Райан забирается на сторону кровати Джеймса, его движения неуклюжие и осторожные.

— Иди сюда, — говорит Табби и протягивает руку, чтобы заключить его в объятия.

— Мне жарко, — говорит Райан. — Я просто лягу рядом.

Табби лежит боком и чувствует, как тело сына слегка прижимается к её спине. Она фыркает носом; ему уже нужен ещё один душ.

— Дорогой, ты наделал беспорядок?

— Не-е-ет, — говорит Райан слабым, но, на удивление, игривым тоном.

Он касается её бедра там, где доходит её длинная футболка, затем скользит под ткань, исследуя кожу чуть ниже её рёбер. Его пальцы сомкнулись вокруг её плоти, а затем опустились к её животу. Он щипает её.

— Эй! — говорит Табби. — Что ты делаешь? Это больно.

Райан что-то бормочет, держа пальцы на её животе.

Табби поворачивается и кладёт тыльную сторону ладони на лоб сына.

— Ты горишь, Райан. Неудивительно, что ты беспокойный. Давай, мы принесём тебе воды.

Райан хмурится, его лоб покрывают складки. По-прежнему держа одну руку за спиной, он хватает её за живот и давит.

Табби задыхается.

— Ой, остановись! — она отбивает его руку. — Ты не можешь так обижать маму — особенно сегодня, правда?

— Мам, а откуда берутся фекалии?

Она смотрит на сына, напоминая себе, что он нездоров и, возможно, обезвожен.

— Давай, давай выпьем воды. И ты знаешь ответ на этот вопрос, малыш: фекалии исходят из твоей попы.

— Да, но до этого?

— Ой, — она указывает на каждую часть тела, перечисляя её и говоря: — Ну, ты ешь пищу ртом, она проходит по горлу и в конце концов попадает в желудок. Здесь пища переваривается, а это значит, что твоё тело забирает все полезные вещества, чтобы ты был в форме и был здоров. Затем то, что осталось, опускается в длинную трубку, называемую твоим кишечником, где в конечном итоге становится фекалиями.

— Да, правильно, — говорит Райан.

Другая его рука появляется из-за его спины.

Что-то вспыхивает в воздухе.

Он сильный ребёнок, но его детская неуклюжесть спасает её: Табби ловит сына за запястье, прежде чем нож для овощей протыкает её живот.

— Райан! — кричит она.

Её сын рычит и отдёргивает свою руку. Лезвие оставляет красный след на ладони Табби, сбивая нож с курса. Он вылетает из рук Райана, с лязгом ударяясь о стену.

— Что ты делаешь? Остановись прямо сейчас же! — кричит Табби.

Райан карабкается на неё сверху, прижимая колени к её бёдрам. Он сгибает руки и царапает её, оставляя красные отметины на её животе.

Его маленький рот изгибается в ухмылке сумасшедшего.

— Я хочу твой шоколад и знаю, где ты его хранишь.

Табби толкает крошечную грудь Райана, немедленно сожалея о силе. Райан отбрасывается назад, падает с края кровати и исчезает из поля зрения.

Табби пребывает в шоке, когда спрыгивает с кровати.

— Райан, что ты, чёрт возьми, делаешь? Тебе нужно успокоиться… успокоиться.

Нет ответа, и она стоит неподвижно, её сердце колотится. Когда она подходит к концу кровати, её сына нет.

— Райан?

— Дай мне свой шоколад! — Райан кричит снизу.

Его руки появляются из-под кровати и хватают её за ноги, выводя из равновесия.

«Как он может быть таким сильным?»

Табби падает, и её щека ударяется об пол.

Райан недоумённо смотрит на неё из тени под кроватью.

— Сынок, что ты…

Он протягивает руку, хватает её за хвост и бьёт её голову в твёрдое дерево.

Звёздный туман застилает её взор.

Сквозь облако она видит, как Райан выползает из своего укрытия и карабкается к ней на спину. Он лёгкий, но когда она пытается перевернуться, он снова бьёт её по голове. Её зубы с силой ударяются о пол. Капли падают на дерево, как красный дождь.

Райан упирается ей в шею ногой. Она чувствует, как его руки давят на её нижнюю часть позвоночника, опускаясь ещё ниже.

— Остановись, Райан, — говорит она, не зная, как ответить. — Что с тобой?

