— Так ты, выходит, женишься? Дело хорошее! Я сам был женат трижды, и сбежал на Землю от четвертой невесты, — хохоча, сообщил он. — Мои поздравления!

Алконост глубоко вздохнул, смиряя гнев. Аманет отстранил Вегаса, и за его спиной быстро выстроилась вереница взбудораженных пришельцев. Метеор холодно кивал и жал меховые, перепончатые и чешуйчатые руки. В поднявшейся суматохе Селена незаметно выскользнула из-за стола и покинула зал.

— Пахнет как у моря, — проговорила Гвен, насторожено поведя носом.

Бастет принюхался и недоверчиво поглядел на подругу.

— Не выдумывай. Здесь разит только спиртным.

Гвен недоуменно шевельнула усами.

— Неужели ты не чуешь? — в голосе ее было столько удивления, точно Бастет внезапно потерял зрение и слух.

— Нет. Должно быть, тебя подводит нюх.

Изумрудные глаза оскорблено блеснули.

— Пахнет солоно и горько, — упрямо повторила она. — Так пахнут слезы и море.

Кирина застыла у окна, наблюдая, как острые белые снежинки сыплются с небес. Нечто подобное ей доводилось видеть в Лимбе, когда по осени с верхних платформ на Двойку врывались сквозняки. Легкие дуновения с Поднебесного обращались в настоящие ураганы, добравшись до Лимба. От их рева гудело в ушах, они рвали провода, выбивали окна и раскалывали солнечные зеркала. Но главный их вред крылся не в этом. Сквозняки поднимали в воздух тучи пыли, отламывали и крошили целые ее пласты, наросшие за год на фасады домов, осыпали ей головы людей, задували ее в ноздри, уши и глаза. Горожане покидали жилища только в респираторах и защитных очках. Весь ярус обращался в подобие сувенирного шара. Кирина видела такие на барахолках в преддверии праздника Середины зимы — стеклянные сферы, заполненные прозрачным гелем и пенопластовой крошкой, в которых ютились миниатюрные домики и фигурки радостных людей. Их нужно было как следует взболтать, чтобы пенопласт поднялся со дна и заклубился вокруг узников шара. Кирина никогда не могла взять толк, что в этом может быть праздничного и симпатичного.

Теперь, глядя на колдовской танец ледяных хлопьев, она, наконец, поняла. Ей страшно хотелось выйти наружу и подставить им лицо. Но среди голых черных яблонь примостились двое людей, и Кирина не желала нарушать их уединения.

Бруно переминался с ноги на ногу, разгоняя кровь в закоченевших ступнях. Тонкие подметки худых сапог годились для бесснежного Лимба, но здесь, на Поднебесном, совсем не спасали от стужи. Нос брата покраснел от мороза, дыхание рвалось белым паром изо рта, но с побелевших губ не сходила улыбка.

Селена стояла, облокотившись спиной о заиндевелый ствол. Теплый маёльский скафтан укутывал ее с головы до пят, храня от пронизывающего ветра. Снежинки оседали на непокрытую голову землянки, венчая ее морозной короной. Она, не перебивая, слушала Бруно и глядела на него глазами, чистыми как свежевыпавший снег.

Четверо гарпий в нарядных синих мехах прошли мимо них. Фин выкрикнул Селене приветствие на аёрнском, но она не ответила ему. Вместо этого она широко улыбнулась Бруно — должно быть, он сказал что-то забавное в этот момент. Фин сконфуженно примолк. Хонор и Браво обменялись негодующими взорами, Рух отвернулся. Аёрнцы зашли в Посольство, больше не пытаясь заговорить с Селеной.

Алконоста с ними не было. В последнее время Кирина видела его лишь на выездных съемках, о чем ни капельки не сожалела. Волнение, вызванное помолвкой, дурно отразилось на манерах Метеора. И в отличие от Бастета он не придавал своим нападкам изящных форм. Его речь сделалась отрывистой и грубой, а стать жертвой скверного настроения гарпии мог любой от Гвен до Капитана.

— Алконост сделался невыносим, — как-то пожаловалась Кирина, за три часа съемок с десяток раз испепеленная презрительным взором аёрнца.

— Сделался? — фыркнул Бастет. — Таким он всегда и был. Потому я держался от него подальше.

