Иногда Лайан чувствовал, что за него уже всё решено. Его слишком часто возили в Джейстен, чтобы он проводил больше времени с Джоанной. Наследник императорского трона, отнюдь не был глупцом, он уже тогда знал, к чему клонят эти поездки, тогда-то он и смирился, раз он должен был взять в жены дочку князя, так тому и быть.
Чувство того, что скоро грянет гром, во всех смыслах этого слова, не покидала юного Кон-Итьена. Большую часть свободного времени он всячески помогал отцу в государственных делах, стараясь быть прилежным учеником и приемником. Он с должным почётом принимал обязанности старшего сына.
Его дорогая сестра, Атэла, всячески подражала матери, перенимая её манеру речи, привычки, походку и вкус в одежде. Ничего супротив сестры, Лайан не имел. Он любил её всем сердцем, хотя, её заносчивый характер часто выводил цесаревича из себя.
Как бы он не старался, отвлечься от мрачных мыслей у него не получалось. Он чувствовал себя паршиво, сказывалось то, что в детстве парень часто болел. С возрастом, он приобрёл крепкое здоровье, однако осадок от перенесенных болезней давал о себе знать, в минуты волнения и стресса. У Лайана было больное сердце, как у его деда, Ульериха Пятого. Дед цесаревича, подверженный сердечным припадкам, которые выражались в частых дерганьях и спазмах, умудрился выиграть две войны и приправить пятьдесят с лишним лет. Лайан поставил себе цель, во чтобы то не встало, с должным рвением подойти к правлению страной.
Сейчас, очередное собрание проводилось в кабинете императора. На совете собрались: брат Мария Мейстланда, Бреатфор, Лорд-Командир Красных Легионов, Деймон Оркалан, Фаил Акара и старый придворный маг Алкион Альгольф. Последнего Лайан знал ещё с пелёнок, а вот, по словам придворных, сам император рос в учениках у Алкиона. Никто не мог назвать точный возраст этого человека, выглядел он так, будто бы разменивает седьмой десяток лет, у него была длинная седая борода, что доходила ему до колен, такие длинные седые волосы, лицо его было покрыто морщинами, а глаза наполнены холодом и мудростью. Иногда он выглядел как маг из старых сказок и приданий, старый чародей на службе империи, у старика была привычка носить соответствующую остроконечную шляпу, что могла скрыть его лицо. Но вот, когда он говорил событиях прошлого, с дотошностью и невероятными подробностями, люди невольно старили его, по слухам, ему давали сто-сто пятьдесят лет.
Сейчас Лайан сидел у окна, день выдался жарким и ветерок с высот дворца, хоть как-то помогал ему не помереть от духоты. Алкион сидел в стороне, веки он наполовину прикрыл, казалось, он от всего абстрагировался и слушал всё одновременно. Бреатфор Мейстланд, с безумным выражением лица, глазами бегал по тексту писем, которые ему передал император. Уже, какой день, Мейстланд ходил сам не свой, все знали, что новости он хотел получать моментально, однако, гонцы по какой-то причине задерживались, и новостей из Амхары и Кулдара не было уже давно. Вряд ли сейчас это волновало его в большей степени, текст этих писем Лайан уже видел, так же как Уильям, Деймон, Алкион и Фаил Акар, что предпочёл ходить из одного угла кабинета в другой. Лайана это не разрождало, по крайней мере, пока.
— Не могу понять, ваше императорское величество, если вам известны имена предателей, почему вы их не арестуете? — Бреатфор отошёл от шока, и передал письма императору.