Ребёнок, которого она носила в своей утробе, кормила грудью и научила пользоваться ножом и вилкой, засовывает руки ей в нижнее бельё и сжимает её ягодицы. Прижав ступню к её горлу, маленький Райан раздвигает ягодицы и требует:

— Дерьмо, мамочка, дерьмо!

Она пытается не делать этого, но её живот так сводит, что она слышит хлюпанье.

Райан стонет.

Жуткое щекотание трепещет по её анусу: его язык.

— Достаточно! — кричит она.

Не подчиняясь всем материнским инстинктам, Табби взмахивает рукой вверх и за спину. Её локоть сталкивается с головой Райана, которая хрустит о спинку кровати.

Её сын безвольно падает на спину рядом с ней, тонкие коричневые усы накрашены над его ртом.

Табби поднимается на ноги и натягивает нижнее бельё, дрожа, и теперь её больше тошнит от нежелательного контакта с пятилетним сыном, чем от пищевого отравления.

— Райан? — спрашивает она.

Нет ответа.

Табби знает, что она должна стоять на коленях, пытаясь привести его в чувство, расплачиваться за насилие над собственным сыном. Вместо этого она застыла, впервые с отвращением глядя на самого младшего члена своей семьи. Она закрывает глаза, дышит, готовясь помочь ему. Но сначала она использует салфетку со своей прикроватной тумбочки, чтобы очистить его верхнюю губу от дерьма — своего дерьма.

При этом она с облегчением видит, что он всё ещё дышит.

— Райан? — снова спрашивает она.

«Ему нужна твоя помощь, Табита, — упрекает она. — Он болен и страдает, и это его… сбивает с толку».

Она приседает рядом с ним.

— Райан, ты очнулся?

Голова Райана кровоточит из ссадины у виска, наполовину скрытой его светлой чёлкой. Его глаза распахиваются.

— Мама? Я был плохим?

Табби с облегчением прикрывает глаза.

— О, Райан, слава богу, ты…

Раздаётся неистовый шуршащий звук.

Табби убирает руки с лица. Она закрыла глаза всего на секунду или две, но когда она оглянулась на то место, где лежал Райан, он исчез.

В животе её охватывает мерзкий страх.

«Это невозможно».

Она осматривает спальню, внезапно испугавшись, как будто в её дом вторгся жестокий нарушитель.

Но это не злоумышленник: это её крошечный сын, который только что напал на неё и попытался ударить её ножом, а сейчас он исчез.

И нож тоже.

Изабелле нравится идея Маклоу.

Будет лучше, если она обуздает агрессию, но ей не терпится запугать этого маленького слабака, если это поможет им обезопасить себя.

«Тьфу, посмотри на него», — думает она, пока они следуют за парнем, который кажется ей смутно знакомым.

Чуваку должно быть за тридцать, и он практически ковыляет.

«Ковыляет» — это преувеличение, но человек с серебристыми волосами, за которым они наблюдали, выходит из аптеки с небольшим пакетом товаров, чёрт возьми, и неуверенно идёт.

«Бьюсь об заклад, что у него нет ни копейки под этим пальто. Бьюсь об заклад, он просто простофиля».

Но Маклоу сказал, что, когда парень покупает таблетки, он платит за них купюрами из толстой пачки денег.

Чемодан Изабеллы грохочет по тротуару позади них. Серое, прохладное воскресное утро в городе тихое, и гости, и местные жители, возможно, лечат похмелье или упадок сил, или спят допоздна. Сегодня перед супермаркетами или магазинами нет грузовиков с доставкой; просто случайное проскальзывание машины или такси, а также пешеходов тут и там. Женщина, накрашенная вчера вечером и в обтягивающем зелёном платье, стыдливо шагает, шатаясь, по другую сторону дороги. Дальше у стены закрытого книжного магазина дремлет бездомный.

«Если мы не будем осторожны, то скоро это можем быть и мы».

— Мы последуем за ним до его машины, — говорит ей Маклоу. — Напугаем его, возьмём все деньги, которые у него есть, возьмём его ключи и всё, что у него есть в карманах. Потом мы поедем куда захотим, а по дороге бросим машину.

Изабелла надеется, что у этого чувака много денег, как утверждает Маклоу. Ей нужен протеин, срочно; пару стейков или полкило курицы.