Я делаю глоток вязкой жидкости, размышляя, насколько Крис может ошибаться. Он внимательно смотрит — и спустя минуту отворачивает голову.

— И ты мне не веришь.

Крис

Быть принцем и единственным наследником магического королевства — совсем не легкая и приятная перспектива.

Все детство за мной были приставлены десятки наблюдателей. Да-да, я выразился верно — не нянек или слуг, а именно наблюдателей сканировавших каждое мое действие.

Я должен был лучше всех изъяснять на уроках речи. Идеально и правильно вести себя за столом. Уметь подбирать одежду на мероприятия и тренироваться всегда хотя бы на шаг впереди остальных мальчишек и девчонок во дворце.

А самое главное — мои слова и поступки не должны быть необдуманными и хоть сколько-нибудь расходящимися с мыслями короля.

Поэтому, когда маленький принц прибегал к отцу, и при всех пытался пожаловаться на Зольга или его сына, прилетало именно мне — причем так, чтоб я и думать забыл о своих «выдумках». Зольгарду верили, потому что он взрослый, и брат короля, а мое мнение пока еще формировалось — и со всех сторон я только и слышал, что говорить нельзя, а что можно.

А потом покушения.

Сейчас я даже не могу вспомнить, когда они начались. Может, за два года до моего поступления в академию, а может и больше. Тогда уже все знали, что сын короля родился с силами Меча — но не имеет Пару, а потому уязвим и слаб. И когда на очередной тренировке заговоренный тренировочный меч вдруг сошел с ума и решил вместо фехтования попытаться отрубить мне голову — приняли за случайность. Затем кто-то подсыпал в вечерний чай отраву. Через пару месяцев был «несчастный случай» с моим падением с обрыва. А дальше все стало происходить с перерывами в три-четыре месяца, и мне просто обалденно везло, потому что я все еще был жив. Но и преступнику тоже — потому что его все еще не поймали.

Знаете, почему?

Я видел взгляд Зольгарда после того, как меня суетливо залечивали в больнице после нападений. Видел и всегда не могу понять — неужели не до кого не доходит, кто этому виной? Я даже пытался доказать это, убеждал отца, но все без толку, потому что тот доверял брату без всяких сомнений.

А Зольг и его сын, сведущие и в курсе всех дел и мер безопасности во дворце, продолжали попытки.

И вот теперь, сидя напротив своей Пары, я видел в ее глазах то же, что и на протяжении всей своей жизни — сомнение. Она тоже не верит, что родной дядя хочет смерти племянника, даже если на это у него есть причина.

И почему-то недоверие Тины расстраивает гораздо сильнее, чем я мог себе представить.

— Я не… — Тина спотыкается о мой красноречивый взгляд, и закусывает губу, — слушай, мне действительно тяжело принять такое вот просто так, с наскоку. Я ведь всего-то тут первый день, и сразу столько всего… Я не знаю твоего дядю, Ройна, короля, и, как оказалось, даже Брайна. В сущности, я и тебя-то плохо знаю, Крис.

Я странно реагирую на собственное имя, произнесенное Птичкиными губами. Бесконечное «Майлкерт» с интонацией, больше подходящей к «придурок» настолько замылили какую-то определенную черту между нами, что ее как будто и перестало существовать.

Но, как оказалось, она есть и весьма ощутимая. И сейчас Тина словно перешагнула ее — разорвав прежние отношения и навсегда закончив странную, прежнюю вражду. Теперь же ее фразы стали хрупкими и тихими, так, будто девушка пыталась прощупать нашу новую связь и случайно не сгрубить на ней.

— Если для тебя это сильно важно — я на твоей стороне, — произносит Птичка так, что по моей спине бегут мурашки, — ты знаешь, как вывести твоего дядя на чистую воду?

— Пока что я знаю, что тебе надо отдыхать и восстанавливаться, — произношу, а сам внутри очень стараюсь не улыбаться и не радоваться так открыто. Получается плохо. — А потом…

В спальню стучат, и мы оба поворачиваем головы к входу. Спустя еще секунду дверь приоткрывается — и в комнату входит Брайн.

— Ваше Величество… Можно войти?

