На первом же привале Лида решила избавиться от ручной клади и рассовать собственные вещи по бессчетным карманам огромного рюкзачища. Вот тут-то она и оценила в полной мере предусмотрительность Бена. В рюкзаке оказалась провизия, в основном лапша, консервы, сухофрукты, имелся также шоколад и даже фляжка со спиртом. Не забыл он и про спальные термомешки, запасные носки, ножи, ложки, соль, сухое горючее и даже противомоскитный спрей.

— У меня было предчувствие, — ответил Бен на невысказанный вопрос Лидии. — Если побег невозможно предотвратить, нужно его возглавить. Вспомнил свою туристическую молодость и подготовился заранее.

— А откуда такие богатства?

— Из контейнеров натырил, — ничуть не смутившись, ответил Бен. — Как-никак, при складе служил. Эх ты, эффективный менеджер!

— Ну, кажется, у нас есть все необходимое, — пробормотала Лидия.

— Только пистолет жалко, — заметила Катя. — Из кармана вытащили, суки!

— Этот, что ли? На столе лежал, ну, я его и прихватил, — Бен вытащил из кармана пистолет с гравировкой «Дорогой Катюше в день совершеннолетия от папули». — Ничего себе… — уважительно протянул он. — В твоем-то возрасте.

— Во-первых, о возрасте женщины говорить неприлично! — парировала Катя. — Во-вторых, такой сейчас у каждого второго, эка невидаль.

— Людям, что, разрешили иметь оружие? — Бен, казалось, не верил своим ушам. — Добрая новость.

— Почему? — не поняла Лида.

— Потому что личное оружие могут иметь только свободные граждане. Рабам и холопам не положено, еще натворят, чего не следует.

Но в основном разговор, так или иначе, возвращался к предыдущей ночи, к приходу Красной Мглы. Перед этим устрашающим и величественным явлением стушевались и отошли на задний план все остальные ночные злоключения. Разбитая голова и порванные уши Катерины, ее пленение и чудесное спасение при других обстоятельствах дали бы ей пищу для разговоров на месяц вперед, но сегодня она предпочитала жадно слушать — как выяснилось, из них троих она была единственной, кто ничего не слышал о Красной Мгле.

— Так ведь не ты одна… Никто об этой чертовщине ничего толком не знает, — рассудительно заметила Лидия. — Видели Красную Мглу единицы, слышали — по крайней мере, у нас на Севере — почти все, но толком о ней ничего не известно. И предсказать ее приход невозможно. Когда все случилось, я далеко не сразу сообразила, что к чему — испуг мозги начисто отшиб. Да и вела себя, прямо скажем, позорновато. Вместо того, чтобы сразу шумовуху кинуть, понес меня черт на третий этаж… Хорошо, что Бен не стал ждать и сам вовремя подоспел.

— Я как почувствовал неладное, почти сразу рванул к нехорошему дому. Поначалу я не мог разобраться: то ли со мной что не так, то ли что-то случилось. А уже на полдороге услышал, как грохнула граната.

— Подожди, — нетерпеливо перебила его Лидия, — ты что же, ее не видел?

— Так ведь мы и не видим, — спокойно и терпеливо, как маленькой девочке, пояснил ей Бен. — Не видим в привычном смысле этого слова. Но мы знаем, что вокруг нас. Как бы это вам объяснить… Это какое-то другое видение, более полное. Наверное, это сродни ясновидению. Мы ощущаем не только свет, цвета и контуры предметов. Я, например, легко считываю температуру, удаленность, присутствие статического электричества. На расстоянии распознаю физические свойства материалов, различаю поляризацию света. Ты хоть помнишь, что это такое?

— Весьма смутно, — сконфуженно пробормотала Лидия, хотя не помнила об этом почти ничего. — И как только это все в голове помещается?

— С трудом. Сначала было жутко, дико. Я все путал. Потом привык, освоился и жил, не тужил. И вдруг вчера ночью передо мной все зарябило. Не знаю, помните ли вы, но иногда так рябил экран у очень старого телевизора. Тут для меня все и сошлось, ведь я слышал, что Мгла вызывает сильные радиопомехи. И погода — помните, как внезапно схмурилось? — а ведь Красная Мгла приходит только в пасмурную погоду. Эх, столько лет я мечтал на нее посмотреть. На Красную Мглу Заполярья. Боялся, конечно, но мечтал. И вот… Только мелкая рябь. А вы, девчонки, настоящие везунчики, мало кому выпадает шанс увидеть ее своими глазами.