— Мои, скажем так, агенты, заплатили кровью, за эти списки. Похоже, наш дорогой Пэтрот предупредил своих пособников. Пару дней назад Истон-Дары покинул дворец, под предлогом, охраны своего поместья. Мои агенты оказались правы. Истон-Дары перевернули всё вверх дном, чтобы мы не смогли взять их с поличным. Сейчас они скрываться, не без помощи Пэтрота, разумеется. А вот ещё одно письмо, слушайте внимательно, я его зачитаю. — Уильям достал из выдвижного ящика раскрытый пергамент:
«Если вы читаете это письмо, значит, я предал вас и свою семью, это значит, я мёртв, но остался верен клятве, в какой-то степени. Нет мне прощения. Я — Сайрус Истон-Дар, предал своего императора и свою страну. Люди моего дома встали на сторону Пэтрота и Лоренца, я сдал планы всех потайных каземат дворца. Они планируют атаку в полночь, их цель, умертвить всю монаршую семью, захватить в плен семью, что верны короне, таким образом шантажировать половину, а то и всю страну. Сначала они подготовят мятеж на улицах города, планомерно захватывая кварталы. Этим займутся люди Пэтрота. Нападение на дворец, в полночь, будет за Истон-Дарами. Готовитесь»
— Поэтому я вас и созвал. В столице будет объявлено осадное положение. Созывайте гарнизон легионеров, стражников и гвардейцев, всех те, кто верен нам. Пусть готовиться к долгой и затяжной осаде. Деймон, перекройте все ходы, пусть все вельможи, ближе к вечеру собираются в тронном зале. Враг придёт в наше логово, он заметит, что мы готовимся и, возможно, нанесёт удар раньше, чем в полночь. Мы встретим врага в собственной берлоге и переломим ему хребет. -
***
Солнце медленно шло к горизонту, по всей столице, подобно грому, разнёсся звон дворцового колокола. Своеобразная система тревоги или оповещения, что, как не странно, оповещала всю столицу. Один короткий удар в колокол, означал о начале какого-либо празднества. Два протяжных удара, были сигналом о приближающемся к стенам города враге. Три протяжных удара и один короткий, оглашали осадное или чрезвычайное положение в городе. Четыре протяжных удара, три коротких, когда-то давно служили сигналом о полете драконов. Наконец, пять медленных и протяжных ударов, оглашали смерть монарха.
Сейчас, улицы и горожане, люди и нелюди, купцы, ремесленники, местные и приезжие, остановились, когда услышали три протяжных и глухих удара, за которыми последовал один короткий, еле уловимы.
- Проклятые Истон-Дары! Гореть вам в пасти дракона, если вы всё похерите! — прошипел Пэтрот. Третья Кинхартская Армия, пусть и не в полном составе стояла у ворот города, обустраивая в предместьях столицы лагерь. Пэтрот собрал достаточно, чтобы противостоять её. Однако, на улицах столицы, сброд, что назывался «его армией» мог вести лишь подпольные бои, изредка совершая стычки то тут то, там, в этом, легионеры превосходили его. Две сотни бойцов Истон-Даров двинулись по канализации города в сторону гавани, ещё две сотни, двигалась к казематам, чтобы сажать дворец с двух сторон.
Сколько раз Пэтрот говорил Оделинау, сопливому мальчишке, что от безысходности решил примкнуть к нему, что Сайруса нужно было устранить незамедлительно! Но нет, братская привязанность сыграла императору на руку, Сайрус предупредил их, и теперь они готовились к атаке. Бить необходимо было сейчас, пока они готовиться. Выйди он в полночь, стража бы уже не смогла держать ворота закрытыми, отмахиваясь от легионеров возможностью чумной вспышки. Пэтрот был уверен, убей он весь императорский выводок, легионеры падут духом и будут разбиты.
Рендон Пэтрот отдал своим людям приказ о начале задания «Империя умрет, да здравствует Империя!» Всё началось, как он и рассчитывал. Подкупленная стража не обращала внимания на беспорядки, что устраивали его люди, стража молча наблюдала за тем, как вспыхивает пожар переворота. Вся стража перекинула внимание на легионеров, что стояли лагерем в предместьях, не давая им прорваться в город. Все сброд под его командования очень долго и старательно подговаривал народ к восстанию, конечно, без ошибок не вышло. Часть народа встала на сторону короны, другая поддержала восставших, третья отказалась вмешиваться, защищая собственные пожитки. Дворцовая гвардия, по крайней мере, большая её часть, всё же оставалась на стороне императора. Дело Пэтрота — хаосу и разрушение столицы, дело Истон-Даров, умерщвление императорской семьи. Так же, его люди присмотрят за тем, чтобы в плен были взяты остальные вельможи.
На его стороне стояла большая часть городского гарнизона, те легионеры, что остались верны короне, уже бежали во дворец. Однако, ни на улицах, ни в казематах своего дворца императорский род не будет в безопасности. Семья Истон-Даров позаботиться обо всём. Как только Уильям отдаст приказ о затяжной обороне дворца, Истон-Дары сделают свой ход, истребив его отпрысков, всех до единого: женушку, младших сыновей, дочку и незаконного племянника. СтоннКасселы станут его заложницами, а дочка Имнари, одним из козырей. Уильям дураком не был, уже ясно, что он отослал письма о возможно восстании в столице, поэтому, дочка князя Джейстенского, уже на пути домой. А вот Сайн-Ктор будет вынужден следовать указке Пэтрота. Оставалось только сжечь казармы стражи, что по слухам заражены чумой. Как только дворец падёт, Рендон Пэтрот будет ждать прихода Лоренца Кон-Итьена.
