— У тебя накопилось так много секретов, что я решил слегка облегчить твое бремя, — Айзек плеснул ей в стакан рома, сделав вид, будто принял заказ. — Летное училище и стишки твоего братца, — снисходительно перечислил он, — но это все мелочи. У этого болвана все равно ничего бы не вышло, он ни на что не годен. Однако ты утаила от меня и более занятные вещицы. Мне было крайне любопытно узнать, что наш принц готовится стать отцом, — Пенз не сводил прозрачных глаз с лица Кирины. — Но, конечно, больше всего я беспокоился о Селене. Ты так долго не передавала весточек о ней, а, оказывается, ее жизнь просто бьет ключом. Все ее хотят: Президент, Инга Реон, гарпии. Впрочем, я никогда не сомневался, что она далеко пойдет.

Кирине было безразлично, откуда Пенз все это узнал. Однако ее молчание он принял за шок.

— Не только у тебя здесь ушки на макушке, сестрица, — шепнул он, склонившись к ней, — есть и другие мышки, которые снуют прямо под носом у кошек.

— Айзек, — вдруг тихо позвала она. Пенз осекся, будто с ее уст слетело не его имя, а могущественное заклятие, — расскажи мне правду. Никакого Старшего брата нет, ведь так? Ты придумал эту сказку, чтобы возвыситься над нами, и слишком заигрался. Но зачем тебе мы? Я и Бруно. Ведь от нас нет никакого толку, ты сам так говоришь. Тогда зачем ты тащишь нас в пропасть? Зачем ты тянешь туда меня?

Кирина не ждала, что Пенз ответит, однако он облизал сухие губы, собираясь что-то сказать.

— Порцию рома с двумя кубиками льда да поживей.

Пенз отпрянул.

— Сию минуту, господин.

Бастет взобрался на соседний стул.

— Давай же, выскажи и ты мне свое «фи», — бросил он, покосившись на Кирину.

Девушка лишь равнодушно дернула плечом и отхлебнула ледяной ром. Айзек поставил перед маёльцем стакан и отошел к раковине. Некоторое время землянка с мантикорой пили в молчании.

— Я облажался по полной, — вдруг объявил принц, не дождавшись укоров Кирины, — и улетаю домой.

Ферия приподняла бровь в слабом удивлении.

— На Маёл?

— Да. Дед уже выслал за мной корабль.

— Это все из-за Гвен?

— Брось, — Бастет закатил глаза и горько усмехнулся, — до нее есть дело, разве что, Руху. И то, наш друг из Суховея так вступился за нее лишь из неприязни ко мне. Но он настроил против меня всех гарпий: Фина, Браво, Хонора и остальных. Даже Алконоста, хотя кто-кто, а он точно бы не стал церемониться с той птичкой, которая принесла бы ему в подоле неугодное яичко. Все планы моего августейшего деда пошли прахом. Мне больше нечего делать на Земле.

— А как же Гвен и ребенок? — Кирина подняла на маёльца начавшие мутнеть глаза. — Что будет с ними?

— Ничего хорошего, — Бастет поболтал ром в стакане. Лед звякнул о стекло. — Девчонка не понимает, что я поступил так ради всеобщего блага. Этот ребенок принесет ей только горе и беды, особенно если окажется мальчиком. Императорские бастарды приносят много неприятностей и в спокойные времена, а сейчас трон Лоторов больше напоминает колченогий табурет, готовый рухнуть в любой миг. Враги моей семьи попытаются использовать этого ребенка против меня. Гвен навсегда потеряет покой, если он появится на свет.

— Тогда зачем ты сделал ей это дитя?

Бастет кинул на Кирину снисходительный взгляд.

— Дети иногда появляются вопреки воле мужчин, в твои-то годы пора об этом знать, — фыркнул он. — Я вообще не собирался с ней спать. Не полезь она в мою койку, все окончилось бы к обоюдному успеху: я подобрался бы к Метеору, а она — выслужилась перед Гамаюном. Да-да, ваша сказка про Золушку и ее прекрасного принца отнюдь не о нас. Вряд ли бедная падчерица тайком читала письма возлюбленного, которые тот писал деду, и доносила на него своей пернатой мачехе. Мы оба использовали друг друга, только Гвен не подозревала, что как раз это у нас взаимно. А потом ей пришло в голову искать государственные тайны у меня в штанах, — Бастет тяжко вздохнул. — Должно быть, ее надоумила Тесс, она-то в этом мастерица.

Кирина вновь не стала осуждать принца, и тот благодарно улыбнулся ей за проявленное безразличие.