— Прикинь, Кать, — смеясь выдавила из себя Лидия, — как нам повезло!

— По правде сказать, я зажмурилась и почти ничего не видела. Боялась, что огонь выжжет мне глаза.

— Нет, — усмехнулся Бен, — тебе только показалось, что Красная Мгла горячая. Ты увидела пламя, и воображение услужливо дорисовало остальное. Но это не так, Красная Мгла холодная.

Тут Бен посмотрел на небо, на солнце, которое стояло почти в зените, затем на часы. Девушки поняли его без слов: пора подниматься.

Вскоре беглецы покинули пределы местности, которую хотя бы условно можно было назвать цивилизованной.

— Итак… — рассуждал Бен на ходу. — Итак, сейчас для нас главное — выйти на старую дорогу, заброшенную Трансполярную магистраль. Иногда ее называют Мертвой дорогой, но для нас она — дорога жизни. Я знаю место, где располагалась конечная железнодорожная станция…

— Ты что-то путаешь, — возразила ему Лида. — Насколько помню, в Городе не было никакой станции.

— Разве я сказал «станция»? Я сказал «место». Итак… Я знаю конечную точку и примерное направление, в котором уходил железнодорожный путь. Мы пойдем наперерез и рано или поздно наткнемся на дорогу. Если потребуется, будем ходить зигзагами…

— А что потом? — поинтересовалась Катя.

— Учитывая все обстоятельства: предполагаемое состояние дороги, погоду и наши скромные возможности, нам предстоит идти по ней дней шесть-семь. Примерно сотню километров дорога идет практически прямо на юг, пока не уходит на левый берег Енисея.

— А потом?

— Потом нам придется сделать выбор: найти возможность двигаться дальше, вернуться по своим следам и сдаться властям Метрополии или погибнуть.

Таким образом, Бен предложил двинуться на юг правым берегом реки, держась старой заброшенной железной дороги. Никто не посмел ему возразить. Расчет был прост: сколь бы активно топь не поглощала территории окрестных лесов, ей не так уж легко справиться с железнодорожной насыпью из утрамбованного щебня. Путники уповали на эту дорогу как на единственный путь к спасению. По ней можно было бы протопать добрую сотню километров, пока дорога не оборвется, чтобы вновь объявиться на недостижимом для них левом берегу реки. А там… Этого не знал никто.

Лидия ни с кем не делилась своими соображениями, но была уверена, что этот план придуман Беном не вдруг, не вчера. Много дней… да что там, много лет Бен вынашивал его в подземельях Метрополии.

— Раз дорога существует, мы ее найдем, — приободрилась Катерина. — Будем смотреть по сторонам, к тому же у нас есть бинокль.

— А ты хотя бы представляешь, что следует искать?

— Старую железную дорогу. Нет?

— И да, и нет. Во-первых, на ней нет рельсов, даже не ищите.

— Как? — на два голоса воскликнули девушки.

— Еще в двадцатом веке их сняли и вывезли в Норильск. Чермет, — пояснил Бен, как нечто само собой разумеющееся. — Нам нужно искать насыпь с полусгнившими деревянными шпалами. Обращайте внимание на мелочи — вдоль дороги может валяться какой-нибудь инструмент или старые детали. Главное, помните — дорогу строили без малого столетие назад.

— И… — в нетерпении подстегнула его Лида.

— Даже в нашем климате этого достаточно, чтобы вырасти взрослому дереву. Дорога не стоит и не ждет нас, чистенькая и прямая как стрела. Ее нужно искать: среди бугров пучения, зарослей кустарника, деревьев…

— А ты… вы совсем ничего не помните? — осторожно поинтересовалась Катерина. — Вы ведь бывали здесь, верно?

— Я бывал здесь более двадцати лет назад. Значительную часть времени был пьяный. Я не помню, ясно? Но я постараюсь ее найти, — закончил Бен уже спокойнее.

Внезапно Катя запнулась и с тихим матом осела на землю, поджав ушибленную ногу. И зацепилась она не за корягу какую-нибудь, а за настоящую, хоть и проржавевшую рельсовую накладку. Бен поднял железяку, осмотрел клеймо.