Алконост посмотрел на маёльца с раздражением, но Селена продолжила расспросы:

— А чем пахну я?

— Возбуждением и азартом, — тут же сообщил Бастет. — Больше всего этот запах напоминает перец. Или ядреную касианскую соль. Рядом с тобой вкусно есть мясо, — из уст маёльца это прозвучало как комплимент. — Кстати, наш друг из Метеор пахнет схоже.

Алконост, встречавший каждое замечание маёльца холодным недовольством, впервые взглянул на него заинтересованно.

— Наверное, это из-за Сказок, — неуверенно предположила Селена, но пришелец ее не дослушал.

— А вот Линда… — начал он.

— Не смей, — процедила Реон, бросив на него ледяной взгляд.

— Все в порядке, принцесса, — промурлыкал он. — Ты пахнешь сладко-сладко, словно мертвое мясо, которого едва коснулась гниль.

Щеки Линды пошли багровыми пятнами, и Бастет довольно продолжил:

— Кирина пахнет разом всем. Когда она рядом, я словно оказываюсь в кухне, где от каждой кастрюли идет свой дух, а вместе они составляют клубок, который я не в силах распутать, — Ферия нервно сглотнула, но Бастет, увлеченный собственным монологом, кажется, этого не заметил. — А вот о Капитане и Ло я не могу сказать ничего. Их холодная кровь напоминает остывший бульон — никак не разобрать, из чего он сварен.

— А чем пахнешь ты сам? — спросила Селена.

Бастет лукаво усмехнулся.

— Алкоголем. Спирт перебивает все запахи.

— Приехали, — резко сообщил Капитан.

Автомобиль миновал кованые ворота и въехал в прямоугольный двор. Сквозь тонированное окно Кирина разглядела белоснежный дворец, опоясанный зелеными террасами, с которых клонились вниз причудливые тропические деревца. Здание не уступало размерами Посольству, а убранством намного превосходило его. Кирина потрясенно качнула головой, гадая, кому принадлежит это великолепие, когда расслышала, как Линда со свистом втянула воздух. Остекленевший взгляд блондинки подсказал ей, что перед ними раскинулась резиденция Реонов.

Вегас, Протей, Орион и Петрос, по обыкновению, первыми покинули лимузин. Касианцы зорко оглядели территорию, вскинув силовые щиты, однако здесь в подобной предосторожности не было никакой нужды: в небе над имением мерцало силовое поле. Вегас просунул голову в автомобиль и разрешил звездам телешоу выбраться наружу.

Из всей их восьмерки один Алконост не был впечатлен особняком Реонов. Кирина попыталась представить солинарийские чертоги, ожидавшие его возвращения на Аёрну, и невольно посмотрела на Метеора с осуждением. На ее недовольство он обратил не больше внимания, чем на золотые статуи, раскиданные меж фигурных кустов.

Зато Селена и не думала скрывать потрясения.

— Вот это хоромы, — присвистнула она, обращаясь к Линде. Та не удостоила ее ответом.

Касианцы проводили их к парадному входу, где уже поджидал дворецкий, любезно распахнув для них дверь. Кирина очутилась в светлом холле, таком просторном, что по нему наверняка гуляло бы эхо, не будь его стены обиты драгоценным амарантом. Десятки портретов взирали на гостей из тяжелых золотых рам. На каждом была изображена Линда Реон. Всю ее жизнь можно было прочесть на лиловых стенах холла, как на страницах гигантского комикса. Вот она, еще маленькая девочка, облаченная в рюши и банты, восседает на руках громадного касианца, вот она на торжественном приеме в окружении гарпий и мантикор, а вот Утавегу сжимает ей плечи на пороге Академии. На самом большом полотне Линда, обряженная в свадебное платье, двигалась и говорила — где-то в холле был скрыт голограф. В одной из теней на заднем фоне Кирина узнала себя: голову смазанного силуэта венчала корона с касианскими рогами.

«Похоже, я и впрямь стала частью истории».

У высоких дверей в противоположном конце зала замерла супружеская чета, окруженная съемочной группой. В мужчине Кирина сразу узнала отца Линды: ей достались его утонченные черты. Холеный землянин в золотом сюртуке гостеприимно улыбался им, сверкая искусственными зубами. Его волосы, такие же платиново-белые как у дочери, были стянуты в тугой хвост, однако кожу покрывал благородный золотистый загар.

