Горящие связки соломы полетели в разные углы сарая. Орсо замер: вот сейчас решится, удастся ли его план. С полминуты ему казалось, что всё провалилось: огонь канул в вороха соломы и пропал. Но потом сразу из всех углов повалил густой дым, и вслед за ним выглянуло, словно любопытный зверёк, рыжее пламя.

— Разгорается! — радостно доложил кто-то.

— Хорошо! Пока не кидайте солому, а то задавите огонь… Эх, дыма сколько!

В бараке, несмотря на все его щели, становилось трудно дышать. Орсо тихо, но чётко скомандовал:

— Наружу! Поднимайте тревогу.

— Пожа-а-ар! — завопил молодой гардемарин Аньоло, выскакивая, как и полагалось по сценарию, на середину двора. — Помогите! Пожар!

— Аньес, Лигуэро, во второй барак! — загремел голос начальника лагеря. — Выводите людей!

— Ещё подкиньте, — хладнокровно скомандовал скрытый клубами дыма поджигатель.

В огонь полетели новые связки соломы, на сей раз уже сырые.

— Все наружу, — приказал Орсо. Сейчас люди могут уже задохнуться, нужно выходить всем. — Где Фабио?

— Здесь я! — громадный возчик возник из темноты, таща за собой двух ослепших от дыма товарищей.

В проёме дверей показались два солдата:

— Все наружу! — сами того не ведая, они повторили приказ Орсо. — Ты, ты и ты (палец солдата указал в том числе на Орсо) — за баграми, а вы и вот вы — хватайте вёдра и таскайте воду! Остальные — во двор, живо, живо!

Пробегая мимо солдат, Орсо легонько толкнул плечом стоящего у входа Родольфо. Это был сигнал: молодой Треппи и ещё пятеро бойцов из засады разом навалились на солдат, зажимая им рты, и поволокли в клубах дыма за барак; там предполагалось связать их и оставить до лучших времён. Через минуту Орсо краем глаза увидел, как Родольфо, прячась в тенях, выворачивает обратно, держа в каждой руке по ружью.

В соседних бараках тем временем поднимался шум: пленные кричали, что их тоже надо вывести во двор, что огонь может перекинуться сюда, что они все погибнут… Солдаты, повинуясь приказу начальника лагеря, бросились туда наводить тишину и прекращать панику. Обратно не вышел ни один.

Орсо огляделся: жители второго барака уже все, кажется, выскочили на воздух. И всё же… Посылать других на такое дело нельзя, придётся самому!

— Фабио! Тебе — одно ружьё, ваша рота пусть берёт караулку! Те, кто без оружия, вперёд не лезут, помнишь?

— Помню! А ты, командир? — Фабио удивлённо остановился.

— Я проверю, не осталось ли кого в бараке.

Фабио кивнул, схватил у пробегавшего мимо пленного ведро с водой и вылил на Орсо, окатив его с головы до ног. Орсо благодарно кивнул, сорвал с себя рубашку, обмотал мокрой тканью нос и рот, сунул пистолет за пояс и нырнул в подсвеченную красными огнями глубину сарая.

Горела теперь уже вся солома, и большая часть её уже превратилась в чёрный лёгкий пепел, летавший по бараку. Орсо огляделся, позвал:

— Есть кто? Поднимите руки!

Что-то зашевелилось у самых его ног — прижимаясь к самой земле, крепко зажмурившись, полз пожилой саттинец — присяжный поверенный. Он всё сделал верно: у земли дыма меньше, только вот полз он не туда, куда нужно!

— Вставайте! — Орсо рывком поднял его на ноги, натянул ему на голову мокрую рубашку. — Бегите прямо туда, не сворачивайте, здесь ещё нет огня. Быстрее, просто прямо!

— Да… да, я сейчас… я… туда, да, да… — забормотал спасённый и в самом деле тяжело побежал в сторону двери. Даже если наткнётся на стену, это будет та стена, где дверь… Но нет ли здесь ещё кого?

Орсо огляделся. Без защиты дышать становилось тяжело, он начал кашлять. И это оказалось внезапно кстати: его окликнули из угла:

— Я здесь! Не могу выйти! Во имя Творца… не могу!

Орсо рванулся туда, откуда его звали. Молодой рабочий, по какой-то причине не выскочивший вовремя из сарая, оказался в ловушке: над ним горел узкий навес, когда-то служивший верхним трапом в овине, а ему приходилось подпирать его руками, иначе горящие доски обрушатся прямо ему на голову. Оценив эту сцену, Орсо придумал только один выход: выдернуть его вперёд, рывком, как можно быстрее, и надеяться, что пылающие доски упадут позади.

