— Но еще двадцать лет назад Фармос не был и вполовину так богат. Все началось, когда прилетели пришельцы, — продолжила Мила. — Они привезли с собой кучу новых технологий, материалов и медикаментов. Но их лекарства были не пригодны для людей, их требовалось адаптировать. В медицинской среде началась настоящая война за патенты на самые перспективные препараты. И чтобы увеличить свои шансы, Инга Реон использовала дочь.

— Как? — заинтересовалась Селена.

Мила воровато огляделась прежде, чем ответить.

— Линда была везде, где были пришельцы. Возможно она — первый ребенок на Земле, который выучил Общий язык. Поищите старые фото в Сети, белокурая девочка на руках у драконов и мантикор — это она. Когда Академия была еще только в проектах, Линда уже была зачислена в нее.

— И зачем это было нужно?

— Инга Реон хотела убедить пришельцев в своей лояльности. И это сработало: Фармос получил кучу патентов. Рак, красная лихорадка, донная чума — в руках Инги оказалась панацея от всего этого, — благоговейно шепнула Мила. — Только вообразите, какие это деньги.

— Откуда ты столько про это знаешь? — поинтересовалась Селена.

Мила тоскливо поглядела на нее.

— Мой папа болел раком. Говорят, есть такие его формы, при которых человек не очень сильно страдает и быстро умирает. Но папа мучился ужасно. И мама вместе с ним. Она потратила все сбережения, чтобы вылечить его, но ничто не помогло. Тогда осталась последняя надежда — уникальный препарат Фармоса, — Мила хлюпнула носом. — Мама заложила наш дом на Четверке, чтобы оплатить лечение, но средств все равно не хватило. Ей так и сказали: космическое лекарство стоит космических денег. И тогда мама узнала, что дочка Инги Реон зачислена в Академию. В клиниках были целые стенды с этой новостью. И мама решила, что мне надо поступить туда же и подружиться с Линдой Реон. Это был наш последний шанс.

— И как ты умудрилась подружиться с такой стервой?

— Это было не сложно, ведь Линда очень одинока, — Мила виновато улыбнулась. — Ей некогда было завести друзей: все свое время она проводила среди пришельцев. По ее просьбе, Инга Реон распорядилась принять моего отца в клинику. Но было уже слишком поздно, — Мила утерла ладонью нос, и Кирина заметила, что ее ногти обгрызены до самого мяса, — не только для папы, но и для меня с мамой. Он умер, а у нас не осталось ничего кроме долгов, и мама стала сильно пить. Сейчас она живет где-то в Клоаке, и мне некуда вернуться. Иначе я давно бы сбежала из Академии.

Повисла неловкая пауза.

— Соболезную, — наконец вздохнула Селена. — Я постараюсь быть мягче с Линдой. Но ссоры нужны ей, а не мне. У меня тут совсем другие цели.

— А для чего ты здесь? — поинтересовалась Мила, быстро сморгнув слезы.

— Ради космоса, — призналась Селена. — Я хочу побывать на Луне или даже на Марсе. Но для простых смертных это недоступная роскошь.

— Что ты там забыла? — удивилась Мила.

— Не знаю, — задумчиво проговорила Сорса. — Но разве вам не хочется сесть в звездолет, взмыть в небеса, пройтись по Марсу?

По испуганным глазам Милы стало ясно, что это последнее, чего она хочет.

— Столько поколений до нас и мечтать не могли о подобном, — с жаром воскликнула Селена, — а для нас это явь, лишь протяни руку и достанешь. Только в руке при этом должен быть зажат чемодан банкнот, — девушка оглядела соседок горящими глазами. Кирина подивилась, только теперь разглядев, как красива Сорса. Остроносое скуластое лицо преображалось в ясном свете глаз. — О чем же еще можно мечтать, сидя на Земле?

— О любви, — тут же откликнулась Мила. — О том, чтобы рядом был надежный человек, твоя опора и защита.

Селена посмотрела на нее почти с жалостью, но спорить не стала.

— А как на счет тебя, Кирина? — Селена обернулась к Ферии. — Что привело тебя в Посольство?

Вместо ответа Кирина посмотрела ей за спину.

— Мы сидим здесь целую вечность. Кажется, у пришельцев начался обед.

