«Ты говоришь, это глупо, не модно…» Ты говоришь, это глупо, не модно, Но разве сердце теперь не стучит? Или от чувств оно стало свободно И просто, как камень, лежит? Разве нет уже омута страсти, Когда весь мир исчезает и быть Ему остаётся лишь там, где пропасть им, Чтобы легко и свободно любить?.. Как же может забыться навеки Этот свыше ниспосланный нам, Верно, с небес дар в человеке, Когда он переходит из здания в храм?.. Что же есть, если в это поверить, В нас душа? И зачем нам она? Неужели чтобы просто проветрить Её в быстрой постели, увлекшись слегка?.. Нет, я не верю. Пусть глупо, не модно, Но есть величины, и им навсегда Из здания в храм всепогодно Открыта в полёт полоса… Кроме живи Убить меня мало… Да и проку – ноль, Потому что, как до, И потом бы не стала Земля людьми другой. Не надо глобальностей, Эпатажностей, странностей — Всё это как лезвие наоборот. Ведь суть и давно Не в ментальности, А в возможности выбора, Но без кляпа в рот. Будь он историей, Будь он традицией, Даже долгом надуманных догм, Слишком стары, Слишком не новые Все эти страницы Кровью теперь Во имя чего-то потом… Мы все на земле, И все лишь единожды. И этой религии Нет визави. Ибо всё остальное — Просто цвет кожи, Меридиан места жительства, И ни намёка о чём-то ещё, Кроме ЖИВИ… «Какое-то поветрие болезни…» Какое-то поветрие болезни Мне душу точит всё сильней. И с каждым днём день бесполезней, И день за днём ещё больней. То вялостью придёт дремота. И в скуке беспросветной день, Как неудачная зимой охота, Он – злость, усталость, лень. Глаза, упавшие, туманит. Наводит лень тень на плетень, Так, верно, только умирают, Но не живут, как я живу теперь. Вчера ещё мне всё знакомо, Но рыжих трав приход неотвратим… Хотя старо́, хотя не но́во, И всё равно как горек этот дым. Он даже в небе необъятном Мешает солнцу, чтобы оно Ныряло в облако приятно, И не рекой, мелеющей давно. Малое в огромном не заметить — Много проще и сложнее жизнь, Она – как скромный полевой букетик: Чем живёшь, где родились. Собирайте только полевые, Оранжерейные не от небес. Пусть будут только самые простые — Как небо, речка, луг и лес. «Тропинкой узенькой, что в поле…»
Тропинкой узенькой, что в поле, В траве теряется легко, Иду, поникший, словно горе, Слезой не ставшее ещё. Мне жаворонок песню с неба, Прохладу нежный ветерок И травы – шёлк, чтоб не был Тяжёлым путь для ног. Мне солнце ласково лучами Дорогу стелет из тепла, И листья тень хранить устали Под деревом у дальнего холма. Все дружно, будто сговорились, Чтоб только радовать меня, Но нет, ничто не изменилось — Печальна узкая тропа. Простите мне природы праздник, Что с вами пир не разделил. Он нынче мне как тот заказник, В котором кто-то жизнь убил… «Какая ночь, какие позолоты…» Какая ночь, какие позолоты! Всё фейерверк, застывший на лету! Словно гончую большой охоты, Я в небе выбрал яркую звезду. Она меня ведёт по следу, А грудь теснят сомненья и порыв. В том добрую узнав примету, Смотрю звезду, другие позабыв. Я голову теряю снова, Хоть раны старые свежи́. Мне всё опять так но́во, Что сердце рвётся из груди. Пусть будет так, как будет… Здесь наперёд нельзя гадать. Жить без ошибок прошлое нас учит, Но как без них о них узнать?.. «Лучом серебряным блеснули в небе…» Лучом серебряным блеснули в небе Два облака под солнечным дождём И, разделившись, растворились где-то, Быть может, чтобы вновь сойтись потом. У них осталась в небе необъятном Надежда встретиться хоть раз ещё. Утешение не очень-то приятно, Но лучше, чем всё было, всё прошло. Судьбу мы часто ищем по приметам И в снах пытаемся найти ответ. Она ж толпа и, как всегда, одета Без особых, чтоб узнать, примет. Терять, но не хранить нам выпадает раньше, Причём небрежно, свысока, Не утруждая сердца даже, Благословить простым: прости меня… |
