана смотрела на нее сверху вниз, она не чувствовала жалости к ней. Она была выше этого, чтобы помочь ей.

— И теперь все это обрело смысл. Вы держали Ким рядом, потому что это было необходимо. А Кейден — это цена, которую вы готовы заплатить за ее молчание. Но у меня такое чувство, что это еще не все, правда, Морин?

Глаза Морин встретились с ее глазами, потом она не выдержала и завыла так громко, что Лане показалось, будто весь этаж услышал ее сквозь тонкие, как бумага, стены. Она нахмурилась, наклонилась и указательным пальцем приподняла подбородок Морин. Глаза Ланы были прикованы к ее глазам, изучая их и убеждаясь, что главная женщина всех Кэпшоу уделила ей все свое внимание.

— Хватит плакать, — голос Ланы был холодным и стальным. Она не могла предложить этой женщине плечо, чтобы поплакать, особенно когда она была причиной стольких ее собственных слез. Морин проделала огромную работу, копая себе могилу, и теперь, похоже, ей, наконец, придется лечь в нее.

— У вас было много возможностей признаться во всем своему сыну — своему любимому Кейдену, и вы предпочли этого не делать. Все это ваша вина. С таким же успехом вы могли бы сами въехать в нас, — Лана отпустила ее и встала.

— Пожалуйста, Лана, ты не должна говорить об этом Кейдену и Пауле. Они все, что у меня осталось. Я не могу потерять и их тоже, — умоляла она.

— Не волнуйтесь, Морин. Я ничего не скажу. Не сомневайтесь. Пока вы будете в Нью-Йорке с Кейденом, вам лучше признаться во всем.

Лана вышла из комнаты, оставив Морин на полу ее гостиничного номера. Приблизившись к лифтам, она повернула направо и пошла по лестнице. Лана опустилась на ступеньку и села, ее желудок скрутило узлом. Она переваривала то, что она слышала, и сдерживала вопль, стремящийся вылететь из ее рта. «Что еще скрывала Морин?»

Как бы много она ни рассказала, Лана знала, что это еще не все. Это доказывал взгляд, который бросила на нее Морин, когда она спросила ее. «Что же это за семья, которая делает такие вещи друг с другом?». Она не поедет в Нью-Йорк, это уж точно. Пока Кейден разберется с матерью, Лана полетит домой, чтобы сделать столь необходимый перерыв в этой неразберихе. Как бы сильно она ни любила Кейдена, она не была уверена, насколько еще она сможет вынести эту ситуацию.

Она встала и продолжила спуск по шести лестничным пролетам, пока не добралась до выхода. Идя по асфальту к машине, она взглянула на столб и вспомнила, как близка была к тому, чтобы расстаться с жизнью. Куда бы она ни посмотрела, всюду были американские горки воспоминаний, действительно высоких и низких точек. Ей нужен был баланс — ей нужен был дом.

Кейден еще не спал, когда Лана забралась в постель после горячего душа. Хоть он не двигался, судя по его дыханию, она могла сказать, что он бодрствовал. Она прижалась к нему и спрятала голову у него на груди, а он обнял ее за плечи.

— Как все прошло? — осторожно спросил он.

— Не очень хорошо.

— Что случилось?

— Я был права. Ким владеет чем-то внушительным против твоей матери и играет с нами, как на скрипке, — ответила она.

Он поерзал на кровати и сел, включив маленькую лампу, стоящую на прикроватной тумбочке.

— Так в чем же дело, что у нее есть? — спросил он ее.

— Я дала тебе обещание, когда вернулась в Хэмби. Больше никакой лжи и никаких секретов.

— Я помню. Мы дали это обещание друг другу, — заявил он, ожидая, что она скажет еще что-нибудь.

— Из-за этого я и не собираюсь тебе говорить. Это то, о чем она согласилась поговорить с тобой в Нью-Йорке, — ответила Лана.

— Хорошо, — смущенно ответил он.

— Но, Кейден, я собираюсь поехать домой во Флориду и повидаться с родителями, пока ты там, — сказала она.

Кейден встал с кровати и повернулся к ней, положив руку на бедро.

— Что? Ты не поедешь со мной?

— Я не могу, малыш. Мысль о том, что я сейчас рядом с Морин, сводит меня с ума. Кроме того, я скучаю по маме и нуждаюсь в ней прямо сейчас. Мне нужен ее совет, перерыв… немного покоя.

Кейден поморщился, когда она произнесла последнюю часть, но он не мог винить ее. Покой был тем, в чем они оба нуждались, и хотя он устал от собственной матери, он понимал ее потребность быть со своей. А вот Сэму он не доверял.

— Ты понимаешь? — спросила она.

— Я понимаю. Это отстой, но я понимаю, — признался он и провел рукой по волосам в своей обычной сексуальной манере.

Наблюдая за ним, стоящим перед ней, она восхищалась его шестью кубиками и той буквой «V», которая очерчивает его бедра. Ее взгляд упал на его боксерские трусы, и она почувствовала, как что-то сильно сжалось в животе, боль, которую она не чувствовала уже давно. Прежде чем расстаться с ним на неделю, она хотела почувствовать его, нуждалась в нем внутри себя. Она хотела, чтобы ее руки были на нем, а рот наполнился слюной и жаждал его.