Кирина могла лишь посочувствовать Селене, вынужденной делить жилище с Метеором. Она совсем не удивилась, заметив, что та всеми силами избегает оставаться с Алконостом наедине. Сорса перестала наведываться в Комитет коммуникаций и возвращалась в апартаменты лишь ко сну. Сказки космоса перестали выходить.

Их странная компания собиралась по привычке за одним столом, но теперь это сделалось всем в тягость. Они ели молча, избегая смотреть друг на друга, и в особенности — на Алконоста. Редкие беседы заглухали сами или оканчивались нападками Бастета на Лернэ.

— Предметы роскоши всегда стоят дорого, — как-то ответил принц на сообщение Гвен о том, что Мастер Гамаюн потратил круглую сумму на оправку сирина. Старый аёрнец привез крупицы этого камня на Землю, и теперь кого-то ожидал щедрый дар. Бастет посмотрел на Лернэ сквозь багрово-коричневую жидкость в своем стакане. — Вот скажи нам, Ло, сколько стоит чемпион на Яло-Ми?

Гребень гидры с хрустом встопорщился.

— Тебе не по карману.

— Не сомневаюсь. Но все же, — не унимался принц, — реши я поправить дела своей фамилии, во сколько бы мне вышла такая покупка?

— Чтобы поправить дела твоей фамилии, не хватит и сотни чемпионов, — процедил Лернэ сквозь пурпурные десны.

Бастет пропустил резкость гидры мимо ушей.

— А если чемпион окажется бракованным и не оправдает надежд покупателя, его можно сдать по гарантии? Или прямиком в утиль?

Яло-миец оскорблено раздул зоб, но в этот самый миг к столу подошел Бруно, держа на трех пальцах поднос, уставленный лакомствами и сластями. Кирина с облегчением отодвинула тарелку с остывшим цыпленком. Клюквенный соус успел застыть вместе с жиром, сделав блюдо таким же неприглядным, как и весь этот ужин.

Бруно рассеянно расставлял десерты перед пришельцами, любуясь Селеной, и, наконец, поймал ее взгляд. На губах девушки расцвела улыбка, точно специально заготовленная к его появлению.

Алконост смахнул со стола хрустальную вазочку с десертом. Осколки вперемежку с алыми ошметками разлетелись по полу.

— Убери от меня это, — гаркнул Метеор и добавил, — халдей.

Кровяное желе, предназначавшееся Бастету, забрызгало белоснежные штанины Бруно.

— Можно было просто поменяться, — промурлыкал принц, подвигая к гарпии мятный пудинг. — Впрочем, прислуга и впрямь должна лучше знать свою работу.

Бруно застыл столбом, свирепо глядя на аёрнца. Кирина шикнула на него, призывая скорее убраться у Метеора с глаз, однако брат не внял ее предостережению. Перья на голове Алконоста угрожающе зашевелились, но тут Селена поднялась из-за стола.

— Я провожу тебя до кухни, — предложила она, взяла юношу под локоть и увела прочь.

С этого дня Селена стала есть в кухне вместе с официантами и поварами. Алконост вернулся за стол к остальным аёрнцам, и у Кирины, Бастета и Лернэ больше не было причин мучиться обществом друг друга.

Вторжение Селены прислуга поначалу восприняла с опаской. Парни глазели на нее со смущением, девушки — с завистью. Первой оттаяла Пани. Разглядев Селену вблизи и удостоверившись, что грудь у нее меньше, а нос — длиннее, она приняла Сорсу с распростертыми объятиями.

— Здесь столько богачей, — со вздохом сетовала она Селене, накручивая пшеничный локон на палец с красным ноготком. — Жаль только, что они пришельцы. Иначе я непременно захомутала бы себе одного. Говорят, эти пернатые просто купаются в деньгах.

— Да, деньгами аёрнцы и впрямь не обделены, — Селена надкусила сэндвич с ветчиной. Она могла есть изысканные инопланетные блюда и в кухне, но предпочла довольствоваться тем, что ели остальные земляне. Девушка сидела на краю посудомойки, наблюдая, как суетливо снуют повара в клубах ароматного пара.

— Ну! — всплеснула руками Пани. — Только, боюсь, этим, — она кокетливо обвела ладонями свой силуэт, — их не впечатлить. Наверное, мы для них такие же уродцы, как они — для нас.

— Должно быть, так.

— Хватит трещать, Пани, — раздраженно выкрикнула Трис. — Пятый, шестой и одиннадцатый столы ждут заказы!