— Дай руку! — Орсо протянул свою.

— Упадёт…

— Дай одну руку! По моей команде отпускай вторую и не сопротивляйся! Готов? Пошли!!

С этими словами Орсо изо всех сил рванул парня за руку вперёд; оба повалились на горячий пол, усыпанный тлеющей соломой, а позади с жутким шипением, рассыпая искры, обрушился навес. Грудь сдавило, сердце колотилось в горле; огромным усилием Орсо вскочил на ноги и поднял товарища:

— Опирайся на меня и шагай! Не останавливайся, иначе упадём оба! Понял?

— Понял… — сипло сказал тот и крепко ухватил Орсо за шею правой, здоровой рукой — левую он всё же успел обжечь.

Эти полтора десятка шагов были, вероятно, самым длинным путём, какой Орсо довелось пройти в его недолгой жизни. Каждый новый вдох был ужаснее предыдущего; под рёбрами разливалась режущая боль, ноги подкашивались, а на плече висел тяжёлый человек, который тоже не мог вдохнуть… Воздуха, налейте воздуха!

Какой-то короткий промежуток времени выпал из памяти Орсо, а вернуло его к действительности новое ведро холодной воды, вылитое на голову. Он судорожно, со всхлипом вдохнул и решился открыть один глаз.

В свете пожара видны были толпы выбежавших из бараков пленных… нет, уже не пленных! Теперь это бойцы его отряда, и они больше не заключённые!

Орсо встал (оказывается, он сидел на земле! Очень вовремя расселся!), проверил, на месте ли пистолет. Подскочил бравый Нелло:

— Караулка взята, солдат повязали, сейчас собираем оружие.

— Убитые есть?

— Трое, — Нелло помрачнел. — Раненых пятеро, но лёгкие.

— Хорошо. Где пленные? — Вот так-то, подумалось ему: теперь пленные — это айсизцы.

— Там, — Нелло показал рукой в сторону ворот. Орсо зашагал туда, стараясь не шататься, хотя в голове ещё шумело.

Пленные айсизцы стояли в кругу света от больших фонарей над воротами под охраной бойцов Нелло. Вид у солдат был не столько злой или яростный, сколько ошалелый. Перед Орсо бойцы расступились, и он подошёл вплотную в солдатам.

Начальник лагеря, красуясь свежим кровоподтёком на скуле, мрачно оглядел Орсо. Ну и вид у меня, подумалось юноше. Грязный мокрый, голый по пояс, волосы обгорели… прямо генерал, сразу видно! Отчего-то при этой смысли стало до того смешно, что он с трудом подавил улыбку. Но офицер воспринял его гримасу по-своему:

— Мы, кажется, не давали повода насмехаться над нами, сударь!

— Поверьте, я и в мыслях не имел смеяться над вами, — серьёзно уверил Орсо. — Здесь и без этого немало поводов для веселья. Хотя бы то, что мы теперь свободны и в честь такого праздника вам не будет причинено больше никакого вреда.

— Что вы намерены делать? Вы на чуждой территории, вам некуда идти! — мрачно сказал айсизец.

— Вас это больше ни в коей мере не должно беспокоить, господин офицер. Ваша роль в нашей истории, пожалуй, окончена. Вы будете заперты в кордегардии, утром вас, возможно, освободят местные жители. Оружие мы забираем, ваших раненых вы сможете перевязать сами, засим позвольте откланяться, — Орсо повернулся к своим бойцам:

— Заприте всех в караулке, проверьте засовы на ставнях.

Сам он отошёл к той группе бойцов, которая разбирала и проверяла захваченные трофеи. Здесь на него налетел Родольфо, узнал, несмотря на грязь и копоть, — и внезапно крепко обнял, стиснув так, что на мгновение вышиб дух из груди.

— Живой! Болваны, зачем они тебя туда отпустили?!

— Меня не надо отпускать, я сам ушёл, — усмехнулся Орсо. — Живой, что мне сделается.

— У тебя ожог на лице, — сказал Родольфо, и только сейчас Орсо почувствовал, что правая щека и ухо действительно горят. Бесы его побери, больно всё-таки! Надо будет потом ещё промыть холодной водой…

— Пустяки, облезет — зарастёт!

— Железный ты, что ли? — искренне изумился молодой Треппи.

— Командовать надо…