— Пусть побудет здесь, — попросил один из гвардейцев, открыв лицо. Под ноздрями запеклась кровь: от шлема оказалось мало толку. — Ей сейчас небезопасно оставаться среди пришельцев. Особенно, аёрнцев.

Бородач закатил глаза, но позволил Кирине остаться. Гвардейцы, ухнув, подхватили труп касианца и вынесли из палатки.

— Не путайся под ногами, — велел медик и ушел к соседней койке.

Кирина присела в изножье кровати. Сорса заметалась по простыни, суча ногами и глухо крича. Медсестра вколола ей инъекцию, однако стоны не стихли. Тогда она взяла другой шприц. После второго укола девушка умолкла и обмякла на серой подушке.

— Может, и тебе? — предложила медсестра, показав Кирине шприц.

— Что это?

— Успокоительное.

— Нет, не нужно, — Ферия и так пребывала в прострации.

Женщина пожала плечами и отошла. Кирина окинула взглядом полевой лазарет. Должно быть, здесь собрали тех, кто прятался на верхних этажах, когда взорвался бункер. Пациенты отходили один за другим, не смотря на все усилия врачей. Единицы еще цеплялись за жизнь.

Кирина опустила глаза. На том месте, куда гвардейцы уложили мертвого касианца, она заметила тонкую пластинку в блестящей фольге. Девушка нагнулась, подобрала находку и развернула. Внутри оказался жевательный энергетик.

«Спасибо, Най».

Она засунула пластинку в рот и разжевала. Слюна приобрела терпкий привкус и прокатилась по горлу приятным теплом. Из ушей исчезла вата, в голове прояснилось. Вместе с ясностью ума вернулись и чувства. Кирина пожалела, что отказалась от инъекции.

Одинокая слеза скатилась по щеке, за ней еще, еще и еще, больше, чем отмерено вынести самому сильному человеку. Они лились из глаз солеными потоками, истончая и разрывая в клочья душу.

Кирина плакала не только по брату. Девушка оплакивала Алконоста, а еще Бастета и Лернэ — хоть она и не видела их тел воочию, ей было понятно, что они мертвы. Она заранее плакала по Руху, в глубине души зная, что Фину его не спасти, по бесстрашным девочкам Гамаюна и несчастным стражам с никчемными щитами, по Капитану, которого уже не ждала увидеть живым. Но горше всего она оплакивала Селену. Хоть ее сердце еще билось, единственная подруга умерла для Кирины как и все остальные.

Словно заслышав ее мысли, Сорса шевельнулась и с трудом приоткрыла осоловевшие глаза. Наткнувшись взглядом на Кирину, она попыталась сесть, но ей не хватило сил.

— Ненавижу, — на удивление ровно произнесла она.

У входа в палатку началась какая-то суматоха.

— С дороги, — скомандовал Гамаюна.

— Туда нельзя, там только тяжело раненые и доктора, — по земному акценту Кирина догадалась, что говорит человек. Похоже, гвардейцы оставили снаружи караул.

Мастер отдал резкий приказ на аёрнском, раздались звуки борьбы и землянин закричал. Доктора и медсестры замерли, с тревогой глядя на вход.

Холщовый полог откинулся, и внутрь ступил Гамаюн. Мастер постарел за эти часы на сотню лет. Длинные маховые перья обломались почти под корень. Вокруг глаз и ноздрей запеклась кровь. Когда старый аёрнец двинулся к землянкам, стало видно, что он подволакивает правую ногу.

Кирина затаила дыхание, ожидая, что Мастер накинется на нее. Но птичьи глаза были прикованы к розовым рукам Сорсы.

— Убийца, — прохрипел он. — Как ты могла? Он ведь любил тебя.

«Почему он заступается за Бруно?»

Сорса повернула голову на подушке, чтобы видеть Мастера.

— Мне не было дела до любви этого монстра, — равнодушно прошептала она. В глазах Гамаюна вспыхнула ярость. — Жаль, что ему хватило двух ударов, чтобы сдохнуть. Он заслужил намного больше.

Мгновение Мастер глядел на Сорсу так, словно она несла дикую околесицу, затем развернулся и захромал наружу.

— Приведите ко мне Лагерта, — повелел он, — я буду ждать его в Комитете безопасности.

