— Маклоу?

— Это кто? — спрашивает голос другой женщины из холла на первом этаже. — Это Табби?

Повышая голос, Изабелла кричит:

— Маклоу?!

— Это не Табби, — говорит старик снизу.

Изабелла распахивает дверь спальни.

Маклоу одиноко стоит в центре комнаты, у его ног дымится куча внутренностей. Его глаза смотрят сквозь лишённый плоти, покрытый пятнами красный череп.

Поначалу Изабелла не понимает, что видит, но потом до неё доходит: пара извивающихся коротких голых ног и ягодиц свисает из рваного отверстия под рёбрами Маклоу. Ребёнок всё ещё зарыт в него с головой.

Когда Маклоу снова заговорил, что-то тёмное струится из его безгубого рта и стекает по костлявому подбородку. Несмотря на чернильность жидкости, она излучает тусклый свет.

— Изамелла, давай поцелуй меня, — бормочет Маклоу, уже не в состоянии произнести букву «Б» из-за отсутствия губ. — Ты должна попробовать это на вкус. Это круче кокаина.

Изабелле может не хватать воображения, но она не дура. Невозможная рана в животе Маклоу, ребёнок, наполовину похороненный внутри него, и содранный череп — всё это громко и отчётливо кричит ​​одно-единственное сообщение.

Это не совсем Маклоу. Маклоу, которого Изабелла знала и, возможно, любила, ушёл и оставил эту дрожащую фигуру на своём месте.

Когда Изабелла поднимает пистолет с глушителем, происходит сразу несколько вещей: шаги и звуки ссоры доносятся с лестницы; тело ребёнка возрождается из зияющей раны в животе Маклоу и падает на пол с неровным шлепком; Табби хватает Изабеллу за запястье и пытается увести оружие от цели.

Рука Изабеллы остаётся твёрдой, и она нажимает на курок.

Пистолет выпускает пулю в макушку черепа Маклоу, разрывая всю комнату, как фейерверк.

— Не трогай моего ребёнка! — Табби визжит, ударяя Изабеллу по руке.

Изабелла одной рукой хватает Табби за горло, направляя пистолет на Маклоу, который всё ещё стоит, раскачиваясь и стекая жидкостями.

— Ты называешь это своим ребёнком? — спрашивает Изабелла. — Ты думаешь, та штука, которая вылезла из кишок моего Маклоу, всё ещё твой сын?

Табби с трудом дышит, а Изабелла сжимает её горло, её лицо краснеет.

Ребёнок, измазанный скомкавшимися внутренностями, встаёт на четвереньки и смотрит на них снизу вверх. Рукоять ножа, которую Маклоу взял с кухни, всё ещё торчит у него за спиной. Он облизывает губы и прыгает, как кузнечик, под кровать.

— Что, чёрт возьми, здесь происходит? — кричит мужчина из-за пределов спальни.

Изабелла сердито смотрит, ослабляя хватку Табби за шею, но всё ещё держа пистолет нацеленным на то, что раньше было Маклоу.

Маклоу бросается на Изабеллу.

— Попробуй, попробуй, попробуй, попробуй…

Изабелла снова стреляет.

Остатки черепа Маклоу раскололись на куски фекалий. Его обезглавленное тело качается, обрубок шеи источает волны мутной крови, пока, наконец, он не падает обратно на кровать.

Изабелла фыркает, говоря себе, что жидкость, затуманивающая её зрение, — это не слёзы горя — должно быть, от сильного запаха трупа её бывшего партнёра у неё просто слезятся глаза.

Она отпускает Табби, которая, хрипя, пятится.

Джеймс врывается в комнату на несколько шагов, качает головой слева направо, а затем обнимает жену.

— Я не понимаю, — говорит Изабелла, опуская пистолет. — Что заставило его так измениться?

— Что бы ни случилось с ним, случилось и с Райаном, — хрипло говорит Табби. — Но он всё ещё мой ребёнок.

Всё ещё обнимая её, Джеймс стонет.

Она вырывается из его объятий.

— Он всё ещё мой ребёнок, верно?

Джеймс опускает голову.

— Это Коричневая игра. Мой брат занимается Коричневой игрой.

— Что? — спрашивает Табби. — И… где он?

— Я не знаю. Думаю, теперь он может быть где угодно.

— Это место похоже на кровавую зону боевых действий, — говорит пожилой мужчина снизу из дверного проёма.

