«Воздух со вкусом снега…» Воздух со вкусом снега, Какой бывает по весне. Он был подарен небом И вздохом тихим о тебе. Участье чьё же было больше? Граница, но непрочная, как нить. А разделить – работа ещё тоньше, Чтоб предпочесть или забыть. Оставить спор неразрешённым И вспоминать, прикрыв глаза, Пока снег слоем ровным Ложится, как с небес звезда. Я это выбрал неслучайно, Мне подсказала всё весна. Март болен ей, хотя и мало Болезнь ещё снегов сожгла. Мы тоже, помнишь, заболели Немного раньше, чем цветы Уже имели право в белом, И лишь прекрасней в капельках росы… Она ушла, но всё равно… Что делать мне теперь? Гадать на гуще выпитого кофе? Залечь в берлогу, будто зверь, Когда изранен он и вышло крови Намного больше, чем в себе Осталось тёплой, жизнь дающей? А может быть, подать звезде Из глаз, как с рук, плывущий Туман отверженной души, С охапкой стрел, что в сердце точно? Они навылет не прошли — Перевернули часики, бежит песочек. Теперь ответ я не найду, Он злостью и печалью скован. Ещё на тонком я осеннем льду — Неверная, опасная дорога. Но что-то всё-таки ещё Уже растёт, даёт; не отнимает. Вновь имя есть, и тёмное лицо Вуаль печальную снимает. Не но́во, как давным-давно Нас этот омут увлекает, В нём море крови, слёз, но всё равно Кисть в краску, и резец ненужное снимает. «Я на веточку присяду…» Я на веточку присяду. Покачаюсь-раскачаюсь; Помечтаю-намечтаю, Размечтаюсь-намечтаюсь… Жаль, горизонт уже не далью — Приближается разлукой, Близкою печалью Да горьковатым: что же я оставлю? Что же я оставлю?.. Мне бы глупости все эти Да на ветер, да на ветер… Но тих, безветрен вечер, Тёплый, летний, словно плечи Той, которую я знал, О которой написал — Как не прощён был, даже проклят. Есть испытания, что голод, Чем голодней, тем слаще помнят Даже самый кислый творог. Ну вот, уже и покачался. Помечтал, намечтал, намечтался. Не знаю, возможно ли За это прощение? Судьба не умеет назад, А время – против течения, Тем более Если печально она Очень трудно и долго Каждый вечер одна. Греха, поклявшись, не возьму
Привстань. Приподнимись. Будь выше зависти бесплодной. Не осуждай, но оглянись, Плывя на лодочке моторной, На всех, кто тяжело веслом Гребёт, кому мозоли в радость. У них, конечно же, скромнее дом И сбережений не осталось Иных, но кроме белых птиц, Которые не в клетках, а на воле. Они порой грустят с ресниц И на губах горчат крупицей соли. А то возьмут и полетят: Печально, нежно, глубиной высо́ко В тот край, в котором говорят Так о любви, как верят в Бога. Дорога их не без греха. Они причастны и ранимы, Наоборот летят, а не когда Другие по приказу взмыли. Не потому ль так любят влёт Их от плеча, с колена, из засады… Но всё равно летят. Хранит управой Бог, Как в детстве всех нас мамы. Греха, поклявшись, не возьму. Я ничего не обещаю — Всего лишь тихою в ладонь приму, Хотя давно уже всё понимаю. Спрашивайте Мои одежды изнашиваются, А на новые нету желания. Я – как птица упавшая. Спрашивайте: «А страшно ли падать? Или страшнее было там, Где летал я?» Теперь без небес. Я на земле, чуть поломанный. Заползти могу в лес, Укрыться под крышей соломенной. Заделать дыру, Что совесть и честь. Кирпич к кирпичу. Раствором скромнее — Всё больше Остатком небес. Вот и ответ, Как первый снег, Что выпал в России. Выпал зимой — Не бывает красивей, И как с похмелья потом. Небо без нас, Оно не для нас. Мы на Земле Крестом Распяты?.. Кто – во спасение. Кто – чтобы час Неотвратимый Не сгинул расплаты. А небо? А небо! Оно – поцелуй в первый раз… А если ещё горела-летела комета — Всё правильно здесь, Как тогда и сейчас… Вечер и грустное Нарастающие грусти, Как созревшие плоды, Или нет, скорее гуси Те осенние вдали. Меня вечер не отпустит — Пробуравит, пригвоздит, Потом вышвырнет послушать, Как оно в груди стучит. У окна найдёт прохлада, И звезда не подведёт, Не совсем чтоб очень рада, Чтоб не так темно, как в гроб. Есть на то у ней причины, Не за пазухой – навзрыд. Она выберет руины И песочком под скрипит. Тем от тех часов песочных, Перевёрнутых не раз, Если быть совсем уж точным… Нет, не буду, не сейчас. Это всё потом случится, Будет время, лист и стол, А теперь хочу как птица, Но не небом – здесь, землёй. По которой шёл-иду, Спотыкаюсь и встаю; На которой грех и право Быть отпущенным ему Я узнал ещё до храма По дороге, что к нему. Там ВРАТА, а не к дверце По ступенькам труд идти, Там положишь столько сердца, Сколько есть его в груди. А нужен ли такой труд, если Можно меньше положить? Живи, Никто обмана не заметет, Но измерен и подсчитан, Как и взвешен, будешь Ты. Пусть уж лучше не отпустит, Пробуравит, пригвоздит. Раз так вышло, буду слушать, Чем оно в груди болит. |
