Я был почти в отчаяние, я не хотел делать ему больно. И тут меня осенило…

— Аль, — серьезно произнес я, — Не открывай глаз, представь кого хочешь вместо меня. Я стану для тебя любым…

Аль дернулся.

— Джордж… — прошептали его губы.

И тут же его тело стало мягким, распускаясь для меня.

Моя догадка подтвердилась, но мне было горько, хотя теперь я не имел права на эгоизм.

Я двигался в Альентесе, я был в своем друге. Мой маленький Аль, мой хрупкий мальчик, он отдался мне. Ничего не изменилось, мы были все теми же детьми, только выросшими и окрепшими, и мы занимались любовью…

Я поставил его на карачки, сжимая его маленькие крепкие ягодицы, и медленно проникал в него.

— Джордж… — снова простонал Аль.

Я снова сменил позу, посадив друга на свои колени, как в самый первый акт нашей любви. Он стонал, а я ласкал его кожу разгоряченными губами.

— Ческо, глубже! — воскликнул Альентес, откидываясь.

Ческо?! Кто же это… Хотя, неважно, мой мальчик вспоминал своих мучителей. Раз так, пускай, я буду для него каждым, я солью образы воедино, заменив все воспоминания одним собой.

Теперь я стоял на полу, касаясь липкого пола, а Альентес стоял на коленях на спальной полке и опирался руками на стенку. Я положил свои ладони на его руку, и мои движения стали интенсивнее.

Аль вскрикнул.

— Паоло! — слетело с его губ.

Мои руки обвили его за талию и подтянули к моему животу, мы были близки, как никогда.

— Доме, Лучи… — мой любовник снова звал призраков прошлого.

— Да, я сделаю, все, что ты хочешь… — проговорил я сквозь сорвавшееся дыхание.

Я снял его с кровати и поставил на пол, снова в собачью позу. Пот валил с меня градом, пик наслаждения уже будоражил мокрую кожу, но я сдерживался, я должен был доставить моему любимому удовольствие. Он просто обязан увидеть и понять, насколько сильно я люблю его.

Его руки опирались на столик, сбросив бутерброды, а тело сотрясалось от моих неистовых толчков.

— Пепе, держи меня… — взмолился Аль, и я тут же поддержал его за грудь.

Сколько имен… Когда же вереница списков кончится!? Как же мучили моего волшебного и нежного друга! Сволочи… Ненавижу!

Я поднял его над собой и насадил на пылающий огнем страсти член, он откинулся на вторую полку и опирался на нее руками. Мои ладони поднимали и опускали его бедра в неистовом движении и желании слить нас воедино. Стоны Альентеса стали громче, а дыхание взрывало его взмыленную грудь.

— Ты не устал? — спросил я.

— Немного… — прошептал Аль, облизывая пересохшие губы.

Я спустил его на пол и поставил спиной к себе. Подняв его ногу на нижнюю полку, я снова погрузился в тело друга. Мы были почти одного роста, что позволяло мне достичь максимальной глубины в этой сложной позе.

— Гарсиа… — произнес Аль, двигаясь в ритме моих проникновений.

Я провел рукой по его мокрому от пота лбу.

— Все хорошо, любимый, я с тобой, — прошептал я.

Мы снова упали на кровать.

Я задвигался в нем отрывистыми, но страстными из последних сил, рывками. Альентес уже не стонал, он снова молчал, тяжело дыша.

— Я люблю тебя! — крикнул я. Жар прошел сквозь мое тело и вырвался из меня, выплескивая страсть внутри Альентеса.

Мое тело содрогнулось в конвульсии, и я в изнеможении опустился на любовника.

Вскоре я отдышался и медленно остывал.

В маленькой полоске между рамой и жалюзи забрезжил рассвет. Моя страсть заняла всю ночь. Но Альентес, лежащий рядом и источающий свой сладкий запах сводил меня с ума, выводя за рамки сознания в бесконечную паранойю страсти.

Мое тело больше не могло любить, но сердце хотело снова слиться с любимым.

Я еле поднялся, но мои мышцы сами налились силой.

— Опять? — удивленно произнес Аль, приоткрывая бессонные глаза.

Нет… Это не глаза! Это стекла… Холодные и неживые.

Я резко вошел в мягкую и податливую моим ласкам плоть Альентеса. Он вздрогнул.

— На этот раз, — говорил я, свешиваясь над ним, — Ты почувствуешь мою любовь! Мою!

