— Главное, чтобы нас потом не побили после твоих песен, - ухмыльнулась Ираниэль, явно посылая намекающие улыбки оркам-дозорным.

Да, гость - это почетно, но бойся оскорбить или прогневать хозяев. Все племя схватится за топоры, сабли и секиры, луки и заклинания, а тело бросят на поживу степным падальщикам. Если у тебя хватает уровней, то конечно, пострадает только само племя, но потом мстить за сородичей прибудут герои орков. Воинственные, крепкие, исполненные яростной веры в Теруна или Алианну.

— Когда это нас били после моих песен? - оскорбился Минт.

Дозорные орки развернулись, поскакали к кочевью во весь опор, а орчанка осталась. То ли провокация гостей - нападут ли на одинокую орчанку? - то ли желание потрогать секиру Гатара, а может просто самоуверенность молодости.

Дозорные видели, что Марена и Минт очень плохо сидят в седлах, и сразу исполнились к ним скрытого пренебрежения. Они видели и оценили уровни и профессии всех в группе, и заранее записали Брана и Нимрода, особенно Брана, в категорию "плохие бойцы". Настоящим воином в их глазах выглядел только Гатар, а Ираниэль представлялась скорее возможной помехой, которую потом можно будет увезти к себе шатер, бросив поперек седла, как военную добычу.

Разумеется, в отличие от Минта, ничего этого вслух юные орки не произнесли.

— А в той таверне на Зоомунде?

— Так это же мы там всех побили!

— Мы! - фыркнула Ираниэль, встретилась взглядом с орчанкой, которая подъехала ближе к ним.

Да, пожалуй, с быпуром стоило подождать, подумал в который раз Бран. Поход в подземелье авианов, пускай и выдался скучным и бедным на опыт, позволил Брану кое-что понять, наметить пути развития команды. Три пути, если уж быть точным, но опять и снова - спешить с ними не стоило. Не навязывать силой команде, а подождать, пока они сами дозреют и придут.

Поработать над командой, вылепить, уравновесить умения. Возможно, и быпур не потребуется. Недаром ученики героев годами ходили в этих самых учениках - растянутый во времени подъем уровней позволял не только не отставать в умениях, но еще и расти и взрослеть психологически.

Жаль только, подумал Бран, что понял я это сейчас, а не десять, двадцать, тридцать лет назад.

Мечтам Гатара не суждено было сбыться, по крайней мере, не в тот день. Никто не стал останавливаться и разбивать шатры из-за кучки чужаков. Вот был бы Гатар героем... хотя и тогда, возможно, не стали бы останавливаться. Все же перегоняемым стадам плевать, герой там перед ними или нет, им траву, воду и остальные дела подавай. В степях орков хватало рек, стекавших, как правило, к Срединному морю, но это не означало, что можно просто взять и остановиться где угодно.

— Мы встречали племя Однорогого Быка три дня назад, - сказал степенно выехавший им навстречу орк неопределенного возраста.

За его спиной скрипели телеги, носились и галдели дети, делая вид, что играют во что-то, но больше глазея на "странных и загадочных чужаков". Больше всего внимания доставалось, конечно, Марене и Ираниэль, и вовсе не из-за принадлежности к женскому полу. Внешность и то, что Марена выпустила Моростона размять лапы. Малышня тут же налетела, облепила черепаху, пытаясь забраться на панцирь, галдя наперебой, так что ничего нельзя было разобрать.

Впрочем, Марена все равно не знала орочьего.

— Они, как всегда, направлялись к соленому озеру.

— Ну конечно! - звонко хлопнул себя по лбу Гатар. - Стоянка у глубокого колодца!

Степь широка, подумал Бран, но в то же время поделена между племенами, чтобы не стукаться лбами, не драться из-за травы на пастбищах. Гатар забыл о том, но теперь вспомнил.

— Вперед! - вскричал Гатар. - Еще день-два, ну максимум три и мы будем дома!

На следующий день ближе к вечеру они увидели шатры племени Однорогого Быка.

9 день 8 месяца 879 года, степи орков, племя Однорогого Быка

"Укрепи волю мою, Терун, ибо не подобает воину", вознес Гатар короткую, рваную даже не молитву, просьбу. Терун не ответил, дрожь в руках и губах, слеза в правом глазу, волнение в груди не прошли. Возможно, бог воинов тоже считал, что не подобает так себя вести.

