Ниари лишь облегчённо кивнул, не в силах от волнения что-либо говорить.

Ещё один прокол. Ещё пять капель тёмной, ненормально густой крови.

И в этот момент Иллар впервые шевельнулся. Поперхнулся, выплёвывая шоколад и, не приходя в сознание, закашлялся.

Эран тем временем закончил какие-то свои манипуляции и, отставив всё ещё кипящую жидкость от огня, повернулся к кровати.

— Сколько удалось в них удержать? — кажется, в процессе своего «алхимичества» он и в самом деле не следил за происходящим в комнате.

— Почти полная чашка, — дрожащим голосом прошептала хозяйка дома, не отводя взгляда от внука. Гайр уже, стиснув зубы, повернул голову сына на бок, не позволяя ему захлебнуться. Третий Страж, склонившись, с жутковатым, явно нелегко давшимся ему спокойствием разжал зубы ребёнка и ловко вытащил чуть было не запавший в горло язык. Его зять только молча кивнул, благодаря за помощь. Одна рука у него по-прежнему была занята чашкой, и сейчас было видно, что она дрожит. Лицо воина было таким бледным, что сквозь загар выглядело почти серым. И губа разодрана до крови. Эта привычка — закусывать губу в моменты волнения — у них с Ниари оказалась до смешного одинаковой.

— Две трети, — через силу выдавил он, не решаясь отвернуться от сына ни на мгновение. — Или чуть больше. Последний глоток выплюнул…

Маг кивнул. Потом положил ладони на грудь обоим детям и нажал. Оба издали громкий, леденящий крик. Короткий и совершенно не человеческий.

— Глубоко… Слишком глубоко… Будет больно, дружок, очень больно. Но другого выхода у нас нет. Ты же хочешь вернуться домой, да?

Потом маг повернулся к мужчинам.

— Держите его. Крепко. Очень крепко. Дамам лучше не смотреть.

— Мама, отвернись, — сипло выдохнул Ниари, наваливаясь на ноги племянника. За руки и плечи уже держали его зять и отец. Пожилая дама только прерывисто вздохнула. Покачнулась, упрямо выпрямляясь и не отрывая взгляда от мальчика.

— Отвернись, — мягко повторил просьбу сына Третий Страж, и она нехотя подняла руки, пряча лицо.

Маг на миг сомкнул ладони. Затем медленно развёл: между пальцев заплясала маленькая искрящаяся молния. На миг маг закрыл глаза. А потом опустил ладонь с молнией на грудь мальчика.

Комнату охватила ослепительная вспышка. Мальчик вздрогнул, выгнулся дугой и заметался в постели, стараясь вырваться из-под слепляющей, обжигающей молнии. И хотя на коже ребёнка следов не оставалось, его явно терзал огонь.

Эльф стоял с невозмутимо бесстрастным лицом, считая про себя оставшиеся мгновения.

Судорожное дыхание ребёнка и почти беззвучные рыдания хозяйки дома казались в тишине оглушительно громкими. Трое мужчин удерживали его без труда, но каждый миг, судя по их одинаково бледным лицам, отнимал у них не один год жизни.

— Только не умирай, пожалуйста, только не умирай… — почти беззвучно простонал Ниари, в отчаянии глядя на искажённое болью лицо племянника.

Маг отдёрнул руку и схлопнул молнию в кулаке.

— Шоколад больше не требуется, — бросил он, поднимаясь. — Зато ему важно знать, что он нужен здесь. Что его ждут и по-прежнему любят. Говорите с ним. Скажите всё то, что доставляет ему радость, а главное, помогает чувствовать опору и поддержку. Можете шептать на ухо, это не важно, нам всем слышать это не обязательно, только ему. Это будет ваша с ним тайна.

Облегчённый выдох всех присутствующих — кроме самого эльфа и бесчувственных детей — прозвучал на удивление слаженно. Потом Ниари первым неуверенно убрал руки, отпуская ребёнка. Его примеру последовал глава семьи. А вот с тревогой вглядывающегося в лицо мальчика Гайра Третьему Стражу пришлось тряхнуть за плечо, чтобы заставить его оторваться от ребёнка.

Жена военачальника тем временем, задумавшись лишь на мгновение, вскочила и с молодой прытью бросилась к внуку.

— А ну вон отсюда, все трое, — грозно приказала она, кивая в сторону внучки. — Тилле кто держать будет?

И совсем другим тоном, с поспешным, но почтительным поклоном в сторону Эрана:

— Благодарю вас, господин маг! Всё сделаю, как вы сказали. Я могу взять его на руки?

