Бей, барабан! Трубите, трубы! Моя история проста. Моя история банальна. Не вышел, братцы, в господа, Но также, как ни странно, И раб никчёмный из меня — Подобострастья мало. Так и живу, не то чтоб зря, Скорей устало. Перелистав календари, А их уже библиотека, Как я ни правил – не спасли Чернила человека. Не очень весело узнать Себя на самом деле, Когда тебе не двадцать пять В ближайший понедельник. Бей, барабан! Трубите, трубы! Я проиграл. Она забудет. Но не моля и без надрыва, Чтоб сердцу больно, чтобы ныло Под вечер больше, чем темнее Вид из окна и в мире целом. Я не о том, что это грустно, Хотя, конечно же, конечно… Жизнь пролетела узко, Как на базаре семечки беспечно Клюёшь, плюёшь себе под ноги. А время знай себе идёт. Оно отпущено и без дороги Назад, как и узнать, что ждёт. Ещё успеешь всё, всё сможешь, Пройдёшь любые виражи, Но промелькнула так, что рябь на коже. И ничего, чтобы согреть, в груди. Судьба права. Не виноваты люди. Сам примерял, носил… Не будем Кивать на то, что был не очень Материал, не просто стар, просрочен. Бей, барабан! Трубите, трубы! Я проиграл. Она забудет. «Безжалостна бывает правда…» Безжалостна бывает правда, Верней, всегда наедине с собой. Прощает всё, но только мама — Бессонницей, молитвою, слезой. Жаль, понимаем это мы, но поздно, Так откровенно, до души, Уже когда исправить невозможно, И мы молчим, как и вокруг кресты. Сегодня я гулял простором… Цветок-ромашка белая. Зрачок бессонницы, Он тоже жёлт. И смотрит будто неуверенно, Но день не прочен, Раним, как лепесток. Его коверкает погодой. Любой прохожий может Растоптать, Иль ходишь сам с такою Мордой, Что страшно с эдакой Детей рожать. Но как бы ни было, Уходит Любой день только В ночь. И в дрейф ложится Пароходик, Часов на шесть, Всё прочь. Жаль, это правило Не аксиома, Скорей условие Всего. Оно – порог, что в дом, Как и из дома, Зависит от Не перечесть чего. Сегодня я гулял Простором, Что степь, ковыль И ни звезды. Хотя и спрашивал Не очень строго, Хватило вздоху Выломать в груди Так откровенно И так много, Что, кроме горького, Другим Губ не касался воздух Долго. Всю ночь – пожар, Тягучий дым, А потушить бежала Тонко: Кому помог, Кого простил. Нет. Не бывает здесь На грешной Одним цветущим садом По весне. Он то морозом поутру Изрежен, То нет погоды прилететь Пчеле… Но это ладно, есть и кроме Топор в руках, спина в поту, Когда мы собственные корни С плеча: эх, эх! – и нет в цвету… Крест един, но плечо от плеча… Когда не будет даже звука, Не будет также тишины… И можно запросто, без стука Входить в пространство пустоты. Я ни о чём уже оттуда — Чем безголосому кричать? — Не попрошу; не отпущу, не буду Банально даже календарь листать. Но пока это всё не случилось, Даже не знаю, имею ли право, Окажите, пожалуйста, милость — Руку подайте мне, если упал я. Помогите мне, ангелы местные, До небесных, боюсь, не долечу. Не допустят грехи разновесные, Да и сам себе вряд ли белые их разрешу. Слишком много дороги обочиной. Долго очень, как в обруч душа, Потому и грустна, скособочена, А ей так, конечно, не обидно — Острее ножа. Все под небом и полюшком, Где крест един да плечо от плеча, Силой Веры разнится, как пёрышко Птицы убитой и той, что жива. «Укрой мою печаль судьбой…» Укрой мою печаль судьбой, О ночь, до звёздочки при звёздах. Я опрокинул вычурный покой, Теперь в шипах и белых розах. Для равнодушных слишком я колюч. Легко удачливым я слишком в белом, А середины затерялся где-то ключ — Так и живу, как птица, небом. Наверно, скажет кто-то: «Эгоист». И непременно будет кто в улыбке, Да тот же стройный пародист, Давно банальный, но привыкли. Всё это, право, ерунда. Беда другая если не случится: День прожитый без дня — Ни выругать, ни удивиться. Как на одно лицо толпа, С одним позором стадным, Я не любил ходить: ни за, Ни против; ни парадным… Вот этим стоит дорожить Вели́ко, щедро, без причин. В толпе – не труд простить, Но целая судьба, когда один. |