— Я безумно устал, — вдруг признался он, вглядываясь в бордовые пучины на дне стакана, — от этой ноши, которая досталась мне по наследству. Останься в живых мой отец, он справился бы куда лучше меня.

Кирина вскинула голову.

— Ты словно озвучил мои мысли, — горько усмехнулась она и пояснила в ответ на вопросительный взгляд принца, — я о Бруно, моем младшем брате.

Землянка приготовилась услышать что-нибудь едкое о том, что сравнивает несопоставимые вещи, но маёлец серьезно кивнул.

— Предлагаю тост, — провозгласил он, поднимая стакан, — за крепкие хребты, которые не сломить никакому наследству.

Кирина и Бастет залпом осушили стаканы. Девушка сморщилась от огненного кома, прокатившегося по глотке, а принц скребнул когтем по стойке, подзывая Пенза.

— Бутылку рома. А лучше две.

Айзек достал напитки из-под стойки с каменным лицом. Бастет взял по бутылке в каждую руку и соскользнул со стула.

— Пошли, — скомандовал он.

— Куда?

— Тебе предстоит всю жизнь нянчиться с бестолковым братом, а мне — с бестолковой планетой. Но сегодня я хочу гулять.

В любой другой ситуации Кирина проявила бы большую осторожность, но сейчас это объяснение показалось ей исчерпывающим. Она отвернулась от Пенза и отправилась вслед за пришельцем.

Кирина решила, что Бастет ведет ее в апартаменты, однако они, не останавливаясь, миновали жилой сектор.

От подогретой воды бассейна в прохладный воздух поднимался легкий парок. Бастет запрокинул голову к небу и глубоко вдохнул. Кирина подошла к краю крыши и оглядела сад, разостлавшийся у ее ног.

Маёлец поставил одну из бутылок у кромки бассейна, а со второй скрутил крышку и влил в себя ром, вскинув ее над широко разинутым ртом.

— Угощайся, — принц протянул бутылку Кирине, утерев усы меховой кистью.

Ферия последовала его примеру. Бастет довольно ухмыльнулся.

— Пить ты умеешь. А петь?

Кирина помотала головой.

— Это не важно, — пришелец сделал еще глоток, — просто подпевай.

Кирина подумала, что он затянет что-то на старомаёльском, но принц прикрыл глаза и запел хорошо знакомую ей попсу. Голос у него и впрямь был дивный, мягкий и чарующий. Даже вульгарные шлягеры в его исполнении разили в самое сердце.

— Присоединяйся, — велел принц, приоткрыв левый глаз.

— У меня не получится так же красиво.

— Через полчаса не будет никакой разницы, — хмыкнул маёлец, сунув ей в руки бутылку.

Кирина помялась и неуверенно запела, стесняясь своего непоставленного голоса. Однако в дуэте с Бастетом он зазвучал сносно, даже хорошо. Хотя, возможно, это ей нашептывал ром.

«Но ведь действительно — какая разница?» — Кирина пела и пела, выплескивая накопившуюся горечь.

— Теперь ту — про розы и предательство, — скомандовал Бастет, пытаясь совладать с икотой, и они запели про острые шипы, которые вонзаются в невинное сердце точно кинжалы.

Когда совместными усилиями они опорожнили первую бутылку, сад уже накрыли сумерки. Пар осел росой на мраморную плитку. Бастет сорвал вторую пробку и внезапно протянул Кирине руку.

— Ч-чего? — заплетающимся языком поинтересовалась она.

Вместо ответа принц ухватил ее одной рукой за кисть, а второй — за талию.

— Я не умею танцевать, — виновато призналась она.

— Кто бы сомневался, — только и фыркнул он. — Всему приходится учить. Повторяй за мной: раз-два-три, раз-два-три, поворот! Шевели своими плоскостопыми ногами! Вот так! Раз-два-три! Поворот!

Кирина неуклюже переставляла ноги, наступая принцу на мыски и сама хохоча над своей неповоротливостью. Бастет смеялся тоже, кружа ее все быстрей и быстрей. В вечерней тишине их смех гремел так, что Кирина не сразу сообразила: они танцуют без музыки.

— Ну вот, — выкрикнул Бастет, блеснув клыками, — не такое уж ты бревно!

Он развернул Кирину в стремительном па. Девушка поскользнулась на мокрой плитке, взмахнула руками, но не удержала равновесия и рухнула в воду. Секунду побарахтавшись, она погрузилась с головой. Кирина все опускалась и опускалась, но ноги никак не находили дна. Она и подумать не могла, что бассейн на крыше может быть столь глубок.