— На руки? — Эльф качнул головой. — Пока не стоит. Самая тяжёлая часть позади, но это ещё не конец.

Он отошёл к своему столу и взял флаконы с кровью. Разлил всё ещё пузырящееся варево прямо в кровь, закрыл крышками и поочерёдно зажал в ладонях. Яркая вспышка. Бурая жидкость в одном пузырьке стала молочно-белой, в другом — лазурно голубой. Удовлетворённо кивнув, маг поставил по пузырьку у изголовья каждой кровати.

— Здесь на тринадцать восходов. По тринадцать капель при пробуждении и затем по капле каждую свечу. Не пропускать.

С этими словами он сел рядом с девочкой. Жестом велел мужчинам не приближаться, пока он не разрешит. Несколько мгновений просто смотрел в лицо ребёнка, потом чуть запрокинул ей голову, тщательно ощупал пальцами горло, а затем и всё тело, так, словно искал переломы. Чуть нахмурился, положил одну руку на лоб ребёнка, вторую на живот. На пару мгновений закрыл газа.

— А тебе повезло немного больше, да? Но с братом вы теперь связаны как близнецы…

Он взял чашку, приоткрыл ребёнку рот и сам допоил остатками шоколада.

— С ней тоже следует говорить.

Поднявшись, маг щёлкнул пальцами, укрывая детей появившимся ниоткуда мягким тонким пледом. Не потревожив при этом столпившуюся вокруг родню. Ещё щелчок — и вся алхимическая конструкция исчезла, вся обстановка в комнате, кроме широкой кровати, вмиг стала прежней.

— Я сделал, что мог. Дети не умрут. Но есть ещё одна вещь, которую вам следует запомнить. Все тринадцать восходов и закатов, что они будут принимать элексир, есть они могут только то, что растёт на земле или деревьях. Мясо им есть нельзя. Ни крошки. Беда в том, что они будут его хотеть. Жаждать. Будут готовы умолять, хитрить, грозиться. Пытаться кого-то укусить, даже самих себя. Тени, что попытались захватить их, оставили очень глубокий след. Их частички всё ещё внутри. Я лишил их возможности вредить детям, лишил шанса покинуть их тела. Эликсир медленно растворит этот «мусор» и полностью очистит и их разум и тела. И раны, если те остались, залечит. Но, если тени испробуют кровь, то всё, что я сделал, будет напрасным. Сомневаетесь, что удержите — привяжите к кровати. Заприте. Делайте что угодно.

Миг подумав, он снова подошёл к кровати и нарисовал на кистях детей руну. Она ярко вспыхнула и, синхронно пульсируя, загорелась зелёным светом.

— Метки исчезнут, когда всё закончится, без следа. Но, если теням удастся попробовать крови, отметины станут красными. Слова могут лгать, магия — никогда.

Люди слушали его, боясь пропустить хоть слово. Даже изменение интерьера осталось почти без внимания — лишь Третий Страж мельком скользнул взглядом по появившейся мебели, словно стараясь убедиться, что что-то важное вернулось на своё законное место. Его супруга, судя по всему, даже не заметила разницы. Не отрываясь, она смотрела на внуков, которых уже почти похоронила, и ничего, кроме рекомендаций по их лечению, её не волновало. А младшие мужчины семейства лишь краем глаза отследили движение и, не найдя его опасным, вновь сосредоточились на словах мага.

— Тринадцать восходов?.. — задумчиво проговорил Третий Страж. — Господин маг, вы говорили, что с ними нужно говорить. Если говорить будет один человек, но одновременно с обоими — хватит ли этого? У всех у нас есть обязанности, которыми не всегда можно пренебречь даже во имя семьи. И, по возможности, я не хотел бы нарушать их.

— Говорить с ними нужно, лишь пока они не очнутся. Ваши голоса для них как путеводная нить домой. Это продлится восход, возможно, два. И первую каплю эликсира они должны получить в первые же пять лучин после этого. Затем достаточно, чтобы их вовремя поили и делали всё что нужно. И ещё кое-что. Жажда крови, мяса будет очень сильной, пугающей. Но дети не превратятся в монстров, у них не будет желания убить вас. Для них это просто голод. Словно разум не может насытиться ничем, кроме мяса. Относитесь к этому, как к лихорадке. Её нужно вылечить, переждать, пережить — и всё будет как прежде. И будьте крайне осторожны: в последние восходы голод будет таким сильным, что побудит желание укусить.