Об руку с ним стояла коренастая женщина в алом платье. Она тоже была блондинкой, но ее волосы, взбитые в тяжелые локоны, отливали соломенной желтизной. Грузная фигура, облаченная в многослойные шелка, казалась поистине монументальной, как и грубое лицо, точно вытесанное из скалы. Лишь пронзительно-синие глаза выдавали ее родство с изящной Линдой, и льда в них было еще больше, чем во взгляде дочери.

Инга Реон поприветствовала гостей и пригласила пройти в столовую, где их уже поджидали министры и магнаты. Ее цепкий взгляд поочередно остановился на Алконосте, Церсее и Бастете, чтобы ни у кого не возникло сомнений, к кому на деле обращены ее любезные слова. Напоследок она скользнула глазами по Селене, и первой прошла в высокие двери.

Девушки и пришельцы расселись среди элиты Панграда за длинным столом. Кирина почувствовала себя не в своей тарелке, увидев перед собой дюжину серебряных приборов. Из кухонных дверей выплыли официанты, неся на трех пальцах огромные блюда, ломившиеся под весом изысканной снеди. Когда перед ней воздрузили двухметрового осетра, запеченного со сливками и грибами, Кирина невольно подумала о том, понимает ли Инга Реон, какое впечатление произведет на панградцев столь показное изобилие. Она взглянула на хозяйку, восседавшую во главе стола. Внимание Инги было приковано к дракону, гарпии и мантикоре.

«Ей нет никакого дела до мнения землян, — поняла Кирина, — она хочет произвести впечатление на Союз».

Гости приступили к еде, ведя неспешный разговор о политике и экономике. Кирина искоса поглядела на Селену, в надежде узнать, какие приборы надлежит пустить в ход первыми. Однако Сорса и не думала о подобных премудростях. Ухватив самую большую вилку и нож, она усердно расправлялась с рыбой, пока Алк орудовал десятком разных анхов. Министр экономики позволил себе смерить ее снисходительным взглядом, однако тут же стушевался под немигающим взором Метеора. Он утер вспревшую лысину и торопливо отвернулся.

За пустыми разговорами и полными тарелками пролетели три часа съемок. Инга Реон призвала дворецкого и распорядилась проводить телевизионщиков, после чего пригласила гостей в курительную комнату. Не требовалось особых пояснений, чтобы понять, что приглашение адресовано не всем. Несколько чиновников и бизнесменов поспешно раскланялись с хозяйкой и удалились вслед за съемочной группой. Супруг Инги был отослан прочь одним движением ее брови. Любезно улыбнувшись на прощание избранным, он без промедления ретировался. Линда проводила отца тоскливым взглядом.

Оставшаяся публика поднялась по мраморной лестнице в курительную комнату. Помещение располагалось под самой крышей, и по хлопку Инги панели потолка разъехались, открыв стеклянный купол над головами гостей. Комнату залил вечерний свет. Лиловые стены почернели в багровых лучах заката.

Инга опустила грузное тело в глубокое кресло и вставила тонкую сигарету в мундштук. Мраморным изваянием за ее спиной замерла дочь. Как по сигналу, глуповатая любезность сползла с лиц гостей, и на них зажглись плотоядные улыбки. Послышались тихие разговоры, не предназначенные ушам простых смертных.

Кирина растерянно присела на диван рядом с Капитаном, не понимая, для чего они оказались тут. Церсей казался напряженным, Лернэ — и вовсе потерянным. Зато Бастет легко влился в круг приближенных Инги, а к Алконосту стали постепенно стягиваться магнаты с толстыми сигарами в зубах. Селена отказалась от предложенного кальяна, но приняла тарелочку с тонкими ломтиками голубого сыра на серебряных шпажках. Она с интересом прислушивалась к разговорам, когда к их дивану неспешно подплыла Инга Реон в сопровождении дочери. Одного взгляда владелицы Фармоса оказалось довольно, чтобы важные мужчины в дорогих сюртуках растворились среди клубов дыма, посасывая кончики коллекционных сигар.

— Как вам понравился обед, господин Сот? — любезно осведомилась она.