«Между долгом и подлогом…» Между долгом и подлогом, Балансируя, живём. Всем отпущено немного: Луны ночью, солнца днём. Но ладонь с рожденья правит, Наши пальцы гнёт к себе Сухожилием в суставе В ровный путь, на вираже. Так и помыслы в основе От рубашки, что своя, Нам не то чтобы оковы, Но и держат, и гремят. Рад рвануть бы, да потуги Быть свободным тяжелы — В кровь и кость не только руки, Но вся жизнь есть крест судьбы. Эта маленькая правда — Быт отшельника в скиту: Всё, что Дал, и всё, что надо, Ровно здесь, чем есть живу… Сыну
Не дай мне сдохнуть в нищете И проклятым быть сыном За то, что не был он нигде, Где все счета его моими были. Не повезло ему со мной… Я молодость провёл на барстве: Жил под небесною звездой, А домом было мне пространство. Пока делили нефть они, Кто нынче прав и правит, Гектары я пахал свои В местечке N от речки справа. Не став богатым, жил зимой На то, чем осень одарила. Помимо птиц над головой, Листвы, что золотом слепила, И строк, исполненных душой, Другого очень, очень мало было. А сын? Сын, как и должно, рос. И вот уже он вправе Задать отцу большой вопрос О низменном, но нержавеющем металле. И что отвечу я ему?.. Что молодость провёл на барстве, Жил на небесную звезду, А домом было мне пространство; Что не украл я, не убил, Не отобрал последнее у нищих, Что грех один всего и был: Я не скопил, кроме стихов, Тебе и малости, дружище. Но прежде чем судить, оставь Себе ты лучше право: Ответить, бо́льшим уже став И сам отцом сначала. И помогай тебе Господь. Живи достойно и богато. Ведь ты же кровь моя и плоть, Всех лет счастливейшая дата. А если бы? Нет, испохабит меня кабинет Если бы дали мне море, А лучше весь океан… Я рыбам построил бы город И всем по квартире раздал. Пусть вольные знают, во имя Цели какой же живут Люди, которых покинул Я, далеко не Нептун. Неплохо прибрал бы и небо: От горизонта за горизонт. Кто скажет: «Кощунство», – на это Отвечу: «Прости меня, Бог». Но только не вы, кто осудит, Рассудит, потом пригвоздит. О, странные, бедные люди! Молитесь все, и каждый грешит. А что, если неуловимый, Невидимый воздух собрать, Упаковать неделимый И честным едино раздать? Назвать имена?.. Уже догадались. В том-то и штука, друзья, Что неумытые не умывались, А в свиньях ходила страна. Черёд, наконец, до землицы, Кормилицы нашей, дошёл. Кровавые вёрсты-страницы — Даже вера костром и мечом Здесь в души внушалась. Вмещалась Сквозь кожу, мясо и кость. Кровищей земля поднималась, И ей же ржавела, как гвоздь, Которым легко укрепить бы, А мы для распятий опять Отливаем, куём и острим их Веков уже… страшно сказать. И в чём же причина разлада? Где ручеёк красных рек? В каждом из нас, как ни странно, Только в тебе: человек. Нет, я земли не возьму, Кроме той, что в отмер и навек. Возгоржусь. Не устою. Испохабит меня кабинет. Тайная вечеря Поднимая ладони, принять. Вспомни милость, она во спасение: Сколько ими ты можешь отдать Потерпевшим крушение, потерявшим последнее. Жизнь, увы, не бывает для всех Одинаково ласкова, добродетельна, Как с покаянием рядышком грех, Здесь по краешку всем предначертано. Кому воли не хватит, кому Не достанет банальной удачи. Всё известно Ему одному, Но он слишком высок, как и безмерен, И значит: Созданным нам по Образцу Крест един, что получаем, что платим — Просто этим бывает вовек, О, как множество нас не отмечено, Даже если преломлен был хлеб И разлито вино также под вечер. «Несчастный человек…» Несчастный человек… Но я же не в раю живу – в России. А этого добра здесь снег, Едва растает, глядь, опять картина. Белее белого бела, Как будто ангелы, что есть, Все пали. И белым множится верста, Ещё белее белым дали. В России всё через края, Уж если кровь, то крови море. Вот только счастья никогда Не выпадало больше горя. Море в море-океан. Теперь вот новое тысячелетие, Но, как и прежде, мы Страна из стран, Где всё убыток или бедствие. Всё та же редька, тот же хрен — Что цвет, что вкус, не лучше. Идём мы курсом перемен, Реформы скоро будем кушать. И это здесь: от руд, От газа и от нефти; В стране Иоффе, Где Алфёровы живут… Ей-богу, тут Не без лукавого из местных. О, эти пылкие мужи. О, эти мальчики-сюрпризы, Вновь облачённые умы — Податели и открывающие визы. Из века в век века… Теперь вот новое тысячелетие. И что? Да ни хрена В глобальном и как следствие. |
