Она не обратила внимания, как дверь в кабинет снова скрипнула.

— Может быть, на его фоне… Ну, вы меня понимаете? Что-то кому-то могло померещиться.

— Неплохо придумано, — раздался знакомый голос. — Но не надо — я уже здесь.

— Как ты сюда попал?

Лида бросилась к Бену. Кто-то пытался ее остановить, но, повинуясь жесту Максима Евгеньевича, отступился. Да и что она могла, бестолковая, безоружная девочка-неумеха?!

— Ничего сложного, просто шел по улице. Никто меня не остановил. Со мной никто не хотел связываться, народ расступался, только и всего. Ведь нельзя же так вот запросто подойти и спросить: «Товарищ, вы почему без головы по улице ходите?» Может получиться неудобно. Ну, разумеется, в этом была определенная сложность: мне же нужно было узнать, где находится здешний Серый Дом, а люди от меня шарахались. Совсем народ неотзывчивый стал.

— И как же ты…

— Представляешь, вспомнил. Ведь я был в Красноярске, сколько лет прошло… Ты прости, что так долго пришлось ждать, но быстрее просто не вышло: пока вспомнил, пока дошел, пока внутрь пробрался.

— Это мой дядя! — голос Лиды зазвенел. — Он пришел за мной, чтобы вы не подумали, что я сумасшедшая.

— Ну, и как вы теперь считаете, племяшка моя здорова али нет? — спросил Бен, обнимая Лиду.

— Состояние здоровья Лидии Павловны больше не внушает опасений, — усмехнулся Максим Евгеньевич. — Но вы должны понимать, что ваше экстравагантное появление не может не заинтересовать компетентные органы.

— Я понимаю, — спокойно ответил Бен. — Вот так вот… Люди друг друга не видят, не замечают, только охранник… Он взглянул на меня, когда я прорывался через турникет, и теперь с ним… нехорошо. Надеюсь, у вас тут есть доктор? Парнишка требовал у меня документы, а что я сделаю? Если нужен паспорт с фотографией, то в Метрополии такое не в ходу.

— Как ты меня нашел? Как догадался?..

— Рассчитал, что, если жизнь не слишком изменилась, искать вас надо в здешнем Сером Доме. Если бы этот вариант не сработал, отправился бы к Алексею Жукову.

Дальше Лида слушала вполуха. Она вспомнила, как давным-давно, сегодняшним утром, ее привезли в этот дом. Вспомнила парня на вахте, совсем молодого, смуглого, с круглым плоским лицом.

Вокруг началась какая-то движуха, люди повскакивали со своих мест, дверь в коридор распахнули и больше не закрывали. Поняв, что самая выигрышная позиция — быть рядом с Максимом Евгеньевичем, Лида двинулась вслед за ним, но чуть позади, чтобы глаза не мозолить. Рядом шел Бен.

Около проходной уже собралась небольшая толпа, из центра которой доносилось монотонное бормотание:

— Нет головы… Нет головы… Нет головы!

— Скорую бы надо вызвать, — слышалось в толпе. — Психбригаду.

— Так точно! — Бен рявкнул на весь вестибюль. — Нет головы, как будто никогда и не было! Смотрите люди все! — и он издал булькающий звук, который заменял ему хохот.

Толпа моментально рассосалась, служащие попрятались по кабинетам.

— Зря вы так, — укоризненно покачал головой Максим Евгеньевич и принялся осматривать клетушку дежурного.

Кто-то пытался отпаивать луноликого полицейского водичкой. Через минуту Максим Евгеньевич вернулся, неся в руке открытую книгу.

— Ничего здесь не меняется, — грустно заметил он, отдавая человеку в полковничьих погонах книгу, на обложке которой значилось «М.А. Булгаков». — Дежурный читал на посту. Эх, как все неудачно срослось… Представьте себе: он читает Булгакова, сцену похорон Берлиоза, затем поднимает глаза и видит… — он кивнул в сторону Бена. — Да, придется, по-видимому, вызвать скорую.