И действительно, обеденный зал стали заполнять инопланетяне. Официанты засновали меж столов, торопливо разнося стеклянные чайники для гидр и блюда с мясными закусками для мантикор. Дракон с закрученными рогами любезно поприветствовал землянок и попросил разрешения забрать пустующий стул. Мила вжала голову в плечи.

У бара возник Бастет. Он указал бармену на бутылку с маёльской этикеткой и облокотился на лакированную стойку. Малахитовые глаза с наигранной ленцой заскользили по толпе. Мила поёжилась, поймав на себе его взгляд.

— Глядите, там, кажется, Лернэ, — Селена кивком указала на столик в самом углу, и Кирина действительно узнала щуплого яло-мийца. Левая рука пришельца рассеянно орудовала ложкой, а правая тихонько постукивала по тачпаду ноутбука. Лернэ обедал в одиночестве. — Может, пригласим его к нам? — предложила Селена, однако кислая гримаса на лице Милы умерила ее энтузиазм.

Меж колонн засинели аёрнские мундиры. Алконост оглядел зал зоркими птичьими глазами. Вместе с ним были еще две гарпии. Грузный здоровяк с горбатым клювом на полголовы возвышался над Алконостом. Рядом с ним вертелся миниатюрный тонкокостный аёрнец, едва достававший ему до плеча. Их соседство выглядело почти карикатурным.

Алконост заметил землянок и направился к их столу. Поприветствовав девушек, он махнул рукой в сторону своих спутников.

— Рад представить вам моих товарищей, Руха из Суховея, — ладонь Алконоста опустилась на плечо здоровяка, и тот учтиво склонил пепельную голову, — и Финиста из Гало, — низкорослый аёрнец отвесил изящный поклон. — Они совершенно одолели меня расспросами о вас.

Рух пихнул Алконоста локтем под ребра и гаркнул что-то на высоком аёрнском.

— Инриит илиум ири? — неуверенно повторила Селена. — Как это переводится?

— А у тебя неплохо выходит, — рассмеялся Алконост. — Это значит, «придурок, захлопни клюв».

— Кто заставил тебя это пить? — вмешался Финист, унюхав солоноватый аромат из чашки Селены. — Гидры готовят свои чаи из рыбьих кишок — сушат их и растирают в пыль, а затем скатывают в шарики и заваривают кипятком.

Селена с сомнением поглядела в чашку, пожала плечами и сделала еще глоток.

Кирина разглядывала гарпий, пытаясь припомнить все, что знала о них. Метеор, Суховей и Гало — бирюзовые, кобальтовые и индиговые одежды. Их Дома правили в трех городах-краях Аёрны — Солинари, Юри и Димитри. Вот и весь скудный запас знаний о пернатых пришельцах, который Кирина вынесла из Академии.

Впрочем, догадаться об их знатности можно было и без трех лет обучения за спиной. Гарпии вели себя дружелюбно, даже несколько фамильярно, но что-то в их манерах выдавало высокое происхождение. Возможно, дело было в осанке — все трое держали спины прямо, точно проглотили швабры, но двигались при этом легко и раскованно. Или в их взглядах сквозило снисхождение, старательно скрываемое под маской учтивости.

Алконост почувствовал ее интерес и вопросительно склонил голову набок. Кирина поспешно отвернулась.

— А что у тебя в тарелке? — гастрономический интерес Финиста никак не угасал.

— Это омлет, — пояснила Селена, подцепив вилкой остывшие остатки завтрака. — Его делают из яиц и молока.

— Яиц? — переспросил аёрнец. — Вы поедаете зародыши?

— Птичьи, — уточнила землянка и, спохватившись, быстро добавила, — в смысле, куриные. А еще перепелиные и некоторые другие, — Финист внимательно слушал. Селена совсем смешалась. — И рыбьи. Да, рыбьи. Икра на Земле — большой деликатес.

— А что на счет млекопитающих? — спросил маленький аёрнец. — Например, коровьи?

— Нет, их мы не едим, — растерянно отозвалась Селена. — Наверно потому, что их невозможно извлечь, не убив при этом саму корову.

— Отчего же! Можно дождаться, пока плод в ее чреве достигнет нужных размеров, и искусственно спровоцировать…

— Прошу, не продолжай! — взмолилась Селена. — Мы просто их не едим. Едим взрослых коров и маленьких телят, но пока теленок внутри коровы ему ничто не угрожает.

— Странно, — проговорил Финист. — Почти также странно, как яло-мийский чай из кишок.