Сорса прикрыла глаза и снова вытянулась на матрасе. Со стороны могло показаться, что она спит, но Кирина знала, что это не так. Она с тревогой посмотрела на прикроватную тумбу, где громоздились алюминиевые лотки со скальпелями, щипцами и шприцами. Нельзя повторять ошибку Бруно: нужно быть начеку и не спускать с нее глаз.

Врачи вернулись к работе. Вскоре над палаткой зажужжали санитарные коптеры. Всех выживших пришельцев погрузили в них для транспортировки в госпиталь. Последней унесли из палатки Сири.

— Гляди-ка, держится, — с уважительным удивлением пробормотала толстая сестра, проводив носилки к выходу. Персонал покинул опустевшую палатку, и на некоторое время Кирина осталась с Селеной наедине, но та так и не открыла глаз.

Ферия подкралась к выходу и выглянула за полог. Снаружи стояли двое часовых. Сад расчистили от трупов. По территории сновали вооруженные земляне в черной униформе. Пришельцев видно не было. Кирина поняла, что они с Сорсой теперь не под защитой, а под стражей.

Погибших террористов, включая Бруно, разумеется, опознали. Девушка вернулась на место и постаралась подготовиться к тому, что ее ждет.

— Тебя расстреляют, — шепнула Селена. Кирина вздрогнула и резко обернулась, ругая себя за то, что потеряла бдительность. Но Сорса лежала все также неподвижно, заставив ее усомниться в том, что она слышала.

Полог вновь трепыхнулся, впуская Капитана. Кирина с облегчением увидела, что он цел и невредим. Церсей придержал ткань для трех землян в черных цветах гвардии. Двое из них были молоды, волосы третьего изрядно посеребрила седина. Кирина быстро сосчитала звезды на его погонах.

«Полковник. Как папа», — подумала она.

Но во взгляде седовласого землянина не было ничего отеческого.

— Забирайте, — скомандовал Церсей, не глядя на девушек. Кирина могла его понять.

Один из молодых гвардейцев подошел к ней и защелкнул наручники на ее запястьях. Второй приблизился к Сорсе, намереваясь снять ее с постели. Но та грубо отмахнулась от него и сползла с койки сама. Нетвердо стоя на ногах, она протянула ему запястья.

«Почему она не пытается оправдаться? — удивилась Кирина. — Что ей вкололи?»

Гвардейцы вывели их под открытое небо. В сумерках сада поджидал черный автомобиль с зарешеченными окнами. Конвоир подтолкнул Кирину в спину.

— Селена Сорса остается с нами, — громко возвестил Мастер Гамаюн. Все обернулись на его голос. Хромой аёрнец двигался им навстречу, возглавляя группу гарпий.

Полковник посмотрел на Капитана, ожидая его реакции. Церсей разглядывал старого аёрнца как нечто дикое и противоестественное. Страх, благоговение и непонимание смешались на его лице.

— Мастер Гамаюн, — наконец, выдавил он. Слова выпадали из его рта медленно и тяжело, точно он впервые пробовал говорить. — Все выжившие земляне отправляются в изолятор до выяснения обстоятельств. Таково распоряжение Президента.

— Я уже выяснил все, что требовалось, — возразил Гамаюн и добавил, — с Ферией поступайте, как хотите.

— Это решать не вам, Мастер.

— Президент с удовольствием пойдет мне навстречу, чтобы хоть отчасти загладить вину Земли перед Аёрной, — проговорил Мастер, поглядев на седого полковника. — Хонор, Браво, заберите Селену.

Двое аёрнцев выступили вперед. Руки гвардейцев метнулись к поясам с кожаными кобурами.

— Земляне уже поднимали на нас оружие сегодня, — холодно предупредил Гамаюн. — Головы не сберег ни один.

Гвардейцы неуверенно посмотрели на полковника.

— Передайте господину Президенту спасибо за оказанную услугу, — произнес Гамаюн так, точно дело уже было решено. — Он в курсе, что я умею благодарить, когда приходит время.

Капитан, казалось, даже не удивился, когда полковник медленно кивнул. Гвардеец освободил Селену и отступил от нее на шаг. Хонор и Браво заняли места по бокам от нее и сопроводили к остальным гарпиям.

Гамаюн взял землянку за плечи.

— Прости мои грязные обвинения, — с глубоким раскаянием произнес он, — я все увидел. Наш Алк ушел отомщенным.

От звуков этого имени оцепенение спало с Селены, точно жухлая кожура. Она расплакалась горько и безутешно. Мастер бережно прижал ее к груди и погладил по спутанным рыжим волосам.