Прошло полчаса. Важные люди в пиджаках и мундирах вернулись в комнату для допросов, а Лида все еще с тоской наблюдала, как пожилой врач и медбрат под руки отвели молоденького дежурного в машину скорой помощи. Еще одна жертва, причем, совершенно безвинная. Неужели кошмар никогда не кончится?! Поднявшись на этаж и остановившись в нескольких метрах от приоткрытой двери, Лиде удалось подслушать обрывок разговора:

— Вы же понимаете, эти люди не по вашей части, — убеждал кого-то Максим Евгеньевич. — Это не военные, не шпионы. Кто, находясь в здравом уме, зашлет на чужую территорию таких… экстравагантных типов? Они обычные штатские, с которыми случилась беда. Это, скорее, по нашей части. Хорошо хоть, никто не открыл стрельбу.

— Но они могут знать что-нибудь важное для обороны Республики!

— Все, что они знают, рано или поздно узнаем и мы. Обещаю.

По комнате прошуршал тихий ропот. В нем было много всего: и недовольство, и сомнение, но более всего — облегчение.

*****

Через полчаса Бена с Лидой вывели и посадили в микроавтобус. Она уже ничему не удивлялась.

— Мы арестованы? — спросил напрямую Бен.

— Ну… — протянул Максим Евгеньевич, — …ну и вопрос…

Он не поехал в представительском автомобиле, как положено большому начальнику, а устроился здесь же, в салоне микроавтобуса.

— Арестовывать вас не за что, вы не совершили никакого преступления. А что без документов, так за это полагается лишь штраф. Но вы не свободны, ибо на свободе вам идти некуда. Вы наши вынужденные гости, давайте так и договоримся.

— Что нас ждет? Или вынужденным гостям этого знать не полагается? — съехидничал Бен.

— Отнюдь. Уже поздно, так что сейчас поедем к нам в краевое управление, а завтра с утра — самолет. Полетим в столицу.

— Вы наблюдали за мной по мониторам? — Лида, наконец, сообразила связать свой монолог перед камерой с внезапным появлением Максима Евгеньевича.

— Да. Вы молодец, догадались.

— Вы бывший военный или из госбезопасности? — поинтересовался Бен.

— Я офицер запаса. Неужели так заметно? Но теперь я занимаюсь другим, и ваш случай как раз по нашей части. Я занимаюсь… — он помялся, словно прикидывая, можно ли доверять этим странным пришельцам, — …продвижением.

Бен с Лидой недоуменно переглянулись. Это как?!

— Продвижением? Вы что, работаете как те, что ходят по квартирам и предлагает купить разные товары, например, китайские утюги?

— Ну, во-первых, я не один. Я представляю очень влиятельную организацию, являюсь одним из ее винтиков, пусть и не из последних. И мы продвигаем не утюги… хотя можем и утюги, только, конечно, не китайские. Мы занимаемся продвижением идей, проектов, товаров и отдельных людей. Должен же кто-то работать на перспективу. Кстати, я поверил бы Лидии, даже если бы вы не явились.

— Его настоящее имя Борис Александрович Метёлкин, — сочла уместным пояснить Лидия. — Он мне родной дядя по отцу. Но все зовут его Беном.

— Хочу вам кое-что рассказать, — продолжал Максим. — Когда на Север пришла Беда, некоторые люди успели бежать из Города. Вы, Борис Александрович, должны это помнить. Одни добрались до поселений эвенков, другие достигли самого плато Путораны. Ситуация там была на грани гуманитарной катастрофы — в годы разрухи они оказались отрезанными от большой земли, брошенными на Путоране, как на огромном острове, окруженном болотами, которые с каждым годом делались все более труднопроходимыми. Сначала кончились лекарства, горючее, пришли в негодность бытовая утварь и инструмент, села последняя батарейка. Ни связи, ни медицинской помощи. Коренные народы спас лишь многовековой опыт выживания в практически полной изоляции. Лишь несколько лет назад их нашли наши разведчики. Люди Города рассказали историю, которая всем показалась фантастичной. Кто похитрее, ссылались на потерю памяти и молчали, кто поправдивее — поведали нам подлинную историю гибели Города и оказались в психиатрических больницах. Теперь этих людей необходимо реабилитировать. Так что я все равно поверил бы Лидии, но и вы проделали свой путь не напрасно… Даже если вы решите вернуться обратно. Вы избавите множество людей от ужасной участи — провести остаток жизни в закрытых интернатах для душевнобольных. И это только малая часть…

— И все-таки, что значит «заниматься продвижением»? — задала Лида вопрос, который давно вертелся у нее на языке и занимал ее куда больше, чем положение дел на Путоране.