Но Аль снова зажмурился и отвернул лицо.

— Джордж… — слабым голосом произнес он.

Нет сил!!!

Мне стало так больно, что я готов был сдаться, но вместо этого я остервенело принялся сотрясать полку толчками.

Но Альентес не реагировал. Горечь подкатила, и я сорвался на слезы. Они катились по моему лицу, смешиваясь с потом.

— Аль! Альентес! — я остановился и схватил его за плечи тряся, как яблочное дерево, — Аль! Очнись! Любимый! Почувствуй меня в себе! Меня!!! Я люблю тебя…

Я снова задвигал бедрами.

— Аль, любовь моя единственная! — опять остановка и мои слезы летели сплошным потоком на его взмыленную грудь, — Ну почувствуй меня!!! — истошно вопил я, — Я, Диего, я в тебе! Аль! Я!!! Почувствуй! Ну, почувствуй!!!

Я опять наращивал темп соединения, но Альентес был как кукла.

— Почувствуй же! — я окончательно остановился и сорвался на поток рыдания.

— Диего, — прошептал Альентес, — Глупый…

Я одним махом вытер глаза и посмотрел на любимого. Его вишневые глаза приобрели осмысленность, изучая меня сквозь пелену наслаждения.

— Аль, я так люблю тебя! Тебя одного! Я умоляю, чувствуй меня!!!! — снова повторил я с трепетом.

— Диего! Да я всегда тебя чувствовал, — твердо проговорил Альентес, не отрывая взгляда, — Всегда! Всю жизнь! Вне зависимости от того, был ли ты во мне физически, как сейчас, или нет, но ты жил в моем сердце… Я каждый божий день тебя чувствую, тебя одного, я ежесекундно пишу тебе письма. Теперь, когда у меня настало просветление, я могу признаться…

— О, мой Аль, — протянул я из последних сил, — Я не получал писем!

— Правильно, — он засмеялся, приставляя палец к виску, — Они у меня в голове.

— Я люблю тебя! — повторил я, опускаясь к его лицу и целуя в губы.

— Тогда помоги мне, а то я не могу кончить… — шепнул Аль.

Мои руки принялись ласкать его между ног.

— Обманщик, — засмеялся я, доводя тело любимого до наслаждения.

— А ты?

Вместо ответа я доставил себе удовольствие всего двумя толчками.

— Прости, что в тебя… Надеюсь, ты не против, — произнес я, устраиваясь рядом с Альентесом.

— Все хорошо, — устало прошептал он, медленно засыпая.

Моя ладонь гладила его голову по мягким шелковистым волосам, провожая в сладостную дремоту. Ехать нам оставалось всего три часа.

Тело болело, но мое желание наслаждаться любовью Альентеса не проходило. Такова была моя любовь, мое обожание и страсть, бурные, как штормовой океан и неистовые, как ветер из тысячи ураганов.

Но я утомил Аля, ему теперь нужен был отдых, поэтому он дремал, а я охранял его сон.

Все же я тоже навестил Морфея. Когда я проснулся, Альентес уже успел подняться и переодеться в свежую сутану. Он сидел на краю кровати и начищал Реновацио до блеска.

Я потянулся, мышцы ломило, как будто меня вчера пропустили через мясорубку, а потом вдобавок ко всему кинули в производственную сушку. Все-таки кое-как кряхтя и бурча, мне удалось подняться и сесть на спальной полке.

Я посмотрел на друга. Альентес оставался как всегда невозмутимым и спокойным.

— Как ты? — спросил я, — Все хорошо?

— Да, — отозвался он.

— Давно встал?

— Я и не спал вовсе, так вздремнул пару минут, а потом ты мне на ухо стал храпеть, тут уж не до сна.

Я рассмеялся, потирая затылок.

— Надо же! А я и не заметил, что храпел!

— Логично, ты ведь спал, — равнодушно буркнул Аль.

— Ну да… Сколько сейчас?

— Достаточно, чтобы подняться и одеться. Через час прибудем.

— Ясно. С тобой точно все в порядке? Тебе было хорошо? Скажи мне, я хочу знать.

— Ты сам все видел, к чему разговоры, — Альентес пожал плечами.

— Мне кажется или ты расстроен чем-то?

— Проводник курить не разрешает, да и помыться здесь негде. Плохо.

— Ты бы завязывал с курением…

— Диего, излишне.

— Нет, я серьезно! Неполезно! — я принялся уплетать бутерброд. Оказалось, я был жутко голоден, как зверь.