— Зачем?

Брайн бледнеет, а я быстро окидываю взглядом Птичку, и по дрожащим губам понимаю — ей не все равно. Может, им действительно нужно все до конца выяснить? В прошлый раз это не удалось…

— Хочу узнать, как чувствует себя Тина.

На удивлении Страж смело прикрывает дверь, и смотрит прямо, не пытаясь юлить. Это откликается слабым уважением где-то глубоко в сознании — но на деле он мне противен и совершенно не хочется подпускать его к Тине.

Я бы с радостью вышвырнул его отсюда, но, к сожалению, решение здесь не за мной. С нарочитой заботой я склоняюсь к Тине — и прикрываю ее лицо за своим.

— Хочешь поговорить с ним?

Она слегка вздрагивает, и облизывает пересохшие губы, глядя мне прямо в глаза. С удивлением я чувствую, как воздух между нами становится горячее, и залипаю на ее рот — с тонкими, но чувственными губами в розоватых влажных трещинках. Интересно, а с этим Брайном они часто целовались? Ей нравилось?

— Все в порядке, я смогу с ним пообщаться, — шепчет Тина, и мне не нравится такой ответ.

— Недолго, ладно? Тебе нужно поспать.

Я выпрямляюсь, зачем-то легко касаясь макушки девушки, и снова зло смотрю на Стража. Тот не двигается с места, и взглядом дает понять, что не собирается притворяться — ведь он в курсе, что мы с Тиной подставные невеста и жених, а еще — что я не менее осведомлен о их бывших отношениях.

Но все же оставлять их одних нет ни малейшего желания, и я нагло встаю позади кровати Тины — складывая руки на груди и не отрывая глаз от Стража.

— Как ты, Лучик? — Брайн мягко обращается к Тине, а я вижу, как она вздрагивает всем телом, — я разговаривал с лекарем, он сказал, твой резерв опустошен…

Он с неподдельной тревогой делает шаг вперед, но я отрицательно мотаю головой. Не думаю, что объятия бывшего лживого дружка — то, что сейчас ей поможет. Пусть держится на расстоянии, для разговора большего не нужно.

— Все в порядке. Я перенапряглась, но надеюсь, скоро все восстановится.

Тина отвечает так спокойно, что я мысленно ставлю ей пятерку за такое терпение. Не знаю, как, но у девушки превосходно получилось взять себя в руки, что сказывается растерянность на лице Брайна.

— Перенапряглась? Тина, потратить весь резерв… Ну нам же объясняли в академии! Ты все также безрассудна.

— А ты зато все такой же расчетливый и умный. Вон как спокойно держался при короле — а стоило всем уйти, так пришел выразить беспокойство. Не зря тебя выбрали на роль подменного принца — притворство твой конек.

О небо, если бы было можно — я бы сейчас зааплодировал и обнял это крошку! Ну как она его, а?! Моя Пара!

Брайн хмурится, явно не ожидая подобного, и снова делает шаг. Но на этот раз уже не медлю я — и просто одним движением оказываюсь между Тиной и им.

— Покинь комнату Страж. Думаю, девушка сказала все, что хотела.

— Я… Ты все не так поняла! Я могу объясниться, Лучик!

— Ты не слышал прямого приказа?! Вон отсюда, иначе с завтрашнего дня ты здесь больше не служишь!

Брайн осекается, смотрит за мое плечо, где явно пытается взглядом вымолить у Тины прощение — и разворачивается, покидая, наконец, спальню. А я радуюсь, что Птичка не позволила ему остаться и говорить никому не нужные извинения, и поворачиваюсь к ней.

— Птичка? Черт, ты что — плачешь?!

Тина

С тех пор, как я позорно разревелась в присутствии Криса, а затем буквально закопалась в его теплых руках, прошел примерно месяц.

Странный месяц. Странные объятия.

Резерв восстановился практически полностью к концу второй недели, и мы с принцем (до сих пор странно его так называть) приступили к тренировкам. Не совсем обычным — теперь у нас был личный тренер, который не то, что не давал спуску — а буквально выматывал на полную, выдавая такие варианты атаки, которые и в бреду мне не могли присниться.