Гатар ткнул пятками в бока Резвого, посылая вперед, чтобы друзья не видели его состояния. Правда, так он быстрее приближался к родным шатрам, с выцветшими зелено-желто-белыми полосками, но разве не этого сейчас хотел Гатар? Столько лет на чужбине и никогда он так не волновался. Думал о родной степи с теплотой, говорил о ней с гордостью, но волнение и перестук сердца, словно то хотело выскочить из груди и побежать впереди лошади? Никогда.

— Я - воин, - напомнил себе Гатар, но тщетно.

Запах степных трав, недаром говорили, что тот, кто вдохнул его хоть раз, обречен вернуться. Но ведь он сбежал из дома, чтобы больше не видеть его! Что на него нашло? Духи гор помутили его разум, когда он заговорил о путешествии в родное племя? Почему он так волнуется?! Живы ли родители? Крошка Энта? Неприступная Мадыська?

— Я выгляжу недостойно, стану посмешищем, - напомнил себе Гатар.

Воля +1!

Подействовало, он собрался. Выпятил челюсть вперед, выпрямил спину, замедлил бег Резвого, заставил перейти на важный, медленный шаг. Не мелочь из норы суслика едет, Воин 141-го уровня! Почти что ученик самого Бранда Алмазного Кулака, который лично общался с Теруном и получил от бога в дар перчатку! Рассказать кому - не поверят, на поединок вызовут, с ума сойдут, будут Гатара носить на плечах всем племенем! Но нет, он должен быть сдержан, спокоен, всегда спокоен. Как сам Бранд.

— А ну стой! Назови себя! - навстречу выметнулись двое, тоже голые по пояс, тоже с секирами.

Гатар мысленно поклялся себе, что добьется и сможет, получит в дар секиру Джаггера Мясника и уж в следующий приезд!

— Гатар Моргат вернулся в родное племя, - свысока бросил Гатар.

Сколько он не был дома? Десять лет? Дюжину? Эту молодую парочку он не узнавал. Возможно, когда он уезжал, те еще бегали голозадые на четвереньках, крутили хвосты овцам.

— Непутевый сынок Анеи Моргат? - неожиданно прыснул парень.

Пастух 67-го уровня. Возможно, этим объяснялся недостаток ума.

— Что ты сказал? - прищурился Гатар, стараясь говорить сдержанно. - А ну, слезай со своей клячи и держи ответ за слова!

Ярость пыталась ударить в голову, застлать глаза багровым, но Гатар сдерживался. Кажется, он начинал понимать мастера Брана, почему тот всегда такой демонстративно сонно-равнодушно-спокойный. Когда настолько превосходишь противника, нет, когда настолько превосходишь живых вокруг, никак нельзя давать волю ярости и гневу. Слишком просто поубивать всех вокруг, а это недостойно. Ну что Гатару этот Пастух? Он же его одним мизинцем побьет!

Но и смолчать нельзя, особенно когда слова косвенно оскорбляют его родную мать!

Круг, прочерченный ножом по сухой траве и земле. Сверкающие глаза молодого пастушка, когда-то и Гатар был таким же. Молодым, дурным, желающим красоваться перед девками.

— А сейчас мы видим традиционный поединок внутри круга, - раздался за спиной голос Брана.

— Да в Стордоре в селах так же развлекаются, - насмешливый голос Минта.

Богатырский, медленный замах пастушка. Наверняка он казался себе очень умелым и быстрым. Гатар тоже был таким же, когда уехал из родной степи. Наглым и безмозглым, не смотрел на уровни, не понимал, когда следует придержать язык. Удивительное дело, для орка, выросшего с пониманием, что за слова надо держать ответ.

Гатар смотрел на продолжающийся, медленный и тягучий удар, и словно в прошлое заглядывал. Он покинул степи и охамел, все вокруг казались такими мелкими и жалкими, по сравнению с его могучим телом. Не было родителей, не было племени, казалось, некому было призвать его к ответу. Очень больно его тогда жизнь отхлестала по лицу, вразумила.