«Длиннее ночи самой длинной…» Длиннее ночи самой длинной, Короче дня, когда зима, Теперь меня, как паутиной, Опутала тоска. На свет бы божий – туда, где люди, Да гири будто на ногах. И шаг не сделать. Я в сосуде Кирпичном: в четырёх стенах. Окно в решетке. Дверь стальная. Запоры хищнее зверья. Теперь я только понимаю, Как все неправы мы и я. Снежинкой нежной на ладони Скоропостижность жизни тает. К чему же нам зверьё-запоры И дверь, как смерть, стальная. Кто издаёт законы эти? И почему же мы молчим? О, если, если бы ответить, Ушел бы, право, в монастырь. Длиннее ночи самой длинной, Короче дня, когда зима, Теперь меня, как паутиной, Опутала тоска. Она уже сдавила горло — Как в прорубь и под лёд. Всё крепче хватка, туже ворот, А сил моих – наоборот. Вот-вот, и небо отзовётся, Погасит звёзды до звезды, Той, что Рождественской зовётся, Во Промысел и чтобы жили мы. «Мне стало нравиться вставать…» Мне стало нравиться вставать Осенними ночами до рассвета. Как дышится… Как хорошо мечтать И обнаруживать при этом человека. Особенно когда ни ветерка, А звёзды медлят гаснуть; Когда всё царственней луна Издалека, чем ближе счастье. Возможно кажется рукой, Лишь поднеси ладонь лучисто, чистой Управить мир, всего одной, Чтобы ни войн, ни подлости корыстной. Но только разум о земле И нас на ней во имя Прекраснейшего чуда – всем Жить долго-долго, Жить счастливо… «Не отгоняйте грустных тем…» Не отгоняйте грустных тем, Как псов бездомных и недобрых, Особенно под вечер, когда день, Устав от дел насущных, ждёт сердцеподобных. Какая ни была б печаль, Всегда даст больше, чем уронит. Сердечней сердце, когда жаль, Не потому что нет, что не иначе жизнь проходит. Дарите щедро – не в карман, Душа босая откровенней, Хотя шёлк тоже не обман, Когда с плечей он при свечах спускается и медлит. Не говорите сгоряча, Что в этот век никто не нужен, В ком совесть, честь, живёт душа… Да, он суров. Корыстью, да, простужен. Но это всё-таки болезнь, Давнишняя, тяжёлая, и всё же Земля цветами ещё есть, И в музыке она на облака похожа. Спешите жить не торопясь, Теряйте, чтобы было больше Цветов и увлажнённых глаз — На нас такие мы возлюбленно похожи. От маеты до голубей с руки
Прислушиваюсь… Тикают… Бросил тапочку – не мышь. Когда-нибудь привыкну я, Но не теперь, как говоришь Ты, о которой вспомнил я. Без факела в ночи Нашёл. Слепил историю, Вернее, из груди Достал уже готовую. Слегка провёл рукой, Другой же отстранил, Не дальше – под луной, Чтоб рассмотреть, что не забыл. Ты та же, только старше, Прошу прощения, мудрей. С дымком волос, но это даже Не седина – вуаль скорей, Чтоб чуть украсть не увядание, Но не тревожно, а слегка, Когда излишне сострадание — Особенно и более слова. Нечаянная встреча Под Новый год. К чему? Ответ сутулит плечи, Зовёт идти к окну. И что же я увижу, Когда темным-темно? Что тикают, я слышу, Помню, что не всё равно. А кроме, что же кроме? Зачем теперь я у окна? Ответ – как ветер в поле, Особенно и более когда Всё ниже, ниже небо… Луна – свеча, нет ни одной звезды… Тебя я вспомнил – всё за это: От маеты до голубей с руки. Любовь. Джоконда. Музыка Неправда всё, что не любовь. Она и грех, и покаяние во имя Греха, но упаси, чтоб кровь за кровь, Чтоб в лик – лицо, молитва – имя. Кто ищет лёгкого пути, Судьбу, как карту, изучая, Чтоб миновать пустыни, обойти хребты; Кто каждый шаг по компасу сверяет — Её не встретит никогда. Она — Каприз, бесстыдница, чертовка, Иль так посмотрит, что века Гадают: кто же ты, Джоконда?.. Ответ как будто бы открыт — Смотри, не торопись, присутствуй, Но пристальнее чем она глядит, Тем откровеннее безмерность чувства. К тому же если проплывёт Шопен По клавишам, услышав вдохновение, Да при свече, наедине до стен, Чтоб только тени и головокружение… Не отыскать ответа никогда, Пока не влюбишься, поверьте. Одна лишь музыка права, Когда есть двое и не нужен третий… |