Джеймс назвал его мистером Холденом, у него треугольные серые усы, и он выглядит менее потрясённым, чем ожидала Изабелла.

Напротив, пухленькая женщина, которую Джеймс назвал миссис Холден, в ужасе стоит позади него, её широко раскрытые глаза моргают от удивления.

Изабелла игнорирует тихие рыдания, сотрясавшие её плечи, и говорит:

— Нам нужно разобраться в нескольких вещах, но позвольте мне сказать вам следующее, — она кивает в сторону Райана, выглядывающего из-под кровати. — Либо мы привяжем этого маленького ублюдка, либо я буду стрелять, пока он не перестанет двигаться.

Табби качает головой.

— Пожалуйста. Нет.

Смерть Маклоу, похоже, оказала на Изабеллу действие транквилизатора. Без сомнения, шок. Она указывает на Райана.

— Тогда найдите способ удержать его в покое.

Опираясь на руки под кроватью, Райан выглядывает из-под неподвижных ног Маклоу из-за груды отбросов.

Изабелла дрожит.

— И будьте быстрыми.

Джеймс спешит в другую часть дома, а остальные взрослые переводят дыхание. Он возвращается через минуту с длинной катушкой бельевой верёвки, обмотанной вокруг его предплечья.

Изабелла подходит к кровати.

— Я буду держать его. Ты его обезопасишь.

— Пожалуйста, будь осторожна. Он ранен, — говорит Табби.

Изабелла игнорирует её.

— Готов?

Джеймс кивает.

— Будь внимательна, не прикасайся ни к чему, что светится.

Как изворотливая гадюка, Изабелла хватает грязного ребёнка за запястья и вытаскивает его из-под кровати через арку ног Маклоу. Она избегает протягивать его через выпотрошенные органы Маклоу и ставит его прямо, крепко прижимая его конечности к бокам.

Райан какое-то время бьётся, но когда видит, что его отец держит верёвку для белья, он останавливается и усмехается.

Больше не сопротивляясь, Райан говорит:

— Ты принесёшь мне ещё шоколада, да, папа? Дядя Креб говорит, что это у нас в крови.

— Перестань называть его имя, Райан. Это плохо, — говорит Джеймс.

— Тогда почему ты его назвал? — Табби требует ответа.

Он колеблется.

— У меня не было выбора.

— Что ж, это типично для тебя, не правда ли? Всегда есть чёртов выбор! — Табби выглядит удивлённой своей вспышкой, но не отказывается от неё. Её голос маниакален, когда она указывает на рукоять ножа в спине сына. — Ради бога, что ты собираешься с этим делать?

Голос Джеймса звучит пусто.

— Я не думаю, что это уже имеет значение.

Табби прикрывает рот.

— Ты имеешь в виду…

Райан моргает сквозь двойной слой грязи и тянется себе за спину. Изабелла не чувствует борьбы в его движениях, поэтому позволяет ему выдернуть нож из его спины и бросить его на пол.

Джеймс протягивает руку через залитую кровью талию сына и наматывает на него бельевую верёвку, крепко прижимая его запястья и руки к телу. Обмотав верёвку пару десятков раз, он завязывает тугой узел.

У миссис Холден слёзы на глазах, и её челюсть то поднимается, то опускается, молча.

Однако мистер Холден выглядит стоически. Он кладёт морщинистые руки на плечи жене и выводит её из спальни. Уводя её прочь, он встречает глаза Джеймса.

— С тех пор, как ты заставил меня залить эту кровавую дыру много лет назад, у меня было чувство, что однажды случится что-то ужасное.

Лицо Джеймса потеряло весь цвет.

— Добро пожаловать в мою жизнь.

Табби снова говорит стальным голосом.

— Что такое Коричневая игра?

Джеймс вздыхает, будто последний воздух покидает его тело.

— Пойдём вниз. Тогда я объясню.

ДВАДЦАТЬ ДВА ГОДА НАЗАД

Десятилетнему мальчику кажется, что он во сне, когда он идёт по траве, зигзагообразно удаляясь от только что обрушившейся дыры в садовом сарае. С тяжёлыми плечами и дрожащий, он шагает сквозь ночь к дому.

Он видел, как Креб мутировал в монстра, существо, сделанное из живых экскрементов, и теперь ничто не будет прежним. За эти годы Коричневая игра раскрыла ему некоторые странные и опасные вещи о его брате, но ничего такого подобного, как сегодня ночью, он не видел.